— Двенадцать тысяч…

— Ну да. Берется тысяча студентов, каждому дается задание что-то сделать… двенадцать тысяч вариантов отрабатываются за две недели. Ну за три, кое-какие варианты пришлось подольше проработать… и чего тут сложного? Я точно знаю, что хочу получить, знаю, какие реактивы можно найти в лаборатории или еще где-то, или, на худой конец, самостоятельно синтезировать. Отсюда я представляю необходимые процессы, следовательно, могу выкатить студентам правильные задания…

— Но вы же кафедру получили всего полгода назад, да и студентов на ней…

— Я про кафедру хоть словом обмолвилась? Я про комсомол говорю, и использовала возможности комсомола в шкурных целях.

— Да уж, куда шкурнее-то, — рассмеялся Ипатьев, ткнув большим пальцем в сторону заднего окна, — тысяча тонн высокооктанового бензина…

— И масла, масла моторного почти шестьдесят тонн. У меня автомобиль только на таком бензине и ездит, и масло в него тоже только такое заливать можно, так что цели самые что ни на есть шкурные.

— Ну, если в этом аспекте рассматривать… но в целом вы правы: ваши комбинезоны полиэтиленовые уж не одну шкуру нерадивых работников на химзаводах спасли. А эта новая ткань… капрон…

— Капрон растворяется в кислотах. А другой полиамид тоже не подарок: в воде растягивается процентов до сорока, то есть изделия из него форму не держат. То есть тканые изделия из волокна, а вот в других применениях… но защитные комбинезоны из капрона делать нельзя. Хотя, наверное, можно еще много чего-то подобного придумать: пластики можно весьма разнообразные, наверное, синтезировать. Но вот только кто этим заниматься будет: у меня на третий и четвертый курс всего парочка думающих химиков… Владимир Николаевич, а давайте вы об этом думать будете! Я вам все материалы передам, всему, что научилась, научу ваших специалистов. А Саша вам любой катализатор спроворит, вы ей только скажите, какой вам нужен будет!

— Не хотелось бы отнимать у вас хлеб… — с легкой улыбкой начал было профессор, но Вера ему договорить не дала:

— Вы не отнимете, я уже где-то летом на другую работу переключаюсь. А с пластмассами работу прекращаю, не до нее будет.

— Но ведь ваша кафедра…

— Она останется. Но я на ней — уже нет. Просто, знаете ли, есть дела поважнее…

— Поважнее⁈ Я тут на днях разговаривал с Глебом Максимилиановичем — это председатель Госплана…

— Я знаю, кто он.

— Так вот, он сказал, что по подсчетам статкомиссии Госплана ваши разработки стране далее уже больше миллиарда рублей!

— И вы не меньше дали, а займетесь полимерами — еще больше дадите. Но дать стране что-то — это даже не полдела, это четверть дела, а то и меньше. А вот сделать так, чтобы даденное никто не смог отобрать… Вы уж извините, Владимир Николаевич, я вам это предлагаю, можно сказать, от безысходности. Ну не знаю я, кто у нас в ССМСР специалист, а кто так, погулять вышел. И не знаю никого кроме вас, кто смог бы тему с полимерами развивать. А вы — вы, по крайней мере, знаете, кого себе по этой теме в помощники пригласить…

— Вы это все сейчас серьезно?

— Нет, это шутки у меня такие дурацкие! Конечно серьезно. Очень серьезно. Но у меня все равно часть работы с полимерами будет связана, так что я вам одного на растерзание точно не брошу, вместе на гильотину пойдем. И вот что: вы к себе в институт заберите Перовых, это мои выпускники, они в начале июня уже дипломы защитят. Лучше них специалистов по арамидным волокнам в стране сейчас просто нет…

— По каким волокнам?

— Арамидным. А это — задача государственной важности.

— Ну, раз вы так настаиваете… а что за волокна? Может и я смогу…

— Сможете. А раз вы давно уже в НТК и все подписки давали, то — специально для вас, Саша, а ты ничего не слышала: эти волокна прочнее стали. А какая от них польза… думаю, что уже в августе мы вам покажем…

Пока Вера «агитировала за Советскую власть» Ипатьева, Иосиф Виссарионович беседовал с профессорами университета. Конечно, он никому не собирался даже намекать на то, что в университет он приехал ради молодой девушки, и очень подробно расспрашивал преподавателей о проводимой в университете научной деятельности, а так же интересовался, чем Советская власть и партия может в этой научной деятельности помочь. Разговор получился интересным — в том числе и для самого товарища Сталина, но его больше всего заинтересовал тот мелкий факт, что даже в разговорах с профессорами физфака и мехмата эта девушка постоянно упоминалась:

— Нам теперь даже особой какой-то помощи и не надо, — заметил профессор Млодзеевский, — то есть если нам вдруг что-то требуется, мы об этом Старуху просим, и она изыскивает способы все необходимое нам найти.

— Старуху?

— Ну, так все у нас называют Синицкую, Веру Андреевну. Секретаря комитета комсомола прикладного отделения университета, то есть той его части, которая включена в структуру НТК. Она ведь еще и секретарь комитета комсомола НТК, под ее руководством и комсомольские организации МАИ, МЭИ, МВТУ, МИСИ, других институтов — и все комсомольские организации заводов НТК. Так она через комсомол организует работы по выделке нужного нам оборудования, или просто как-то из других стран его привозит. Вы, верно, просто не знаете, что продукцией химических производств, выстроенных в НТК для выпуска ее изобретений, идет большая торговля с капстранами, а она имеет какое-то отношение к тому, на что выручку с этой торговли тратить можно. Вот она об альма-матер и заботится…

Профессор Фиников Веру упомянул в несколько ином контексте:

— Не могу не отметить, что сильному повышению заинтересованности студентов-математиков в овладении знаниями способствовала Вера Андреевна Синицкая. Еще будучи студенткой, она — через комсомольскую организацию, секретарем которой и по сию пору является — смогла существенно повысить обеспечение всех студентов продуктами питания, жилищные условия резко улучшить, но все эти улучшения она обставила такими условиями, что студенты неуспевающие сразу же многого лишались. А тем, кто не просто в учебе успевал, но и занимался научными изысканиями, причем не важно, по какой специальности, она предоставляла подобных благ гораздо больше. И тем, кто вел работы по темам, определяемым НТК. Получалось так, да и сейчас получается, причем даже более заметно, что если студент хорошо учится и ведет активную научную или исследовательскую работу, то он практически перестает нуждаться в чем-либо.

— То есть она, как я понял, за хорошую учебу хорошую жизнь студентам обустраивала?

— Не совсем так, хорошую жизнь она обеспечивала за работу по проектам НТК. Но для того, чтобы в этих проектах участвовать и получать заметную, я бы так сказал, заработную плату сверх стипендии, студенту нужно было очень хорошо знать материал, который преподавателями давался. Взять, к примеру, расчет термодимнамического равновесия в ее химических реакторах: без прекрасного, углубленного знания и, что важно, понимания методов дифференциального исчисления к такой работе и приступить невозможно. Вот студенты и старались…

На химфаке и вовсе в обсуждении любой темы все разговоры быстро превращались в восхваление этой девочки — и Иосиф Виссарионович начал потихоньку понимать, почему товарищ Берия, хотя и ругмя ругал строптивую девицу, почти всегда исполнял «любую прихоть» белобрысой химички. Ведь все — по крайней мере в университете так точно — были абсолютно уверены, что ее «прихоти» были направлены исключительно на ускорение промышленного развития страны и увеличение мощи ее научного потенциала. И Иосиф Виссарионович подумал, что девица эта, с ее невероятной «пробивной способностью», наверняка не только в университете авторитет огромный завоевала. А уж ее способностям «из любого места извлекать деньги» на строительство чего-то нового — и очень стране нужного, можно было лишь позавидовать.

Он вдруг вспомнил, как товарищ Берия рассказывал, каким образом в НТК получается все свои предприятия строить так быстро и качественно, не вытаскивая при этом огромные суммы из бюджета Союза: