Бедный Артур простился с куском хлеба с маргарином, с кусочком пирога, горстью конфет и вазочкой сливочного мороженого. Он пытался закрывать глаза, но крики дяди были повсюду, и что-то заставляло его смотреть.

Ханса всё-таки сломали, он указал на декоративную панель и назвал шифр сейфа. Незнакомый мужчина встал, лениво прошёлся к брошенному на пол мешку и подошёл к панели. Открыл маскировку, а за ней дверцу большого сейфа и стал выгребать пачки купюр.

Одна из девушек в брючных костюмах вынула из ножен на поясе нож и подала девице в деловом бежевом костюмчике. Та нож приняла и сразу принялась отрезать дяде Хансу голову. Тот жутко завыл, но блевать Артуру было уже нечем, он лишь трясся и смотрел круглыми глазами.

Наконец, дядин визг перешёл в бульканье и затих. Его безголовое толстое тело, немного подёргавшись, замерло. Девушка поставила его голову с разбитым в хлам лицом на каминную полку, а незнакомый мужчина бросил в мешок последнюю пачку марок.

Он взвалил мешок на плечо, и вся компания направилась к выходу. Возле Артура они остановились. Тот закрыл глаза, но смерти всё не было…

— Запомни, мальчик, — послышался голос незнакомого мужчины. — Нужно долго работать на репутацию, прежде чем она станет работать на тебя.

Пацан приоткрыл глаза, эти люди стояли неподалёку и грустно на него смотрели.

— Вы не будете меня убивать? — не веря себе, тихонько спросил Артур.

— Нет, — ответил мужчина. — Твой дядя хотел твоей смерти, да сам подох. За это мы взяли немного твоих денег. Ты ведь не против, Артур фон дер Хофен?

— Конечно, против, но что я могу? — угрюмо сказал парень. — Скажите хоть, кто вы такие!

— Армия Гардарики, — проговорила девушка в бежевом костюме. — Можешь всем рассказать.

Они обошли Артура и вышли из кабинета, а он сидел на коленях и думал, как же всё это, чёрт побери, кому-то рассказывать.

Уже ехали по автобану, Катя рулила, Андрей сидел рядом. Она сказала:

— Нельзя было просто прийти и забрать деньги?

— Сама знаешь, что без сопляка это было бы сделать очень трудно, — лениво ответил Пермяков.

— Всё равно слишком сложно! — проворчала Катя.

— Дело вкуса, — безразлично проговорил боярин.

А Надя и Клава спали на заднем сиденье. О чём тревожиться тотемным рысям в компании двух боевых магов?

А тем временем беспокойство в Европе нарастало…

Вот, по-моему, напрасно говорят, что компьютеры отупили человечество. Компьютеры же изначально для тупых и создавались! Особенно хорошо это видно по магической Европе, в которой компьютеры ещё не придумали.

Явно сдуру я написал, что умные маги Европы хорошо понимали, что такое «военные рельсы». На самом деле никто этого практически в Европе не знал. Умники просто решили, что народ во имя высоких целей будет меньше кушать и больше работать.

Ну, как в компьютерной стратегии — повышаем столбик «производство» и понижаем «благосостояние». Только компьютерные стратегии создадут позже, а мыслители уже тогда только так и мыслили.

Причём мыслили умники «потом», когда от их мыслей общество получало одни умные слова, те же «военные рельсы», например. Влезла Европа в войну с Англией, немного с ней повоевав, кинулась на Гардарику, и пошли в мирные города похоронки бесконечным потоком.

В агрессивных немецких мозгах отсутствует опция «отступиться», поражение немцы признают, лишь когда их обессиленных начинает пинать супостат. Да и то им нужно некоторое время и определённое количество пинков по голове.

Европа до того состояния была тогда ещё весьма далека, и голоса, что всё это надо прекращать, а лучше бы и совсем не начинать, мыслители объявили враждебными. Ну, умники же похоронки не получали.

Это решение можно признать первым шагом к военному положению. Некто на самом верху отдал приказ и добавил определённым институтам полномочий…

Я уже писал про европейские институты. Что это такое, внятного определения до сих пор не выработано, но про них одно известно наверняка — они точно есть.

Лишь воздействуя на институты, умники могли менять реальность. Они просто мыслили европейскими институтами и жизни без них себе не представляли.

И в том крылась ошибка, ведь о результатах воздействия власть имущим докладывали тоже институты, часто те же самые. В первую очередь институты европейских государств.

Никто ж не удивится, что те, кто принимает решения, к государствам не имеют отношения? Вот высказывали, значит, умники мнение помощникам и секретарям, не вдаваясь, а те уже прикидывали в какой министериум ЕС или в национальные министерства обращаться.

Если, по мнению секретарей или помощников, мнение высказывалось так себе, то они вообще никого не тревожили. Потому и ситуация часто доходила до края, когда власть имущие вынуждены были на помощников-секретарей орать.

Например, о том, что надо бы подумать о войне зимой, секретари впервые услышали после занятия Кай-ёва. Но тогда ведь все делили награды и должности! Потом то да сё, и вот внезапно ударили морозы, а вся армия Европы в летних шинелях.

Горючее и масла заменили довольно быстро, всего за месяц-полтора, пошив зимней формы наладили к весне, но выдачу не успели начать и остановили производство — тепло ведь стало.

Всю зиму солдатиков с простудами, воспалением лёгких и обморожениями несли в летние госпитальные палатки, где они помирали от холода, так и не дождавшись своей очереди на лечение.

Воины ведь мучались ещё и от эпидемии тифа из-за вынужденной скученности и массовой завшивленности. Мужики жались друг к другу в окопах, а жидкий суп ели как мороженое. Это всё влияло на боевой дух, что привело к увеличению успешных нападений русских и ещё большему количеству раненых.

Армия Европы пережила воистину кошмарную зиму, и из неё сделали свои европейские выводы. Прежде всего, отметили массовый героизм и стойкость европейцев, особенно когда им некуда деться. Потом решили сделать всё, чтоб впредь до такого кошмара не доходило!

То есть и так ясно, что русских животных прогрессивная Европа разгромит до зимы 1943−44 года, потому вопросами зимней войны и далее не заморачивались.

Но я опять забегаю вперёд, пока у нас в разгаре лето 1942-го года. На самом верху приняли решение заткнуть рты и нарастить выпуск военной продукции. На волне европейского единства расшевелили Францию и стали втягивать в боевые действия.

Только государственные институты штука нежная, больших преобразований не любят. Ну, погиб кто-то в авиакатастрофе, кто-то сам от переутомления выпал из окна, но в целом всё должно оставаться на местах.

Так институт государственности базируется на институте европейского права. А министерство обороны Франции купило права на довольно паршивые танки. С каждой машины люди с европейскими лицами получали немножко франков.

Вот временно, пока ситуация не позволяет другого, промышленность Франции увеличивала их выпуск. Беда, конечно, что для их пушек немецкие снаряды не подходят, пришлось их тоже делать…

Заодно и пушки к ним, а то ж немецкие во французские башни, защищённые авторским правом, не воткнёшь. И плохо, что новые русские орудия пробивают их навылет, только дополнительной брони не повесить — в защищённый правом танк не поставить более мощный немецкий двигатель, и он не подходит к защищённой правами французской ходовой.

Сами французы плакали, мучились, но строгали эти танки в огромных количествах до самого конца. В их оправдание можно сказать, что все они были уверены — это всё временно и когда-то закончится.

И не всё ведь упирается в танки! Французские тактические бомбардировщики неплохо себя показали в боях, и их производство всё время возрастало! Причём по той же самой схеме и по тем же причинам! Значит, не во всём виновата система.

Хотя тут большую роль играет вес институтов конкретного государства в Европейском Союзе. Перед войной лучшими торпедоносцами, по мнению морских офицеров мира, обладали англичане и итальянцы.