Пропаганда Европейского Союза работала с поляками на всю катушку, но ничего не могла сделать с пропагандой национализма. Польские правые откуда-то брали деньги, их поддерживали сверху. Причём, в русофобии они шли даже дальше европейцев, обзывая русских животными.

— Ой, да проведите тогда референдум! — воскликнет пытливый читатель.

И я скажу, что для любого волеизъявления снизу нужен заказ сверху. Даже если это революция, и наверху не совсем понимают, к чему всё может привести. Не большевики создавали предпосылки своего прихода к власти, они ими просто грамотно воспользовались.

Но речь пока о Польше в мире магии. Не было у Европейского Союза возможности проводить на её территории плебисциты, поскольку конкретные поляки в конкретном правительстве внимательно слушали, что скажут из Лондона.

Поляки нехило заработали в Первой мировой бойне на неучастии Гардарики и своём положении. Вкладывались и зарабатывали они у русских, но хранили в Британии. Ибо Гардарике на каких-то поляков было чихать, и так всё сделают даром, потому место в польских сердцах завоевала Британия.

Всё ж просто, хранишь деньги у англичан, значит, хороший политик и сидеть тебе в правительстве. Ну, а на нет, по судам устанешь пыль глотать. Не зря говорится, что дом там, где сердце. В польском случае это Британия.

И для Британии звучало это почти буквально. Полякам в правительстве тайно пообещали поддержку, а в крайнем случае их с семьями вывезут и сформируют правительство Польши в изгнании. Могут торговаться с Европейским Союзом и далее.

Тогда пытливый читатель фыркнет и скажет, что сдурели в Британии. И я опять его спрошу, сколько он лично вложил в земли Гардарики. Ах, нисколько! Ну, может фыркать и далее, а мы попробуем понять конкретного сэра.

Европейский Союз обещает после победы честно разделить всю Гардарику. Сэры, конечно, настроены русофобски, но за ежедневное выживание воевали они не с русскими. Это просвещённые европейцы дрались с англичанами и делили туземцев, это с культурными немцами воевали в Европе и топили друг у друга корабли.

И вот эти европейцы обещают что-то честно разделить, когда это самое что-то уже позволяет покупать сигары определённого сорта. Подумает такой сэр, подумает, да и посоветует полякам выдвинуть новые требования.

Все вместе они прекрасно понимали, что Европейский Союз не сможет долго спокойно говорить с Польшей. Но для многих индивидуально каждая новая сделка приносила ощутимый доход. И ведь большие денежки уже вложены в Гардарику — что с ними будет, когда Польша станет частью Европейского Союза? Нужно время подумать, поискать, кто готов всё это купить перед самым концом…

Кстати, у Европы ведь есть ещё деньги? Тогда европейцам просто невероятно повезло попасть на этого сэра! Вот доходные бумаги, которые дают целых пять процентов в год! Абсолютно надёжные, клянусь британской мамой!

И сэр смотрит прямо в душу неподкупными, честными, синими-синими британскими глазами!

Думаете, получил боярин радостную весть и собрался в Москву? Ага, три раза. Кадет Большов остался на практике. Ну, не я же рожал, в конце концов, это совсем не повод нарушать приказы даже боярам.

Поздравили меня в экипаже, да кузен Миша приходил пожать руку и выразить радость. Настроение быстро улеглось, и тем же утром тремя экипажами вышли на взрослую полосу препятствий собранно, как всегда.

Светочка родилась в субботу, хотя оно в поле не имеет значения. Я всё-таки спросил своего командира Колю, как с выходными в дружине. Комнатка на экипаж очень хорошо, но её точно недостаточно для офицера. К этому, что ли, должны стремиться кадеты?

Мы уже свободно разговаривали почти на все темы, и младший лейтенант поведал, что он спокойно может снимать квартирку в городе, по будням приезжать на службу к восьми, уходить в пять…

Если нет авралов, дежурств и внезапных тревог, а они случаются часто. Да и как он снимет квартирку, когда постоянно повторяет бойцам, что скоро война. Бойцы решат, что он врёт или совсем дурак.

Лучше не тратиться пока на дом и хозяйство, а в неделю раз с бойцами вместе получать увольнительные — всё равно ведь ходят в одни кафе и кино со строго отобранным и одобренным особым отделом женским обществом. Платят же хорошо, намного лучше ополчения.

Домики арендуют с уровня старшего лейтенанта, их положение обязывает. Но при такой службе все спят больше в палатках или на своих койках в экипажах. А пехотные так просто в казармах на отделение. И никто не жалуется, все довольны. Особенно когда Родина в опасности.

А в какой она опасности, стало понятно уже в последнюю неделю практики. В три утра счастливого понедельника подняли нас по тревоге. Кадеты в большинстве не очень поняли — была ведь уже тревога. Но даже не всё понявшие мы шустро запрыгнули в танки и поехали, куда командир скажет.

Дальше обычная учёба со стрельбой, манёврами и матом, лень уже повторяться. Когда миновало время обеда, я стал о чём-то догадываться, впрочем, не задавая глупых вопросов. Большой уже кадет попусту трепаться.

И только на вечерней кормёжке узнал, что опять война у нас. На силы, куда включён наш первый батальон, кажется «восточные», напали гады «западные», куда включён второй танковый батальон. Или это мы напали… и наши совсем «западные»… короче, мы с белой «V» на броне и на повязках против их «Z».

Учиться стали ордой на орду согласно замыслу штабов — им тоже надо посмотреть, как их закорючки на картах выглядят в реальности. Не всё офицерам проводить штабные игры. Да и войскам оно полезно поучаствовать.

И мы, конечно, победили. То есть все мы победили, со всеми буквами. В этой ситуации буквы условность, но меня они навели на кое-какие мысли. Впрочем, это только мысли пока, а в субботу мы ровными колоннами пригнали машины в парки.

Поставили танки на их места, расписались за исправность и сдали солдатам-техникам. Наличие у экипажей навыков ремонта совсем не исключает специалистов.

Вот сняли мы комбинезоны и сложили в танке, а сами в обычной своей форме пошли в общий душ. Потом кормёжка, перекличка на плацу и второй раз за практику спать на настоящих, хоть и двухярусных кроватях.

Проснулись мы спокойно, в шесть утра просто объявляли по радио подъём, пока все не собрались для зарядки. Дальше упражнения для разогрева, пробежка и бегом питаться в снова полюбившейся столовке.

После завтрака построили на плацу. Командир полка поздравил всех с успешным окончанием практики и полевых учений. Сейчас кадеты пройдут в памятные им классы теории под те же буквы, чтоб не толкались, где в солдатских книжках офицеры отметят окончание практики. Только кадета Большова он просит пройти с ним в кабинет.

Ребята пошли в классы, а я за Евгением Викторовичем. Встал у его стола по стойке «смирно», а командир потребовал мою книжку. Делая запись, он спросил:

— Хочешь побеседовать с командиром дружины?

— Никак нет! — отвечаю чётко.

— Точно не хочешь? — поднял на меня лицо комполка.

— Да о чём говорить? — развёл я руками. — Всё нормально… пока…

— Я ему позвоню, чтоб тебя не ждал, — полувопросительно сказал он.

— Звони, — уверенно я одобрил.

— Тогда счастливо добраться до Москвы, — сказал капитан, протягивая солдатскую книжку. — Твоя «Волга» ждёт на парковке.

— Есть счастливо добраться, — откозырял я, приняв книжицу, и вышел из кабинета.

Заглянул в комнату за сумкой. Ребят не встретил, они ещё сидели в классе теории. Пригласить с собой кузена Мишу? Не, он точно поедет с парнями. В меланхолии накинул я лямку на плечо и печально выхожу из располаги.

Ещё до дверей не дошёл, а почувствовал что-то родное у входа. Двое ждут персонально меня. Ждать они могут очень долго. Выхожу и, заранее улыбаясь, говорю Авдею и Мухаммеду:

— Привет.

Они кивнули, и Авдей уточнил:

— У тебя же точно кончилась практика?

— Ага, — подтвердил я.

— В клан вступать будешь? — спросил Мухаммед.