И скрипя зубами, чувствуя себя последней предательницей, Катэрия побежала за остальными, замыкая небольшую группу, пока где-то сверху гремела битва.

Сражаться не было сил.

Защитники один за другим гибли, отдавая свои жизнь, и Марианетта, глядя на то, как постепенно остаётся одна, выдохнула.

Она устала. Сил почти не осталось. Раны, полученные в бою, кровоточили, горели огнём. А врагов было ещё так много, в её новом доме, так много изгнанников и стальных солдат, что пришли отобрать её счастье. Её поддерживал лишь долг, лишь любовь, которая заставляла продолжать сражаться чего бы ей это не стоило, чтобы выиграть ещё немного времени для своих детей. Всех детей её семьи…

Марианетта с трудом поднялась на ноги после того, как свалила одного из металлических солдат, но он был всего один из… многих….

Она едва держалась на ногах и понимала, что уже не уйдёт. Даже если бросится бежать, не уйдёт от них.

Марианетта взглянула на то, как к ней бегут новые враги, и выдохнула.

Улыбка вновь вернулась на её губы, добрая милая улыбка, которая согревала многих одним своим видом. В которую однажды влюбился её муж, и которую однажды полюбил совсем холодный и потерянный человек, возродивший однажды её дом.

Она должна была умереть куда раньше, намного раньше, в тишине и забвении на руинах собственного дома одна-одинешенька, но ей подарили тот кусочек счастье. Позволили насладиться жизнью, которую Марианетта не надеялась вернуть.

И теперь она могла со спокойной душой сделать свой последний шаг.

— Я так и не обняла их на прощание… — пробормотала Марианетта, глядя на то, как к ней подбирается солдат. Как он замахивается своим клинком, чтобы нанести последний удар…

Улыбнулась от чистого сердца, раскинув руки в стороны…

И оглушительно завизжала.

И словно из самого её сердца в помещение явился свет. Яркий, как звезда, который не оставлял шанса тьме спрятаться, испепеляя всю грязь и ужас, тьму и хаос, последний подарок от главы дома Барбинери.

Время как будто остановилось. Заискрился воздух, поднялась с пола пыль и грязь, как в невесомости. Отовсюду начали проклёвываться молнии, тянущиеся ко всем подряд, похожие на ласковые лучики света.

И весь первый этаж утонул в ослепительном очищающем свете, в котором, казалось, слышался весёлый и задорных смех Марианетты.

Эхо войны проносилось по коридору. Плафоны над потолком слегка покачивались, от чего свет плясал туннеле, погружённым в полумрак. То и дело стены и пол вздрагивали, пока Катэрия, с детьми, Алианетта и Финисия с Каленом уходили всё дальше и дальше из поместья. Казалось, этому туннелю не будет конца, когда впереди замаячила лестница наверх.

Но когда они были уже на полпути к ней, всё вокруг вздрогнуло. Свет внезапно очень ярко мигнул, ослепив их, словно пытался передать прощальный привет от человека, который остался в поместье, после чего потух насовсем.

В этот момент все прекрасно поняли, что произошло.

И в этой темноте, этой тишине, которую разбавляли лишь звуки боя послышался тихий плач Калена, который быстро перешёл в безутешный вой. Он захлёбывался слезами, выпуская наружу детскую боль, на руках у Финисии протянув руки обратно к поместью, словно это могло вернуть его мать.

Они продолжали идти под безутешный вой ребёнка, потерявшее что-то очень дорогое сердцу, пряча собственную боль в его плаче.

Финисия продолжала уверенно шагать, но её сердце разрывалось на части от боли. Она плотнее прижала к себе брата, будто ища хоть кого-то близкого в жестоком и безучастном мире, спрятав в его плече собственный плач и слёзы. Она знала, каким-то образом, но знала, почувствовала, что произошло…

Катэрия содрогнулась, шумно выдохнула, пытаясь удержаться от плача, который неуёмно рвался наружу, но слёзы всё равно начали собираться в её глазах. И лишь Алианетта, далёкая от этой семьи, сохраняла в себе остатки самообладания.

Уже наощупь они нашли ступени наверх, после чего нашли дверь, которую с некоторым трудом всё же смогли открыть.

Дневной свет больно ударил по глазам, заставив их всех дружно зажмуриться.

— Я первая, вы за мной, — произнесла Алианетта, передав ребёнка обратно Катэрии. — Надо уйти как можно глубже в лес.

Никто не ответил. Лишь выдавили из себя кивок, с трудом сдерживаясь от того, чтобы последовать примеру Калена, который безутешно рыдал, уткнувшись в плечо Финисии, которая сама беззвучно плакала, заливаясь слезами.

— Отлично, выходим.

Высунув голову наружу, Алианетта быстро огляделась, после чего вышла наружу, продолжая озираться по сторонам. Лес оглушал своим спокойствием и безмятежностью. Где-то там, позади ещё гремело сражение, но здесь оно было лишь эхом, которое не сильно тревожило лес. Но вокруг не было ни души.

— Идёмте, быстрее.

Алианетта перехватила на себя бразды правления. Она прекрасно понимала, что была слишком плохо знакома с Марианеттой, чтобы погрузиться в пучину боли и скорби вслед за остальными. А значит именно ей предстояло теперь приглядывать за ними. Рано или поздно должны будут вернуться Грант с друзьями, и она ни на мгновение не сомневалась, что с их приходом всё закончится. Зная этого человека, она могла сказать, что их враги горько пожалеют, что не сдохли до его прибытия.

Но до этого момента надо было дожить.

И они двинулись в лес, одни, потерянные и окружённые врагами, которые пришли пролить кровь до последнего человека. И в этот момент казалось, что никакого уже спасения не будет, и жизнь никогда не станет прежней. Но желание выжить и сохранить жизнь тем, кто ещё был дорог тебе, было сильнее.

Вскоре и звуки боя были уже не слышны. Лес полностью скрыл своих гостей от ужаса сражения, в котором дом Барбинери потерпел сокрушительное поражение. Теперь вокруг них были лишь бесконечные деревья, мелкая трава, которой будто не хватало сил стать выше, и редкие кустарники, которые сбивались в группы то тут, то там. Он был будто выращен в крови из-за красного цвета неба, отчего приобретал совсем пугающие очертания. И чем дальше они заходили, тем более неприветливой становилась природа несмотря на то, что обзор между деревьев был хорошим.

— Мы… мы не далеко зашли? — тихо спросила Финисия.

За эти полчаса ей удалось взять себя в руки. Слёзы высохли, голос стал ровнее, но припухшие глаза выдавали её горе. Тем не менее, она держалась, и этого было вполне достаточно.

— Надо ещё дальше, — ответила Алианетта. — Как можно дальше от дома, чтобы нас не смогли найти.

— Но… мы можем заблудиться.

— Не заблудишься. С тобой две охотницы со стажем, — бросила она взгляд на Катэрию. — Уж поверь, с какой-нибудь тварью мы на раз-два справимся.

— Она права, — поддержала её сестра. — Чем дальше, тем лучше. Грант с его кораблём нас потом спокойно разыщет.

В ком-ком, а в Гранте она была уверена как в себе. Как и Алианетта, Катэрия даже не сомневалась, что будь здесь Грант, эта атака изгнанников захлебнулась бы в самом начале. А приди он вовремя, то залил бы всю округу кровью ублюдков и тварей, что посягнули на их дом.

Но Гранта здесь не было. Здесь были лишь они, потерянные и преследуемые.

Причём преследование первой заметила именно Финисия. То ли обострённое и удивительное чувство, которым она обладала, то ли интуиция, но в какой-то момент она резко остановилась и обернулась, почуяв едва заметные ветерок, который принёс затхлый сырости, серы и гнили. Очень знакомый запах даже при том, что увидеть никого она не могла.

— Что такое? — сразу же начала озираться Алианетта, выпустив из рук два кнута, объятых электрическим током, которые тихо потрескивали, давая мягкий синеватый свет.

— Я… — она неуверенно окинула взглядом лес за их спинами. И если бы в другой раз она бы просто сказала «ничего», то сейчас, набравшись уверенности в себе, молчать она не стала. — Кто-то есть. Кто-то рядом, за нами…