Женя явился в кабинет через пять минут, отобрал у меня кристалл, уселся за стол и предложил мне устраиваться на гостевом стуле.

— Получилось проникнуть в прошлое девушки? — спросил он.

Я кивнул.

— Видел её убийцу? — уточнил Женя.

Я помотал лицом.

— Ну, этого и следовало ожидать, — проговорил он. — Мы предполагали, что противник знаком с возможностями волшебных кристаллов. Хотя врагу уже никакое знание не поможет…

Евгений рассказывал о версиях следствия. Все они упирались в то, что убийца полным дебилом быть не может, как бы он ни любил Родину, и какое бы значение в это слово ни вкладывал.

Если нет личного мотива, исполнитель просто обязан подумать о гарантиях своей безопасности и никогда не свяжется с девчонкой, что уже находится в связи с московским боярином.

Отсюда простейший вывод — преступник обо мне не знает, использование дорогих кристаллов для расследования не допускает, а действовал так просто потому, что иначе не умеет.

Скорей всего, это наёмный ликвидатор, европейская разведка использовала его через посредников. И даже посредники не знали, что Оля была со мной связана. Ничего, скоро узнают. Сами суки повесятся, если успеют.

Розыск всё равно выйдет на людей разведки, но ведь и они всего лишь исполняли чей-то приказ. Когда идёт большая война с Европой, вина отдельных европейцев не играет роли. Они дохнут просто потому, что идёт большая война…

Женя говорил со знанием дела, убеждённо, но как маг я прекрасно понимал, что он заговаривает мне зубы, тянет время и кого-то ждёт. Я практически не удивился, когда почувствовал, что к дверям подошли два сильных мага. Агрессии не ощущалось, но я всё равно вынул «Парабеллум» и навёл на Женю, сняв с предохранителя. Для бояр и параноиков это нормально.

В дверь постучали. Бледный Евгений сказал:

— Да-да.

И в кабинет вошли майор Гудков Геннадий Савельевич и старший лейтенант Рыбин Валерий Яковлевич с автоматом. Валера остался стоять у двери, Женя перешёл на диван, а майор прошёл к месту за столом, уселся на стул и сказал:

— Привет.

— Привет, — молвил я, убирая пистолет в кобуру.

— Ну, ты понял уже, что я тут всем командую, — проговорил Гена. — Мы все убиваем врагов, у меня просто больше полномочий, — он возмутился. — А враги в нас стреляют, представляешь!

Я скупо улыбнулся.

— И с этим что-то нужно делать! — горячо продолжил майор и сказал спокойно. — А тут такой ты сидишь и думаешь, где взять ещё магических кристаллов. Я прикажу выдавать тебе по десятку кристаллов в день, только вспоминай свои магические схватки, начиная с дуэлей. Особенно нас интересуют поединки в подземельях города N.

— В тех подземельях воевали многие мои маги, — сказал я.

— А ты не забыл, какую сначала дал расписку? — мрачно спросил Гена. — Кристаллы вызывают зависимость. Никто не вправе приказывать подчинённым с ними работать, можно лишь попросить, — он душевно меня спросил. — Ты сможешь попросить такое своих парней?

— А как же я⁈ — удивился я.

— Ты не мой, и я говорил уже, что не люблю бояр, — ответил Гена. — У тебя есть чёткий личный мотив покарать убийц Оли. Итак, ты готов поработать с кристалликами на общее благо?

— Мне скоро нужно уезжать на войну, — сухо ответил я.

— Не нужно, — сказал майор. — И это часть нашего хитрого плана. Видишь ли, твоя Катя занималась в Европе терроризмом. Занималась очень долго и в крайних формах, резала головы вражеским магам…

— Ну и правильно делала! — воскликнул я.

— Да у нас её никто и не осуждает! — поддержал меня Геннадий. — Это на западе говорят о маньяках! — он грустно вздохнул. — Но недавно её предал Сергей Жучирин. Слышал о таком?

Я мрачно кивнул.

— Её схватили живую, — продолжил майор. — Но немцы не могут сообщить о таком в газетах. Они не в силах сказать народу, что десятки жутких убийств — это война с Гардарикой.

— Я не читаю иностранные газеты, — сказал я.

— Тем более, — ответил Гена и достал из внутреннего кармана несколько ярких открыток. Положил передо мной. — По расчетам европейца, ты вот такое скоро захватишь в трофей.

На открытках голая Катя и голый Серёжа вытворяли просто чёрт-те что! А всё-таки юный я должен был влюбиться в такую девочку…

— Но ты застрянешь в Москве, — прервал Гена мои размышления. — На фронт поедет Костя Гаев, а ты, вроде как, заработаешься с кристаллами. Европеец попробует тебя расшевелить, подсунуть эти открытки.

— Зачем? — спросил я тупо.

— Чтобы ты удавился, — охотно пояснил майор.

— Я говорю, зачем ты мне это показал? — развернул я вопрос.

— Ну, ты же предупреждён! — воскликнул он. — И я предлагаю тебе сделку! — я угрюмо на него воззрился, и Гена сказал. — Давай ты сначала доложишь, кто даст тебе взглянуть на эти открытки? Так мы хотя бы ликвидируем агентуру врага.

— Я всё равно не собираюсь вешаться! — горячо заявил я.

— И это тоже обсудим! — сказал задушевно майор. — Но потом.

Разумеется, Виталик Логинов всё знал! Он давно за мной следил и принимал активное участие в составлении плана Гены. Именно Логинов всех заверил, что я в любом случае не пойду вразнос. Если бы открытки с Катей могли на меня серьёзно повлиять, эти двое использовали бы меня иначе.

Не, я прекрасно понимаю, что они служат Родине и убивают её врагов, но ведь я не обязан их за это любить! Просто по-человечески ненавидеть майоров моё гражданское право! И боярское!

С другой стороны я знаю, что на войне нет места страстям, побеждает тот, кто лучше делает свою работу. Всегда делает, изо дня в день. В этом смысле мне есть куда расти, и я должен тянуться за старшими товарищами, брать с того же Виталика пример.

Вот я за обстановкой в мире не слежу, даже газет не читаю. Типа танкисты могут не засорять себе мозг, и это где-то правильно — мы просто должны решать боевые задачи. Но тогда танкисты должны иногда затыкаться и слушать, что говорят им командиры. А потом отвечать:

— Слушаюсь, — и воплощать не ими придуманные комбинации.

Виталик избегал резких определений, но для меня англичане всегда были воры, и я сразу счёл их виноватыми в новом предательстве. Это сэры сдали Европе дела Жучирина и других русских, чтоб втереться в доверие, чтоб европейцы решились на авиа-удар. И это именно англичане подставили русские корабли под разгром в своих базах.

Конечно, это только моя боярская точка зрения. Хуже к англичанам я относиться тупо не мог, потому и принял сведения о новом английском предательстве практически хладнокровно.

Виталик особенно подчеркнул, что большинство русских со мной солидарны. Англичане прекрасно об этом знают, но только ещё нахальнее повторяют:

— What about is?

Так с живыми не говорят. Англичане уже списали Гардарику, и ехидное злорадство сэры больше не пытаются прятать. Мы же сэров за всё в своё время обязательно душевно отблагодарим, а пока сделаем свои выводы. Поведение сэров — только лишнее подтверждение планов очень большого наступление Европы этим летом.

Это даже неплохо, что европеец думает наступать. Во-первых, получается, что мы его разозлили, и хладнокровно воевать у него не выйдет. Во-вторых, от обороны удобнее его истреблять. В-третьих, заранее приготовившись к обороне, мы европейца истребим ещё больше.

Но нельзя и недооценивать такого врага. Гардарика шустрее, но экономика противника тупо больше в четыре с половиной раза. Да, на Европе много бесполезного сала, но она избавляется от сферы услуг, от разных финансов…

Грубо говоря, европейцам теперь нужно намного меньше одежды — военная форма надолго вошла в моду. А без жира экономика Европы больше нашей в два с половиной раза.

Они уже больше нас. Сейчас Гардарику сильно выручают довоенные запасы и наша мобильность, мы быстрее поворачиваемся, и у нас ещё есть свобода маневра. Но война идёт, наши преимущества практически заканчиваются.

Европейцы со скрипом и через пень колоду разворачивают свои огромные предприятия на военные нужды. Они будут гонять оборудование круглосуточно на максимуме скорости, пока забудут о ремонте — это ещё прибавит треть к мощностям.