То есть когда рак на горе свистнет. На стене висела большая карта, отражающая общее состояние. Европа на севере взяла Ригу и встала у Пскова. Южнее захватила Вильно, прошла Смоленск, Великие Луки, Брянск, Орёл, Курск, Харьков, Днепропетровск, Запорожье и Херсон. Отметки на карте давно не менялись.

В приёмной командира Дитриха дожидался херр Геллер из «Арцуфайтирер штрунинг». Самого Дитриха командующий видеть не желал, и адъютант отсылал очередного журналиста ждать на стульчике.

Дитрих проводил того в допросную комнату, предложил стул для пленных, сам устроился на обычном своём месте и сделал серьёзное лицо. Журналист достал из кармашка блокнот и ручку и, глядя в записи, задал первый вопрос.

Его интересовало, насколько уникален колдун Большов. Как херр Шепард считает, он такой злой и вредный оттого, что попаданец, или есть и другие подобные колдуны в Гардарике?

Дитрих принялся пространно отвечать. Журналист записывал и, не поднимая от блокнота глаз, что-то уточнял. Дитрих понял, что делать серьёзное лицо необязательно, и смотрел на писаку с искренней скукой. Ну, а голос его даже немного насмешливый всё равно оставался противным.

Посреди разговора Дитриха насторожили шум и возгласы. В коридоре явно бегали и что-то орали. Он встал, немного прошёлся и открыл двери. Бегали обычно важные офицеры. Вопли стали отчётливее:

— Прорвались! А документы? Плевать! Они прорвались! Где моя шинель?

— А кто прорвался? — спросил херр Геллер.

— Ну, кто тут ещё может прорваться? — саркастически сказал Дитрих. — Русские…

Журналист с блокнотом и ручкой в руках с места набрал скорость. Пропищав:

— Извините, — вынес Дитриха в коридор и побежал на выход.

Дитрих подумал, что действительно хватит тормозить, и тоже побежал. Заскочил в кабинет, где обычно оставлял на вешалке свою шинель. Однако её на крючке уже не висело, и он рванул на выход в одном мундире.

Со двора с пробуксовкой отъезжали переполненные штабными офицерами легковые автомобили, из открытых окон торчали чьи-то начищенные сапоги. Дитрих махнул последнему рукой, но майор Меер и не подумал остановиться. А ещё должен Дитриху двести марок, сволочь!

Херр Геллер тем временем жалобно упрашивал солдат охраны взять его в броневик. Усатый унтер-офицер тому в грубой форме отказывал. Оттолкнув журналиста, в броневик запрыгнул лейтенант с большой хозяйственной сумкой в руках, и машина сразу тронулась.

Дитрих и херр Геллер, не сговариваясь, бросились к грузовику, полный солдат охраны. Журналист подпрыгнул и ухватился за борт сзади, но подняться выше не хватало сил. Никто не протянул ему руки, солдаты словно его не заметили. Дитрих его подтолкнул снизу.

Машина стала отъезжать! Он подскочил, хватаясь за край борта. Подтянулся и поднял своё ужасное лицо, дабы попросить помощи. Однако прямо на его нос обрушился явно гражданский ботинок херра Геллера. Под его вопль:

— Вали к своим русским, тварь! — Дитрих сорвался с борта уезжающей машины.

Он плашмя упал на старую брусчатку лицом в осенние листья. Было очень больно и обидно, из разбитого носа текло. Дитрих поднял голову, чтобы увидеть корму уезжающего грузовика.

С трудом встал на четвереньки. Собрал в ладонь жухлые листья и вытер кровь. Поднялся на одно колено, медленно встал. Пошатываясь, подошёл к стволу клёна и навалился боком.

Дитрих смотрел на опустевшую улицу и думал про себя, зачем ему ждать русскую пулю стоя. Он повернулся к клёну спиной и сполз по его стволу на землю. Он смотрел на улицу, по которой должны прийти русские. И его убьют…

Вдруг он увидел впереди, как приближается «Опель капитан». Русские ездят на немецких легковушках? «Опель» тем временем приблизился, и из него выскочили немецкие офицеры. Дитрих подумал весело:

— Майор Меер вспомнил о долге?

Офицеры же подошли к нему, подняли с земли и придерживали, чтоб обратно не сел. Дитрих сказал:

— Вы же уехали.

— Русские танки перекрыли выезд, посекли всех из пулемётов, — сказал майор. — Мы еле сумели вернуться.

— И нафига? — чисто теоретически спросил Дитрих.

— Ты наша последняя надежда, — ответил гауптман Шнайдер.

Дитрих вообще перестал что-то понимать, но и не расспрашивал — какая, в конце концов, разница. Просто спокойно смотрел на пустую пока улицу, откуда должна прийти смерть…

На улочку перед штабом уступом выехали два русских танка. Дитрих оцепенел. Херр Шепард заворожено смотрел, как надвигаются на него стальные монстры. Танки приближались, а выстрелов всё не было. Русские хотят расстрелять их в упор?

Танки остановились. Первый стоял в двух шагах, ствол пушки нависал над головами. Открылся люк на башне, и выглянула весёлая, странно знакомая молодая физиономия с веснушками. Только танкистский шлем будто специально надели на голову, чтобы Дитриху стало труднее узнать.

— У вас в Германии все такие уроды? — задорно спросил танкист по-немецки.

— Никак нет, — сказал майор Меер. — Дитрих такой один.

— Да я вообще про тебя, — проговорил парень. — Лежать, суки.

Офицеры вокруг Дитриха поспешно упали вперёд, только он остался стоять. Парень в шлемофоне насмешливо его спросил:

— А ты чего стоишь?

— Ты же сказал лежать сукам, — проговорил Дитрих. — Хочешь стрелять, так стреляй. Только разреши один вопрос?

— Спрашивай, — сказал парень.

— Ты Артём Большов? — спросил Дитрих.

— Ну, допустим, — подозрительно прищурился танкист.

— А я Дитрих Шепард, — сказал херр Шепард. — Я долго занимался переносами из не магической реальности. Если нас возьмут в плен, я могу много рассказать.

— Чучело, — снисходительно проговорил Артём. — Если вас сразу не убили, вы и так в плену. Падай, пока не застрелили.

Сидя в танке, я дожидался Дымова. Договаривались же с ним встретиться у здания штаба. Минут десять раздражённо смотрел в командирскую оптику на двухэтажный особняк, на алый флаг со свастикой над входом и на лежащих ничком пленных.

Целых восемь офицеров от гауптмана и обер-лейтенант! Только в живом виде их распишут на два экипажа, а если бы я всех лично расстрелял, наградные достались бы мне одному. Но я ж и так богатый. И гуманист.

Наконец, приехали четыре танка «Рысь-1». Экипажи с дисковыми автоматами выскочили из люков. Четыре танкиста подошли к пленным, остальные побежали в здание. Я сказал своим, что можно размяться, и, прихватив автомат, вылез на броню.

Спрыгнул на брусчатку, и ко мне подошёл капитан Дымов. Он сказал:

— Извини. Заехал повидать маму. Жива старушка.

— Очень рад, — проговорил я.

Постояли молча. Мои ребята с интересом смотрели на ополченцев. Они пленных по одному лёгкими пинками поднимали, обыскивали и, отобрав оружие, строили. В здании временами раздавались автоматные очереди. Из входа показались два танкиста. Один с виду молодой звонко крикнул:

— Можна!

Второй усатый и солидный указал ему на флаг со свастикой и сурово сказал:

— Непорядок.

Один танкист посадил второго на плечи, а тот мудрил с креплением. Я и Дымов их с краю обошли и направились в здание. Далеко не пошли, открыли двери в первый кабинет.

Уселись на стулья у стола. Я иронически посмотрел на портрет фюрера Шульце ещё без усов и бороды. Дымов сказал:

— Меня Лёшей зовут.

— Артём, — представился я.

— Что думаешь делать дальше, Тёма? — спросил он.

— Как что? — не понял я вопроса. — Полностью захватим город, оставим батальон гарнизона и продолжим рейд.

— Ну, так я и думал, — сказал Дымов. — А кого хочешь посадить в гарнизон?

— Сам кого-нибудь назначь, — пожал я плечами.

— Это приказ? — уточнил капитан.

Я внимательно на него посмотрел. Что-то в ситуации от меня ускользает. Серьёзно ему говорю:

— Капитан Дымов. Приказываю назначить командующего гарнизоном и выделить войска.

— Только ты сразу не ори, хорошо? — вдруг мягко попросил Лёша.