Товарищ Сталин не стал разбираться в «выявленных достоинствах и недостатках», а за разъяснениями обратился к тому человеку, который, собственно, этот патрон и внедрил — то есть к товарищу Синицкой.

— Ничто меня ни на какую мысль не толкало, — ответила Вера, выслушав вопрос Иосифа Виссарионовича, мысль эта сама пришла, никого не спрашивая. А вот как — тут все просто: Владимир Григорьевич для своего автомата был вынужден использовать патроны от Арисаки, причем даже их в ослабленном варианте, потому что более мощные патроны для автоматики не подходят. Я у него и поинтересовалась, какая мощность патрона ему нужна… я же на порохах теперь специализируюсь, мне же нужно знать для чего какой порох делать.

— Они сильно разные?

— Конечно. Если порох, которым мы снаряжаем патроны для нашего «Бофорса», стреляющего на девять километров, запихнуть в патрон для трехдюймовки старой, то снаряд хорошо если на километр улетит, так как порох сгореть не успеет пока снаряд в стволе находится. Ну и вот, я прикинула, какой порох для автомата Федорова нужен, под трехлинейную пулю прикинула, потому что сейчас не время калибр стрелковки менять… Потом — я же знаю насыпные нормы — подсчитала потребный размер гильзы — и, собственно, всё. Никаких мыслей, тупая работа руками…

— А в вопросе принятия на вооружение армии ППШ или АГ вы, понятно, на сторону автомата встанете…

— Встану, но не потому что я патрон этот придумала. А потому, что отделение солдат с автоматами по огневой мощи превзойдет немецкую роту с пулеметами: у них по два пулемета на взвод, а у нас, получается, по три на группу. А что до стоимости патронов, то я думаю, что патроны к ка… автомату Горюнова окажутся даже дешевле пистолетных.

— А это почему?

— Патроны для ППШ с латунной гильзой, а для АГ — со стальной, слегка помазанной лаком. Стали у нас хоть поп… сколько угодно, лак вообще из песка и отходов химпрома делается. Пуля — да, побольше и подороже, но если пересчитывать на наносимый противнику ущерб, то небольшое удорожание пули тут же компенсируется. Просто потому, что пуль меньше потребуется. И еще: в пистолетную пулю лично я бронебойный стальной сердечник воткнуть не возьмусь, а в командирских патронах только такие бронебойные пули и используются. Вроде пустяк, ну, свинца чуток поменьше тратится — то есть пистолетная с трехсот метров врагу в каску влетит, то враг поморщится, а от автоматной — просто сдохнет.

— Ну хорошо, но вот товарищ Ворошилов недоволен нем, что в автомате магазин всего на тридцать патронов рассчитан, а в ППШ…

— Даже мне, простой русской бабе из далекого аула, на замену магазина в автомате потребуется секунда, много если две. А у лучшего нашего бойца на замену магазина ППШ уйдет секунд пять минимум, и еще не факт, что запасной магазин в автомат нормально встанет. А для автомата магазины просто из пластмассы штампуются, они все получаются абсолютно одинаковыми. И копеечными, его и утратить не жалко, а если испортится — чинить уже точно не потребуется, дешевле будет просто выкинуть его и взять новый. Я уже не говорю о том, что перезарядить его из готовых обойм — тоже дело пары секунд…

— Все у вас на секунды… а мне показать это сможете? Продемонстрировать, как простая русская баба из далекого горного аула… — усмехнулся Сталин.

— Легко. Я на машине к вам приехала, то есть на броневике своем. Давайте сейчас быстренько на стрельбише в Подлипки метнемся, я вам все покажу. Только сначала на минутку на Лабораторный завод заскочим, там как раз очередной пластавтомат для изготовления магазинов к АГ отлаживают, возьмем свежее отштампованные, ни кем не поюзанные — в качестве лишней демонстрации полной взаимозаменяемости.

— Ни кем что?

— Англицизм дурацкий, что-то в голову он мне втемяшился. Значит — не использованный еще ни разу…

— Интересное предложение… — Сталин перелистнул лежащий на столе календарь, — за два часа управимся?

— Надеюсь, да.

— Тогда поехали!

Когда машина уже ехала из Подлипок обратно в Москву, Иосиф Виссарионович молчал: вроде Старуха действительно показала, что все, ею сказанное, верно. Но и размеры дополнительных расходов все же не позволяли сразу принять окончательно решение. И он так глубоко задумался, что не сразу понял, что Вера пытается ему чего-то сказать:

— Иосиф Виссарионович, я совсем не про автомат. Вы сейчас столько времени работе посвящаете… не вы один, все наше руководство. И прочие мужчины…

— А за нас никто нашу работу не сделает!

— И я о том же. Только вот что: я тут препарат один придумала, в Медуправлении его уже исследовали, клинические испытания провели… У нас основная смертность в стране — от инфарктов и инсультов. Я товарища Куйбышева на аспирине как-то удерживала, но и то… а если бы у меня этот препарат раньше получился, то он бы еще оставался с нами. В НТК всем мужчинам старше пятидесяти он прописан в обязательном порядке, а Горюнову я уже сейчас его жрать приказала по расписанию. Конечно, есть мелкие побочки… иногда, например, человек чуть больше чесаться начинает — но жизнь-то важнее! Я к тому, что и вам бы следовало его принимать…

— А почему только мужчинам?

— От препарата кровь становится пожиже, сворачивается хуже. Течет при ранах и при всем прочем подольше — зато тромбозов уже гарантированно не будет. Вы подумайте над этим…

— На дорогу смотри! Спасибо, Вера, я подумаю. Обязательно подумаю, и очень недолго. Мы как, успеваем? У меня встреча на два назначена.

— Успеваем, с запасом успеваем. Так что можем даже особо не спешить. Сегодня можем не спешить…

Прокатиться за пару часов в Лианозово и Подлипки стало возможным просто потому, что дороги в Москве и окрестностях стали уже более чем приличными. То есть стали они асфальтированными, и их регулярно чистили от снега снегоуборочные машины. Расчисткой дорог занималась специально созданная организация под названием «Мособлавтодор». Которая вообще-то была подразделением организации более крупной, именуемой просто «Автодор» — но создавалась эта организация не для одной лишь расчистки дорог от снега. В бесснежный сезон она отвечала за строительство и асфальтирование дорог, а вот с материалами для этой работы стало уже совсем хорошо: два больших сланцевых завода производили нужного для дорог асфальта сотни тысяч тонн. Многие сотни тысяч, которых, впрочем, пока что хватало лишь на асфальтирование важнейших дорог и улиц крупных городов. Но вот на асфальтирование Москвы его уже хватило, а самой первой «важной дорогой» в стране стало, сколь ни странно, Ярославское шоссе и его уже одели в асфальт до самого Сергиевого Посада.

То есть внешне это выглядело странно, а изнутри того же НТК никаких странностей никто не заметил: именно вдоль этого шоссе разместилось большинство важнейших предприятий оборонного комплекса. То есть не большинство, конечно же, просто в непосредственной близости от этой дороги таких предприятий было больше, чем вблизи любой другой крупной трассы. Собственно, по этой же причине и Ярославская железная дорога первой стала полностью электрифицированной…

А второй дорогой, которую начали асфальтировать, стало шоссе уже Ленинградское — но его в асфальт одевали со стороны Ленинграда, поскольку завод в Сланцах свою продукцию именно в Ленинград в основном и направлял, а водить оттуда асфальт хотя бы в Бологое было пока делом крайне затруднительным, так как специальные вагоны для перевозки этого самого асфальта все были направлены на перевозку продукции Сызранского завода во-первых, а во-вторых, асфальторазгрузочные установки, которые перегретым паром нагревали стальные стенки вагонов для того, чтобы прилипший к стенкам асфальт все же из вагонов смог вывалиться, имелись лишь на подмосковных асфальтовых заводах. По этому поводу Андрей Александрович постоянно (и весьма интенсивно) пинал ленинградских инженеров, но при всем своем «административном ресурсе» товарищ Жданов так и не смог заставить их изготовить что-то работоспособное, а НТК, такие установки неторопливо производящий, на ближайшие пару лет поставки их в Ленинград не планировал.