С этими словами я развернулся и направился к выходу. Где-то за моей спиной на пол упал Вахта, едва нити исчезли.

Я не боюсь, что после этого он попытается отомстить. Такие люди, как Вахта, понимают только страх и боль. Любое благородство — это слабость, которой надо воспользоваться. Но едва они видят, что их готовы разорвать на части за любую оплошность, вместо того, чтобы взбунтоваться, они начинают бояться. Не показывают даже носа, чтобы случайно не получить по голове. И то, что я сделал, родит в нём отнюдь не ярость, а страх, что в следующий раз я не остановлюсь на половине пути.

Поэтому я не ожидал какой-то подлянки от него, так как Вахта был не глуп и понимал, что в следующий раз я вернусь, и живым он уже не уйдёт. А такие больше всего беспокоились за свою бесценную шкуру, чтобы рисковать ради чести и благородства.

— Зигфрид, м͇͎̩̄̽̽ы̜̻ͭ͛ͭͅ ̯̮̘ͬ̋̈́уходим, — я вышел на улицу, где нас ждало несколько машин.

— Я сейчас осматриваю квартиру.

— Е̟̩̝͑̿̆с̥͔͚ͧ͒̽т̪̫̣̉͐̋ь͕̤̬ͪͮ̆ ̰͔̭̂̇̚ что-то? — поинтересовался я.

— Пока нет. Кстати, твой голос…

— Пришлось н̠̰͓ͭ̽͋е͓̼̤͌̓͗м͇͈̰̑̋͗н̗͙̗͐͊ͫо̳̻̣̃̍̈г͔̬̝ͪͮ̿о̱̤̫ͤ̑̃ поднять его, чтобы быть убедительным. С̞̝̻ͥ̿̂к͖̭̤͗̀ͬо̱̳̫͆̏͛р͔̠͙͂͛́о̗͔̦͐̉̊ ̗͍̗̑͛̚пройдёт.

— Ладно. Мы уже заканчиваем. Не знаю, он нас сдал или нет, но их всех перебили. Убили до того, как мы приехали к Вахте.

— Но после т̘̩̮ͭ̔̅ӧ̲̱̳ͨ̚г̣̜̙̔̉̚о̣̞͓ͥ̃̚, как мы спаслись?

— Не знаю, я не криминалист, чтобы в таком разбираться, — ответил он. — Короче, мы ничего не нашли. Совсем ничего.

— Я понял и… у н̜̗͙̇ͦ̇е̯̟̞͛̿ͬг̼̣̩̍̇ͦо͍͖͈̊͛͑ ̺̲͍̌ͪ̈были очки? — решил уточнить я.

— Очки? — удивился Зигфрид.

— Да, очки. Для г̲̯̮ͫͨ̿л̮̖͇̏͋ͦа̻̟̠̂͒͒з͉̰̜̾̊̽.

— Я знаю, что такое очки. Сейчас посмотрю… — и через минуту вновь раздался его голос. — Да, есть очки.

— Хорошо, т̬̰̺̌͗̓о͚̼̞̄̓̊г͕̩̣̏ͦ̉д͇̪͍̈̌̇а̭̝͖́ͯͫ ͉̰͚͛ͤ̌встретимся в поместье.

Тем временем демоническая сущность во мне потихоньку засыпала. В каком-то плане я даже научился ею управлять. В некоторых ситуациях она была полезна, позволяла разговаривать с людьми так, что у них пропадало какое-либо желание спорить. Но с другой, я будто тут же чувствовал прилив ярости и желания крови. Без разницы какой, верных или неверных, своих или чужих. Эта жажда была как назойливая мысль, с каждой минутой использования этой особенности вгрызаясь глубже в мозг.

Она будто отключала критическое мышление, заставляя меня становиться не умнее, чем животное, поэтому приходилось особенно внимательно следить за собой.

Мы возвращались стандартным путём, сначала на машинах, потом по воздуху. Всё это время меня не покидала мысль о Минали. Как она смогла узнать о том, что мы ищем их базу, что пошла договариваться к Вахте? Ведь это не просто так совпало, верно?

Если вспомнить разговор с Вахтой, она спрашивала у него, зачем мы пришли. Значит, точно она о наших планах не знала. А в поместье никто и не был в курсе того, к кому именно я направился, когда пошёл в ресторан. Это значит, что за нами установили слежку. Надо будет прочесать всю деревню, чтобы выявить наблюдателя.

Что касается секты, то сегодня или завтра нас ждал ещё один серьёзный разговор с тем, кого мы притащили с собой в поместье. И я думаю, что у нас есть способ развязать демону язык.

Что меня удивило, так это что было уже три часа ночи, когда мы прилетели, а меня на улице прямо у посадочной площадки уже встречала Катэрия. Одиноко стоя на заднем дворе в ночнушке, укутанная в халат, она наблюдала за тем, как наш корабль медленно спускается вниз, пока мы не вышли наружу.

Мне пришлось немного откашляться, чтобы случайно не гаркнуть на неё своим изменённым голосом, который до сих пор нет-нет, да прорывался.

— Привет, — выдавил я из себя чистый голос. За мной выходили остальные солдаты, направляясь к казармам. Мимо прошагали Грог с Зигфридом. — А ты чего не спишь?

— Тебя жду, — спокойно ответила она. — Ты даже не зашёл с нами повидаться, когда прилетел. Тут же улетели. Девочки тебя ждали.

Даже удивительно, что они меня ждали. Я думал, Дора и Мара меня боятся.

— Были неотложные дела.

— И как? Успешно? — полюбопытствовала Катэрия, слегка склонив голову набок.

— Можно сказать, что да.

По крайней мере, больше да, чем нет.

— Это хорошо. Ну что, пойдём спать? — чуть посторонилась она, предлагая мне идти в поместье.

— Идём. Только сначала я заскочу в душ.

Вдвоём мы направились к поместью. Шли в тишине по заднему двору в свете мягкого тусклого света уличных ламп, как закадычная парочка, держась друг к другу поближе. И первой заговорила Катэрия.

— Мне сказали, что к нам привели кого-то. Заложника.

— Пленника. Это пленник, — поправил я её.

— Будете допрашивать?

— Естественно. Просто смотреть я на него не собираюсь.

— Ну хоть камеры простаивать не будут, — выдохнула она. — А то я уже думала, что мы зря их построили.

Я аж удивлённо посмотрел на неё. Она волнуется, что камеры будут простаивать? Не то, что мы там собираемся выбивать из твари информацию.

— И тебя это не смущает? — уточнил я. — Что мы будем его допрашивать?

— Грант, я родилась в семье аристократов. Я прекрасно понимаю, как устроен мир. И нет, меня это никак не смущает.

Вообще спокойная. Я бы даже сказал, холодная. Выглядит всё так же невозмутимо и серьёзно, как и в первый день нашей встречи. Судя по всему, подобным её совсем не тронуть, хотя рядом с детьми она меняется кардинально.

Мы вошли в поместье через задний вход, после чего поднялись на свой этаж.

— Ладно, я мыться. Можешь идти спать.

— Я с тобой пойду, —с невозмутимым лицом известила она меня. — Я тоже хочу принять душ.

— Как скажешь, — пожал я плечами и направился в ванну.

Здесь я спокойно сбросил с себя всю грязную одежду. Рядом, ни капельки не смущаясь, медленно, даже как-то по-аристократичному показательно разделась Катэрия, медленным движением рук сбросила с плеч халат, после чего так же неспеша начала стягивать с себя ночнушку.

Её я дожидаться не стал, сразу полез в душ под горячую воду. После всего произошедшего хотелось отмыться от всего этого пота и грязи. Приятно, когда дни помывки у тебя не по расписанию, а когда сам захочешь…

И не успел я нормально намылиться, как ко мне в кабинку зашла Катэрия. Так, будто меня здесь и не было.

— Там другие свободны, — хмуро заметил я. У нас их сразу четыре штуки, и ещё два стояли как бы в общем зале, где ванна.

— Знаю. Я хочу здесь.

— Здесь я.

— Теперь здесь мы, — ответила она, после чего взяла гель для душа и выдавила его себе на ладонь. — Тебя помыть?

— Я неплохо справляюсь сам.

— Как скажешь, — повернулся я к ней спиной.

И не прошло минуты, как она начала тереться об меня мыльной грудью. В прямом смысле слова прижалась своими двумя грудями и трётся, будто решила вообразить себя мочалкой.

— Ты что делаешь?

— Я мою тебя.

Что у неё в голове, одной Катэрии и известно.

Она обняла меня сзади руками, вся извиваясь. Её руки скользили по моей груди, медленно спуская ниже, пока не дошли до того, что она начала усердно намывать, хотя это больше походило на мастурбацию. Мы просто стояли в душе под потоками горячей воды, пока весь остальной дом спал, и занимались какими-то непотребствами.

Мне помыться-то дадут?

Так длилось минут пять, пока она не развернула меня к себе и не поцеловала в губы. Смачно и долго, после чего ладонями начала натирать мне грудь, медленно спускаясь вниз.

— Мы будем заниматься этим здесь? — спросил я прямо.

— Нет, конечно. Здесь неудобно, — мотнула она головой. — Но можно заняться чем-нибудь другим…

И с этими словами она начала целовать меня, сначала в шею, потом в грудь, медленно спускаясь к низу, уже встав на колени.

— Что в тебя вселилось сегодня? — спросил я, уже подозревая, что она хочет сделать.