А майор Евгений Викторович Лютиков поперхнулся чаем и закашлялся. Серьёзный парень в возрасте за тридцать пудовым кулаком врезал ему промеж лопаток. Бледный майор прохрипел:

— Здравствуй.

— Пошли на воздух, есть разговор, — сказал я и направился на двор.

Он вышел за мной следом. Сначала я его поздравил с новым званием. Он сказал «спасибо» и тоже меня поздравил. В ответ я его поблагодарил и молвил ласково:

— Десять, Евгений Викторович.

— Танкистов? — уточнил он с робкой надеждой.

— Экипажей, майор, — сказал я.

— Не! Это невозможно! — воскликнул он. — Четыре танка я ещё оторву от полка, но больше никак!

— Да я ж просто позову желающих, — проговорил я серьёзно. — Девять?

— Да я ж сам выберу самых лучших! — воскликнул майор. — Как раз хватит на пять машин!

— Не-не! Отбирать буду лично! — возразил я. — Ну, для восьми-то машин найдётся?

— Найдётся для шести, — угрюмо ответил Евгений Викторович.

— Давай для семи? — предложил я. — И в другой раз я пойду к Сергею Степановичу.

— Точно к нему пойдёшь? — строго спросил майор. Я серьёзно кивнул, и он сказал. — Ладно, экипажи семи танков. Но не больше!

Отбирал я парней просто по результативности, выбрал из середины списка и чтоб не занимали командирских должностей. Кстати, поручил своему начштаба боярину Гаеву собирать и систематизировать сведения о танкистах дружины.

Укрепил я тогда костяк второй роты, а остальных набрали из пополнения. Однако немец мужик суровый, просто так побед не дарит. Гибнут парни не только по глупости, и Сергея Степановича пришлось принуждать уже на восемь экипажей. Кроме укрепления второй роты, потребовалось и восполнить потери.

Из третьего боя вылезли с минимальными на тот момент потерями, три танка из второй роты и половина машин третьей. Костик уже формировал разведывательную сеть, позвонил, кому следует, и мы поехали ловить первый полк.

Приезжаем в городок, встали на окраине, а к моему танку подъезжают на открытом русском внедорожнике Евгений Викторович Лютиков и Руслан Ибрагимович Мирзоев. Я так Мирзоеву обрадовался, что принял их приглашение в ресторан, только в парадку переоделся.

Приехали в приличное заведение при гостинице. Официантка, увидев нашу форму, сразу предложила водки, да я не пью, Руслан мусульманин, а майор вообще не затем приехал. Спросили на всех хороший обед и чаю с пирогом. Платил наш тыловик и слышать ничего не хотел.

За едой традиционно ничего не обсуждали, оба мужика маги и прекрасно чувствовали мой настрой. Приступили к чаю с пирогом, и тогда только Мирзоев сурово заговорил.

В целом ситуация складывается печальная. Командиры полков от моего поведения в истерике пишут рапорты Бирюкову, и тот может застрелиться. Пусть мне никого не жалко, но все надеются на мою логичность.

Танкисты ко мне переводятся, пока у меня маленькие потери. Почему у меня так получилось, не Мирзоева дело, просто я должен понимать, что один опытный танкист всё равно получается из четырёх-пяти новичков. Эти новички просто гибнут где-то там, но всё равно гибнут.

Каждый командир знает эту цену, платит, скрипя зубами, укрепляет своё подразделение. И прихожу такой я, весь в белом. Убили бы сволочь, да проще застрелиться самому.

Полки дружины готовы терпеть мой беспредел, но они просто физически не вывезут меня паразита. Я так быстро убью полки, и мне негде станет брать опытных ребят.

— И что ты предлагаешь? — спросил я, культурно прожевав кусок пирога.

Ну, Мирзоев всегда что-то предлагает, иначе это не Мирзоев.

— За всё нужно платить, — сказал Руслан. — Хочешь лучших танкистов, чтоб минимум потерь и высокие результаты? Плати, боярин.

— У меня ж всё заморозили, — возразил я.

— На организационные нужды разморозим, — уверенно проговорил Мирзоев. — Важно создать прецедент. Для начала хватит и двадцати тысяч.

— Двадцати⁈ — воскликнул я весело.

— Не, бери из учебок пацанов даром, — сказал Евгений Викторович. — И смотри, как они гибнут.

— Хорошо, что дальше? — обратился я к Мирзоеву.

— А дальше будем работать, — ответил он. — Смотри, что творится. Допустим, где-то в другой части узнал о тебе парень. Но он не может просто приехать — это дезертирство. И написать не может, все письма просматривают. На необычный адрес обратят внимание, письмо могут задержать, станут его шантажировать. Да у любого командира сто возможностей его примерно наказать только за желание, чтоб другим было неповадно.

Я со скукой пил чай и ждал, когда Мирзоев закончит вступление.

— Короче, к ним надо ехать, — сухо сказал тот. — Я знаком с деятелями около искусства, что устраивают турне артистов на фронт и по госпиталям. Они умеют разговаривать.

— Но мне ведь столько народу и не понадобится, — заметил я задумчиво.

— А на что полки твоей дружины? — сказал Лютиков. — Мы всех приберём, и у нас ты уже без нервов сможешь выбирать для себя.

Я пил чай с пирогом и размышлял. Мужики умные и тоже понимают, какого джинна хотят выпустить. Просто им некуда деться. Понимают это в Совете? Точно там не дураки сидят и должны запретить. Но они ведь уже создали часть, где очень много магов. Если они разрешат разморозить мои средства…

— Хорошо, договорились! — молвил я радостно и обернулся к майору. — Ты станешь первым. Мне без нервов нужны экипажи десяти машин.

Евгений Викторович подавился чаем. Руслан врезал ему по спине, и тот хрипло воскликнул:

— Это невозможно! Смогу выделить людей только для трёх танков…

Ну, дальше вы, примерно, знаете. Суть в том, что согласился Совет с размораживанием моих денег, но под их контролем и строго на организационные нужды. Закрутил Руслан Мирзоев свою механику, стали переводиться в дружину опытные танкисты.

После встречи с англичанином я как раз общался с майором Лютиковым. Он традиционно возмущался, торговался и старался сплавить мне худших солдат. В этом он не меняется. Долго с ним торгуюсь, иногда даже иду на обмен. Некоторые мои танкисты просятся в дружину — там проще служить. Одним из первых стал мой кузен Миша, за него я содрал троих не-магов…

А без личного, выпустили мы с Советом обороны на волю страшного джинна. Дальше такая результативная команда профессионалов должна появиться в авиации, а потом везде. Не зря меня официально объявил личным врагом фюрер Шульце.

А без шуток начинаю я понимать, почему делают мне популярность, особенно у врага. Даже англичанина позвали. И зачем популярному мне столько военных магов. Все мои маги обязательно очень хорошие танкисты.

Остались ещё сомнения только в одном. Это всё кто-то затеял с самого нашего выпуска? То есть с начала войны? А может ещё раньше?

Помню, как я удивился, встретив в бою вражеских магов! Теперь ещё больше удивлюсь, если не встречу ни одного. Враг на участке армии генерал-майора Салтыкова уже постоянно держит своих магов.

Вряд ли они торчат на наблюдательных постах, скорее всего, сидят в штабах дивизий и ждут сигналов о нашей активности. Наверное, раза по два в день срываются на передовую, чтобы убедиться, что это я пришёл.

Вроде бы, что они могут сделать, даже если определят? А что угодно. Ради нанесения ущерба моему батальону они вызывают огонь гаубиц на свои же позиции, не предупреждая своих солдат. Только бы мы там хоть немного задержались.

Армия Салтыкова так достала неприятеля, что враг стягивает на её участок немалые силы, просто пехоты стоит уже две немецкие армии. Французские части с тяжёлыми танками поддержки получают они первые. И такое ощущение, что другим их пока не хватает.

Не, лягушатники в своих неуклюжих коробчонках даже закопанные по башни нашим танкам не соперники, горят за милу душу. Но ведь любой танк это защищённая огневая точка, довольно живучая и способная натворить немалых бед.

Без танков такие точки уничтожаются ценой больших потерь пехоты или сосредоточенным огнём артиллерии. А танки, даже французские, ещё и могут уползти. Хорошо, что у нас отличная оптика! Особенно мне приятно слушать отзывы пленных.