Всё вокруг засветилось изнутри, вспыхнуло, взрывалось и смеялось! Пространство пылало, кружилось и бешено искрилось! Я ржал, как безумный! Небывалый, немыслимый фейерверк затягивал! Это должно происходить всегда!

Плавно погасли небеса, исчезли вспышки, пропали разноцветные ореолы людей и предметов. Но осталась невероятная контрастность и чёткость изображения. И лёгкость в мыслях необыкновенная!

Вот сам знаю, что телепатия невозможна, но одного взгляда на серьёзные рожи парней хватает, чтобы понять простые мысли…

— Пф-ф-ф! Ха-ха-ха!

— Что-то в этот раз он больно долго ржёт, — напряжённо проговорил маг Женя.

— Но у меня же всё погасло! — молвил маг Витя. — А у вас?

— У меня тоже, — сказал Паша Зимин. — Выходит, ритуал закончился?

— Руны у него на груди стали, как родимое пятно, — заметил Костя Гаев. — Хрен сотрёшь. Значит, ритуал закончился успешно.

— Чего он тогда ржёт? — удивился маг Володя.

— Псих, — ответил Саша Герасименко.

— И вредный, — добавил Савва Веселов.

Лёша Плохих первый высвободил ладони из рук товарищей и проворчал мне:

— Хорош ржать. Одевайся, а то простынешь.

Я засмеялся ещё веселее, но совет принял, стал натягивать майку. Ребята от меня отвернулись и стали расходиться по делам. А я оделся и пробрался к костру.

Ночёвка зимой на еловых ветках у огня со времён Корпуса у меня удивления не вызывает, к тому ж у нас не было тогда таких тёплых и удобных комбинезонов. Подумал грустно, что чёткость и яркость мира завтра пропадёт, и уснул.

Проснулся по ощущению времени в шесть и сразу открыл глаза. Вроде бы, изображение без изменений, то есть как при засыпании. Блин, не с чем сравнить! Уже плохо помню, каким оно было. Вот если бы была функция вернуть старое видение…

То я б её не включал. В самом деле, какая мне разница, что было раньше? Чтобы заново удивляться и радоваться? В жизни и так полно радостного и удивительного! Особенно на войне! Тут всего денёк прожил, и можно радостно удивляться или удивлённо радоваться.

Просто человек ко всему привыкает и снова ищет острых впечатлений. И это неправильно. На свете счастья нет, но есть покой, воля, распорядок дня и воинские наставления. Короче, надо вставать.

Немного размялся, разделся до пояса и обтёрся снегом. Действительно руны уже хрен сотрёшь. На завтрак дали банку разогретой гречки с говядиной, солёный огурец, кусок солёного сала и краюху вчерашнего хлеба. Деревенский хлеб долго не сохнет.

Запивал солдатским чаем из фляжек. Маги отчего-то заботливо предлагали, а я не хотел их смущать, и люблю сладкое. С деловым таблом выдул три фляжки, пока в меня лезло.

После завтрака влился в трудовой процесс. Достали из поваленных сараев несколько уцелевших железных печей «солдаток», так под них мужики солидного возраста строили временные жилища для баб и ребятни, а молодые солдаты отдирали в развалинах любые доски. Я топором разбирал полы и думал…

Вернее, думать я отучаюсь, просто по ходу работы возникали не облечённые в слова мысли. Так если их записать, думал я, отчего эти мужчины не в армии. Ладно, есть старики, но большинству около сорока. И параллельно с этим Гардарика забирает мальчишек с шестнадцати лет.

И не то, что мне в батальоне очень нужны такие танкисты… э…

Лучше бы таких бойцов не было и у соседей…

И в пехоте тоже…

И вовсе я не желаю им непременно погибнуть! Просто дело принципа! То есть неважно, по сути, в обеспечении мужики или у себя дома, просто интересно.

Допустим, возникли у меня мысли на оккупированной территории, тут недавно решали, кого вывозить в тыл раньше, молодёжь или мужиков. Но ведь и в действующей армии Гардарики люди за тридцать редкость, таких рядовых вообще ещё не встречал.

А между тем я лично ухайдакал возрастного европейца на большой посёлок или небольшой городок. Не, попадалось много европейской молодёжи, но и доля зрелых мужиков весьма весомая.

Кстати, мне ещё нет двадцати. Я маг, но это ничего не меняет. Не-мага Ваню в том же Корпусе с шестнадцати лет так же учили воевать и выживать. Вот если судить по себе, прямо после переноса в мир магии для меня война — это естественное состояние.

Убивать врагов тут для многих нормально. И я не буду врать, что очень переносом недоволен. Только настоящего Тёму жалко, надеюсь, что он смотрит на меня с небес и тихо радуется…

Вообще пацаны быстрее и лучше учатся военным наукам. У них выше реакция, они выносливее. И мальчишки не задаются умными вопросами, им и так всё ясно. «Война дело молодых, лекарство против морщин» ©. Виктор Цой, «Звезда по имени Солнце».

А Европа загнивает. Дядьки стали лишними в цивилизованном обществе, и их послали на фронт, чтоб не задавали неприятных вопросов. Всё это европейская государственная политика, чтоб проще врать простому народу. Верно ведь и логично! Всё и так ясно!

И мне недавно исполнилось девятнадцать. Блин…

— Тёма! Большов! — сбил меня с мысли крик начштаба Паши Зимина.

— Аюшки! — ответил я из развалин дома, выпрямляясь во весь рост.

Павлик подошёл с Володей Серёгиным, и тот воскликнул:

— Вот он где! А я по рации вызываю!

— В танке дети, — сказал я строго. — Так докладывай.

— А что остаётся, когда уже приехали! — заявил он. — Сначала забавное. Немецкий танковый генерал некий Цимерман докладывает начальству о встрече с русскими, о больших потерях, что у него осталось мало машин, и он больше не будет связываться с колдунами. Этот генерал во всех своих бедах сильно подозревает боярина Большова.

— Сколько можно! — зло воскликнул я. — Чуть что, сразу Большов! Меня вообще французы убили!

— Все вопросы к немцам, — сухо ответил Серёгин. — Переходим к деловой части. Сюда вскоре прибывает танковая дивизия Бирюкова, так РЭБ приказом фронта передают ему. Полк Дёмина едет из тыла с колонной цистерн, грузовиков с боеприпасами и с полевым лазаретом. Тебе приказано сдать машины и раненых и на порожних грузовиках ехать в штаб Салтыкова.

— Нормально, — пожал я плечами.

— Непривычно, что приказом, да ещё и фронта, — задумчиво проговорил Володя. — Мы все ведь и так формально твоя дружина, а РЭБ и должна постоянно менять дислокацию.

— Спрошу при случае Салтыкова, — сказал я.

Первым приехал полк Дёмина. Пусть и хотелось мне дождаться Бирюкова, но я человек военный, и мои желания никого не волнуют. Приготовили для нас транспорт и дали команду, да я и поехал со всеми, как миленький.

Парни батальона считались охраной колонны пустых грузовиков, цистерн и госпитальных машин. В дивизии Редькина начальство меня не встретило, сильно занято. Отобрали автоматы, и поехали мы просто на переформирование.

Высадили на вокзале. Начальница станции посадила нас в товарные вагоны, и мы без приключений поехали в городок, где стоял штаб армии. По пути я сказал Саше Герасименко, Савве Веселову и Лёше Плохих, что они могут выбирать, чей батальон будем формировать. Сам я выбрать не возьмусь, все воевали молодцами, так что пусть лучше тянут жребий.

— Я пока останусь, — проговорил Саша. — С тобой спокойнее.

Я внимательно на него посмотрел, но юмора или признаков помешательства не заметил. Савва усмехнулся и сказал:

— Звучит как бред, но это так. Мы же всё равно получим отдельные батальоны, а это означает особые задачи. С тобой их решать спокойнее.

— Только давай укрупняться, — проворчал Лёша. — Капитанам взводов маловато, нужны хотя бы роты.

— По обстоятельствам, — ответил я серьёзно.

На перроне нас поджидал майор Логинов с начальником комендатуры. Я построил личный состав и доложил о прибытии. Капитан сосчитал ребят глазами, чему-то покивал и пошёл по своим делам, а майор Виталик велел всем строем идти за ним.

Привёл в училище № 1, или в общагу проезжающих бойцов. Нам выделили койки, вещевое довольствие и с дороги предоставили душ с горячей водой. Хоть время обеда уже прошло, в столовке нас ждали.