На их место ехали другие, и переговоры затягивались. Однако всё это только эмоции, а в Москве хотели магические кристаллы, и Андрюша хотел рублей. Обе стороны стали понимать, что без взаимных уступок никогда не договорятся, и дела стронулись с нулевой точки.

В Москве подняли цену до 13-ти тысяч за кристалл, а Пермяков и сам признал, что в его интересах, чтобы камни доехали до Гардарики без приключений.

За нелегальные сношения с Москвой ему лично грозила высылка из свободной Европы в мрачную Гардарику — то есть почти ничего не грозило. А курьерам с кристаллами только в Гардарике светили неприятности вплоть до расстрела за нелегальный их оборот.

Маги, русские туристы в европейских странах получили уникальный шанс заработать при возвращении — требовалось лишь уверенно пронести через таможню свои туловища.

Их природный магический фон надёжно маскировал кристаллы, а у наших таможенников отсутствовало желание заглядывать во все подряд русские магические жопы.

Нельзя же только по паспорту предложить человеку слабительное и отправить в туалет! Ещё подумают, что это из-за неприязни к соотечественникам.

На таможне сотрудники действовали только, когда поведение конкретного туриста вызывало подозрения или на кого-то приходили внятные ориентировки или совершенно нечего больше делать. А так таможенники работали без особого рвения.

Из этой Европы и так тащат всяческий дурман, ещё и кристаллы какие-то. Ну, вызывают они у магов зависимость, и что? Сотрудникам, может, наплевать на магов, они просто выполняют служебные обязанности.

С началом большой войны кристаллы принялись стремительно дорожать. Андрюша рост цен уверенно предполагал и брал камни в запас. Однако кристаллы довольно редкое в природе явление, хотя ищут их по всему миру с остервенением очень многие люди.

А что ещё делать получившему зависимость простому магу? Продавать последнее жильё? Идти грабить? Или просто уйти с очередной экспедицией — они собирались регулярно.

Вот с началом большой войны с экспедициями массово терялась связь, ещё никто из них не вернулся и вряд ли вернётся в будущем. Ранее безучастно взиравшие на поисковиков страны явно утратили безучастность. На территорию Гардарики лучше не ходить. И в зависящие от неё страны не надо соваться.

Америки национализировали кристаллы и частный их вывоз запретили. Точно так же поступила Британия. Теперь за попытку вывезти из них магические кристаллы смертная казнь, и англосаксы без проверки не пропускают ни одного туриста — всех выворачивают наизнанку.

Андрюша Пермяков не связывал резкий рост цен с ограничением добычи. Просто бои стали писать на камни лётчики всех стран, даже Японии, а эта страна практически полностью игнорировала камни до войны.

Но даже это не заставило его протяжно присвистнуть, как когда он получил из Москвы указание скупать все магические кристаллы, что появятся в продаже. В Гардарике предлагали уже по 30 000 рублей за камень, а стоили они в розницу в среднем ещё 25000. На его счёт в Бизантии уже перевели триста миллионов, и это только для начала!

— А ведь деньги на большой войне действительно стреляют! — воскликнул Андрей.

Гардарика специально повышает цену на кристаллы, Её противники при всей строгости законов будут вынуждены тоже платить за камни больше, иначе ловкие люди найдут способ заработать.

Страны Европы, прежде всего Германия и Франция, запустят печатный станок, и следом за камнями в их валютах подорожает просто всё. А небольшие страны, Италия первая, успеют ситуацией воспользоваться, пока угрюмые люди из спецслужб не попросят их политиков прекращать из себя корчить и тоже запускать печатанье денег.

Насчёт Италии неясно, а Португалия точно сделает квадратные глазки и чисто по-английски скажет:

— What about is?

Далее должны стрелять сразу на поражение. Но это всё пока в светлой перспективе, хотя уже ясно, что борьба выходит на новый, невиданный ранее уровень.

Андрей велел ответить в Москву, что первую партию, сто камней, уже готовит к отправке по новым ценам. Благо, у него есть небольшой запасец на такие случаи. Гардарика получит всё необходимое для победы вовремя и самого лучшего качества!

На войну я ехал с комфортом, смотрел в окно штабного плацкартного вагона и думал, как быстро человек привыкает к хорошему или отвыкает от плохого. Если б мне предложили провести в Москве ещё какое-то время — согласился бы, не раздумывая.

Но ведь не предложили! Я грустно вздыхал и пил чай из стакана с подстаканником. Вообще, я прекрасно понимал, что нормальные солдаты с некоторых бы просто охренели — всем бы мой график, и войны бы, считай, не было. Бесконечные выходные! И всего одна неделя фронта…

А ведь это ужасно много. Каждую секунду на войне могут убить, а тут неделя. Потому и вздыхаю я так грустно. И вообще, в понедельник рано утром в автобусе или в вагоне метро много счастливых лиц? Часто люди радуются тому, что едут на любимую работу?

Не! Кто-то, может, и радуется, только скрывает в душе, а то ж окружающие будут считать странным человеком, начнут коситься, показывать у виска пальцем. Вот и у меня сложные чувства. С одной стороны война — самое весёлое из всего, что придумали в жизни…

Да-да! Она несправедлива и равнодушна, на войне всегда кого-то убивают, но другая её сторона — самая острая игра по запредельным ставкам. И мы не спортсмены, нам нужна только победа, простое участие не считается. Я еду на войну убивать противника! Мне это уже не надо объяснять, потому и будоражат меня эти простые мысли.

А с другой стороны война — это моя работа. Даже в убийствах есть рутина, даже война в чём-то скучная и всегда уже надоевшая. Когда ж она вообще кончится уже!

Приехали в маленький русский городок, пошёл с другими офицерами в штаб армии, и нам сказали, что война не закончится ещё очень долго. В кабинете у командующего армией генерал-майора Реутова Михаила Александровича я застал майора Логинова Виталия и своего командарма Литвинова.

Чисто случайно скромненько стояли сбоку от большой карты подполковник Виктор Бирюков и Ваня Котов, уже капитан. И с орденской ленточкой — кстати, надо будет Литвинова спросить. Но это неглавное, конечно, я сразу понял по лицам Бирюкова и Вани, что война ещё надолго. Вместе со всеми я проорал приветствия и отдал честь.

— И вам здрасьте, — ответил Реутов. Он обернулся к Литвинову. — Все, вроде, прибыли, говори.

— У майора Логинова получится лучше, — неожиданно проговорил Георгий Григорьевич и сказал. — Давай, Виталя.

— Слушаю давать, — отозвался тот и обратился к нам. — Видели бы вы свои лица! Подозрительности на две вражеские разведки! Точно ничего хорошего не ждёте!

— Так это ещё свои! — усмехнулся генерал-майор Литвинов.

— Только не подумайте, что я кого-то осуждаю! — воскликнул Виталик. — Наоборот, одобряю и очень доволен, что вы многое себе хорошо представляете. Особенно Тёма.

— В начале зимы он разговаривал с генерал-майором Салтыковым, и ничего особенно радостного потом не случилось — Артёма чуть не убили, — поведал собранию Виталий. — Сейчас уже конец зимы, и в кабинете целых два генерал-майора…

— Хватило бы и одного тебя, — проговорил я.

— Спасибо, весьма польщён! — искренне ответил майор Логинов. — Но тут, как говорится, кто, на кого учился. Ты, Тёма, хорошо воюешь, а кто-то умеет руководить войсками.

— Хватит вступлений, — посоветовал я. — Доводи до исполнителей приказ…

— Я сам знаю, когда и чего хватит, — резковато ответил майор. — Так вот европеец тоже хорошо знает, что здесь сегодня собрались аж два генерал-майора, и к ним приехал лично боярин Артём Большов. В начале зимы русские устроили им настоящий кошмар, переходящий в непрерывный ужас. Сидит сейчас европеец и пытается понять, чем же ему грозит новая встреча.

— То есть враг готовится к нашим действиям, — сказал я. — Правильно?

— Да, Тёма, — ответил Виталик. — Противник, конечно, не сможет сразу разобраться, что значат конкретные наши удары, но он настроен серьёзно, ждёт под конец зимы неприятностей.