Я на него серьёзно смотрел, хоть и очень хотелось заржать.

— Тебе смешно, ты всё это, наверное, представлял заранее, — сказал Костя без радости. — А я ведь не знаю, что делать. Ты бы перед строем пристрелил командира, но я не смогу так, — он отвернулся. — Наверное, я просто взялся за чужое дело… — парень грустно улыбнулся. — Зато у меня теперь есть футбол.

Мальчик что-то начал узнавать о родной армии. Не все военные в ней с плакатов. Как бы ему помягче сказать, чтоб отстал от людей? Его дело учёба, футбол, а дружина… получит на войне всё, что ей причитается.

Антон вдруг откашлялся и сказал виноватым тоном:

— Извините, что вмешиваюсь, но у нас с Костей похожие трудности. Только я занят в основном авиацией, ну, Артём в курсе. Однако мы как бояре просто должны иметь дружины. А эти люди ведь все пойдут воевать и полягут без толку.

Вот этому магу ничего не нужно объяснять. Потому я холодно спросил:

— Чем же я могу вам помочь?

— Но ты ведь забрал дружины, что выиграл на дуэлях? — добродушно усмехнулся Антон. — Только никого убивать больше не надо, просто сделай с ними так же.

Костя смотрел синими глазами и готовился зареветь. Или мне так казалось. Я смягчился и прикинул в голове варианты.

— Во-первых, это очень дорого…

— Я возьму кредиты! — выпалил Костя.

— Тебе и так всё сделают в долг и со скидкой, — успокоил я парня и чуть повысил голос. — Но это касается одного Кости!

— Да понял уже, — покладисто сказал новгородец. — Давай далее.

— Во-вторых, вы сами уговорите командиров просто подписывать всё, что скажет новый заместитель, — я спокойно посмотрел Косте в глаза.

— Думаю, что при сохранении жалованья, он не будет возражать, — пролепетал мальчик.

— Трать свои деньги, как угодно, — проговорил я. — Просто учти, что наш договор сразу будет аннулирован, если командир взбрыкнёт.

— Я его уговорю! — воскликнул юноша с круглыми синими глазами.

— Может, мне его сразу грохнуть? — деловито предложил я.

Костя интенсивно замотал румяной мордашкой.

— Тогда пока это всё, — сказал я. — Остальное услышите от моего человека. Он расскажет, что и у кого покупать, кого нанимать и что со всем этим делать.

— А сколько дружин ты потянешь? — деловым тоном уточнил Антон. — У меня очень много друзей в разных княжествах.

— По одной не ошибёшься, — усмехнулся я. — Свяжешься с моим майором, я его предупрежу.

— Это с Бирюковым, что ли? — проявил новгородец осведомлённость. — Тогда я лучше сам съезжу в Семёновск. Вот только матч досмотрю и сразу поеду.

Я иронично посмотрел на дядьку, а тот смущённо улыбнулся в русую бороду и сказал:

— Ну, полюбил я футбол! Последняя всё-таки в сезоне игра, надо посмотреть.

Почти перед Артёмом через скамейку сидел другой любитель футбола. Худой дядя в сером пальто и шляпе азартно болел, вскакивал во все острые моменты и кричал со всеми. Этот слабенький маг дружил в гимназии с будущим известным журналистом, и тот легко устроил товарищу пропуск.

У его ног стоял обычный конторский кожаный портфель, но мужчина будто забыл про него. Ничего съедобного туда точно не положили. Дело в том, что мужчина служил в проектной конторе и продавал кому-то чертежи новой пушки.

В вестибюльной давке он просто менялся с каким-то парнем одинаковыми портфелями. Парень уносил чертежи, а мужчина пачки рублей. Вот только в этот раз, или чертежи устарели, или Большов собрался на матч — в портфеле спрятали три килограмма мощной взрывчатки и радиодетонатор.

На противоположной трибуне сидел простой мужик с биноклем. На стадион многие пришли с биноклями и подзорными трубами. Во время игры убедился он, что Артём и дядя с портфелем уселись правильно и отложил бинокль. Мужик нагнулся к своей сумке, временно подключил антенну, что спрятали у него под пальто, налил в стаканчик коричневой жидкости и нажал кнопку…

И ничего не взорвалось! Он пока отключился, нервно выпил и стал жевать бутерброд, размышляя. Эту технику ведь уже испытывали на больших расстояниях! Осечка? Возможно. Только слишком часто наклоняться к сумке мужик не мог, чтобы не привлекать внимания, и просто для самочувствия.

Через полчаса он нажал на кнопку снова…

Нет. Это не осечка, детонатор что-то загораживает. Наверное, толстяк перед портфелем в яркой импортной курточке. Из чего их только делают! Однако придётся ждать, когда толстый уйдёт.

Блин! Сидит, будто его закопали. Или вскакивает со всеми, когда забивают гол. Мужик из-за нервов не однажды выпивал и закусывал, да всё как об стенку. Тут и до окончания матча недалеко, и это даже хорошо. Дядя с портфелем встанет, пойдёт на выход…

А вот и конец игры! Встреча закончилась боевой ничьёй 2: 2. Ну же, толстый! Люди вон уходят! Но нет, он встаёт вместе с тем мужиком. Пробираются по проходу к лестнице. Можно снова попробовать, только следует убедиться, что объект в зоне…

Где Большов⁈

А! Он в компании идёт вниз, перепрыгивая пустые скамейки. Почти спустились, нельзя терять времени! Мужик нырнул в сумку, неловко спьяну подключился и нажал кнопку…

На противоположной трибуне прогремел взрыв!

Постичь Европу пытался не один только Дитрих, за ней пристально следили из Японии. Их дипломаты или шпионы присутствовали везде в тех количествах, в которых им позволяли власти стран. Это особенно относилось к Москве.

А в это же время Московская Епархия Православной Церкви разведкой всё-таки не являлась. Деньги стали делаться на месте или в Лондоне, а был ли Андрей Пермяков агентом немцев — да бог его разберёт.

Контактов с Андреем не прекращали на всякий случай. Куратором ему назначили иерарха, близкого к уходу на чисто аналитическую работу, и даже слали его группе большие деньги, целую тысячу рублей в месяц. Боярин Пермяков, получая жалование, только вздыхал и посылал по команде немцев очередной отчёт. Немцы ему за эти отчёты платили втрое больше.

Уже неважно, на каком именно уровне Епархии после тщательного ознакомления отчётами прикрывали столы за трапезой. С пятнами от сухой или копчёной рыбы измятые документы из урн собирала уборщица и перед отправкой в контейнер их фотографировала особым шпионским аппаратом, думая себе, что японская тысяча хорошо, но за риск могли бы платить и побольше.

Отчёты Дитриха не стали единственными сведениями, которые со всего мира направляли японцы в Токио своим аналитикам. Особенно летом 1940-го года, сразу после Халхин-Гола, когда даже аналитики перестали что-то понимать в Гардарике.

Вернее японцы сообразили, что катастрофически недооценивали противника. Они не могли понять, как не заметили очевидного. И почему японцы всё равно не понимают, как эти вонючие и безрукие варвары с севера настолько их обошли.

Взять, к примеру, авиацию. В небе Китая японские лётчики встречали довольно устаревшие русские самолёты, но за ними даже не гонялись. Нет же никакого смысла посылать туда лучшие свои авиаподразделения. На такой протяжённости фронта и против такого количества небольших целей бесполезна авиация любой страны.

Там могло сыграть какую-то роль число аэропланов. Однако даже устаревших машин Японии взять было негде, а у китайцев не хватало денег, чтобы скупить у русских всё. В решении китайского вопроса главное слово оставалось за хорошо вооружённым и обученным японским солдатом.

Японскому солдату могли бы помочь танки, но с ними дела у Японии шли намного хуже, чем с самолётами. Даже если боги подарят японцам новейшие разработки, для всего китайского фронта империи тупо негде взять железа.

Так что в Китае обе стороны воевали по учебникам начала века пехотными дивизиями. Самураи читали военные труды и сами многое понимали, для них сочетание авиации и танков не было откровением. Просто они не видели для такого сочетания задач.

То есть ещё не видели, но искали. Искали-искали и придумали залезть в Монголию. Уж там-то хитрые русские не отсидятся за спинами китайцев и корейцев…