Трубку взяла какая-то дама и заявила, что никакого Тимоши там нет. Я ей сказал, что тогда боярин Тимоши ему с утра на хрен зубы вышибет. Тимоша сразу нашёлся, и его позвали к аппарату.

Сначала я холодно спросил, где он взял эту тупую курицу. Прервав его сбивчивые объяснения, удивился, почему мне, много нехороших русских слов, пришлось спрашивать номер телефона лидера рысей у майора Антона Вострикова. И где, ещё больше плохих русских слов, эта Поля!

Тимофей сказал, что сам пока не знает, сейчас позвонит и доложит. Я проворчал, что жду звонка, и положил трубку. Лидер рысей позвонил мне через двадцать минут и сообщил, что ему просто не доложили!

Друг на друга понадеялись и замотались, а на самом деле всё с Полиной хорошо. Она была с обязательным визитом у мага женского врача, тот установил, что девушка залетела, и как ответственный сотрудник фонда передал залетевшую её другим ответственным сотрудникам. Другая девушка приедет завтра.

— В эту же квартиру? — растерянно пробормотал я.

— Нет! А ты хотел каждый раз разные⁈ — воскликнул Тимофей. — Да сейчас просто так без задатка в Москве приличное жильё не снять! Вперёд берут за три месяца и задаток не возвращается!

— Мдя. Такими темпами скоро начну путать имена, — сказал я и спросил. — Как хоть следующую звать?

— Сам ещё не в курсе, завтра скажу, — холодно ответил он. — У тебя на этом всё?

— Угу, — молвил я и положил трубку на рычаги.

Таким образом, один вечер я просидел в кабинете. Магу для работы с памятью кристаллы особенно и не нужны, это действительно один из инструментов передавать информацию. Если не считать разговоры с истинным пространством…

Хотя подумать я всегда могу и сам по себе. И вообще это неважно, ведь я военный, без девушки провёл в мирном городе всего один день, и вскоре я проводил на фронт батальон Кости Гаева. Захватили парни, конечно, очередных практикантов, но всё равно волнуюсь я только за своих.

В воскресенье прибыл в Центр батальон Паши Зимина. Я обнял его и всех бояр и не бояр.

Начались новые занятия. В понедельник сразу после политинформации дежурный сержант попросил меня пройти в кабинет майора Вострикова.

Оказывается, брать мы можем любые трофеи, хоть Эйфелеву башню или Триумфальную арку, но за ввоз в Москву некоторых вещей предусмотрено наказание. Так во время политинформации провели негласный выборочный обыск тумбочек и у моих подчинённых нашли порнографические открытки. Востриков выложил на стол разные изображения. Я их с интересом осмотрел. На одной голый Серёжа совал тоже голой Кате в… э…

Неважно, куда совал и что, главное, что ни один мускул не дрогнул на моём лице. Ровным тоном я сказал Вострикову:

— Мои бойцы квартируют в городе.

— Но этих поганцев ведь выберут твои парни! — возразил Антон. — А я не могу даже отправить их обратно за такую, вроде бы, ерунду! В моей власти изъять открытки, прочитать славным воинам нотации и погрозить пальцем. Давай хоть ты не возьмёшь их в новый батальон⁈

Он так искренне смотрел мне в лицо, столько муки было в единственном его глазу! Поверх пересаженной кожи на виске покатилась капелька. Похоже, что для него это больная тема…

Изначально автор придумал сделать Антона вражеским шпионом, чтобы Тёма его разоблачил, а потом некоторую часть романа хотел отвести под то, что и должно произойти с агентурой врага — всяческие унижения, огорчения и допросы с побоями.

Но в данном конкретном случае задумка не захотела воплощаться даже на бумаге. И дело вовсе не в том, что у меня не хватает фантазии, или совесть заела. Допустим, что у меня есть какая-то совесть. Только причём тут Артём? У меня же герой намного меня умнее!

Всё, что рождается в авторских муках, у Тёмы должно выходить запросто, словно икая. То есть сначала я пишу за нормального человека, долго размышляю и через день или два вычёркиваю видимые глупости, а остаток выдаю за мысли Артёма. Вот что у меня получилось в этот раз.

Я понимал, что этот человек, скорее всего, не Антон и не Востриков, может, вообще не русский. Но он всё равно инвалид. Его и так ничего хорошего в жизни не ждёт, а разоблачённого вражеского агента тем более!

Мне приказано только доложить, бить и обижать дядьку сильно выходит за рамки. Поэтому я взял как бы у Антона список парней, у кого нашли не рекомендованные изображения, пообещал поговорить и отбыл исполнять обязанности.

На первой же лекции я, прежде всего, рассказал, как страдает командующий Центра, и призвал слушателей ему помочь, а потом вернулся к основной теме. В конце второй перемены ребята понесли мне первые материалы «для Антона».

Перед обедом я их мог держать только двумя руками, в планшетку они не помещались. Бояре Герасименко, Плохих и Веселов положили свои пачки в стопку, что стояла от меня в стороне, пока я ел.

После обеда я осторожно понёс её в кабинет начальника, дежурный сержант учтиво придержал двери. Вот поставил я стопку на стол сильно удивленного типа Вострикова и сказал, что это всё ему. И в другой раз пускай он сразу мне скажет, что ему надо, а по тумбочкам пацанов больше не лазит.

Он заторможено покивал, а я вызвал с его телефона машину. Вот в «москвиче» я сказал Валере, что Антон Востриков показал мне открытку с голой Катей. Попыток его задержать и поговорить я не предпринял, по моему поведению трудно понять, что я кого-то на порно-открытках узнал…

Старший лейтенант Рыбин прямо с автоматом попытался выйти из машины. Наверное, хотел арестовать Антона. Я приказал:

— Сидеть, — и вытащил из кобуры «Парабеллум». — Поехали в уголовку.

Чтоб заставить выполнять свои приказы, я убью любого, и Валера с водителем это хорошо знали. Поехали, а я продолжил разговор. Мне тупо по-боярски лень связываться с вражеским агентом, тем более не хочется ждать Валеру. Только поэтому меня сначала отвезут в управление уголовным розыском.

Далее при мне Валера позвонит своему начальнику и скажет, что я жду его и Виталия Логинова для важного разговора. Потом старший лейтенант до приезда начальства сидит ровно под моим личным присмотром и не дёргается — я нервный и стреляю при малейшем поводе.

Мы вместе подошли к дверям кабинета. Валера с автоматом за спиной, я с «Парабеллумом» в широком боковом кармане шинели почти незаметно держал его под прицелом.

Женя пришёл ровно в два и открыл замок, я попросил всех входить. Чтоб не мешал, взял пока у Валеры автомат. Тот позвонил майору Гудкову и присел рядом с Женей на диванчик. Я же со скучающим лицом сидел за столом, навёл на них дисковый автомат и молчал. Разговаривать ни с кем не хотелось.

Через двадцать минут я почувствовал в коридоре двух сильных магов. В двери постучали, я велел Евгению открыть. В кабинет вошли Гена и Виталик, всё с одного взгляда поняли и сами уселись на диванчик. Первым заговорил Гена:

— Всем привет. Тёма, тебе показали открытки?

— Да, — сказал я, вставая.

Подошёл к нему и протянул автомат. Тот оружие взял, передал его Валере и спросил меня:

— И каким образом?

— У себя в кабинете показал Антон Востриков среди других открыток, — сообщил я. — Сказал, что обнаружил их в тумбочках у парней.

— А ты? — осведомился Виталик.

— Собрал у ребят порнографию и передал Антону, чтоб тот больше не проверял тумбочки, — ответил я, возвращаясь к столу и недовольно добавил. — Нет! Вы хотели, чтоб я его сразу стал бить⁈

— Ты всё сделал верно, — сказал Геннадий и заметил. — Но никто ж не думал, что открытки тебе покажут лично. Считалось, что в карман пальто подбросят в раздевалке, — он горестно вздохнул. — Я дорогое наблюдение установил.

— Что-то не заметил я присутствия посторонних, — проговорил я.

— Поставили скрытую автоматическую фотокамеру, включается на движение, может делать по кадру в секунду, — ответил майор.

— Так это ж почти две пачки в минуту! — воскликнул я.