— Может, ты ещё и боярин?

Я равнодушно кивнул. Тома поднесла трубку ко рту и сказала:

— Боярин, Димочка… А я знаю, почему вызвали полицию⁈ Это ты, сука, сразу не выяснил! Тебе и извиняться! Сию секунду!

Она с треском вернула трубку на место и официально мне улыбнулась.

— Произошла досадная ошибка. Твоим делом займётся отдел думы по этике. А сейчас наш сотрудник…

В дверь кабинета стукнули, и вошёл смущённый Дима. Я поднялся со стула и сказал:

— Не надо извинений, я же и сам не знал. Ректора отпустили?

— Да-да! — молвил опер.

— Тогда попрошу его отвезти домой, — решил я. — Бывайте.

— Дима проводит, — душевно проговорила Тамара.

Григория Васильевича я встретил в коридоре. Старший оперуполномоченный проводил нас из здания и даже довёл до «Ильменя» ректора. Мы уселись на заднее сиденье, и шофёр сразу поехал.

В молчании довезли меня до дому. Григорий Васильевич строго сказал не опаздывать на учёбу. Я ответил:

— Хорошо, — и вылез из салона.

Хлопнул дверцей, и ректор поехал в Корпус. Ничего не слышал о его семье…

Впрочем, о нём, вообще, мало известно. Чертёжник говорит, что ему намного больше ста лет. Столько люди не живут, какая тут семья. Позвонил к себе в меланхолии. Открыла Миланья.

Выяснилось, что Мухаммед и Авдей уже дома. Авдей и звонил в полицию, куда ж ещё. А Катя и Надя остались в госпитале. Клаву свозили на рентген и готовят к операции. Кость почти не задета, но у секунданта врага были разрывные пули. Сам, похоже, сука пилил.

Меня они так скоро не ждали, потому поужинали уже. Я мрачно поел в одиночестве и прошёл в молельную комнату. Опустился на колени и, перекрестившись на образа, настроился на транс.

Вселился тотемный дух рыси, огляделся и, уяснив, что не будет драки или секса, выпрыгнул из меня. Скотина. И вот эту бесчувственную свинью я должен научиться уважать! Эх, никто меня тут не пожалеет.

Разве что бог. Всё равно ведь уже на коленях перед иконами, даже перекрестился. Я начал молиться и… мне это, похоже, было очень нужно. Медленные слёзы потекли из глаз…

Чёрная «Волга» привезла меня в Корпус. Ни Авдей, ни Мухаммед не сказали вести себя хорошо, не пожелали отличных оценок. Авдей проговорил:

— Удачи.

Глядя ровно перед собой, я кивнул и вышел из машины. Закрыл за собой дверцу и ровным шагом прошёл к КПП, не оглядываясь. Кому-то, может, смешно, что я обращаю на это внимание, а мне оно важно.

Маги, вообще, на многое обращают внимание, не-магам это трудно понять. Вот у некоторых вызывают недоумение совместные занятия, там же всем говорится одинаково и требуют со всех в равной степени.

Объясняется это довольно просто. Дальтонизм, только наоборот — им не страдают крохи, исключения. Прикажете дальтоникам не смотреть цветное кино, всё равно же они не видят цвета?

Не-магам тоже многое нужно знать, всем полезно в жизни быть умными. Но не-маги кое-что пропускают мимо ушей, не обращают внимания на то, что важно магам. И некоторые ребята улавливают что-то своё.

Даже в тренировках магов, когда, допустим, Дементий Архипович занимается со мной, не-маг не уловит подвоха. Ну, звенят мужики шпагами, старший молодому иногда скупо делает замечания. И где тут магия?

А её нужно просто чувствовать. Не-маг видит лишь чудесный результат: победу в спарринге, решение задачи, прохождение полосы препятствий без подрывов. Он не понимает причины, старается достичь и превзойти.

И маги охотно помогают. Они ведь изначально всем известны! С ними всё кажется лёгким, маги так понятно объясняют, согревает даже их участие, а в походах эти парни прямо делятся своим теплом. И никогда ничего для себя не просят!

Магам нужно отдавать себя миру, но на первых стадиях они ничего не знают о нём. Поэтому маги неосознанно просто отдают людям. А теперь представим малолетнего мага в классе обычных детей — примерно один и приходится на три-четыре класса по статистике. Он маленький и ничего не знает о магии…

Я долго не мог понять, зачем нас всех собрали в гимназию. Тёмка боярский сынок, но ведь брат Георгий ходил в обычную московскую школу. С уклоном, не всех принимали, но туда ходили дети без магических способностей.

И только в училище я стал понимать, что взрослые отгородили нас до поры, дали время отрастить шкурку цинизма и кое-что узнать. А когда подросли и слегка заматерели, нас подпустили к не-магам.

Корпус считается одним из самых престижных, соотношение двадцать пять процентов. Это очень, очень много! В самых крутых московских институтах всего по десять процентов, а в обычных только пять.

И самое смешное то, что дало толчок таким моим размышлениям. Для меня же всё в жизни было нормально, естественно. И вот попадаю я с ректором в полицию и понимаю, что мощный маг почти за два века ничего о законах не знал! Не сталкивался ранее, все вокруг вели себя прилично!

А со мной угораздило. Генерал принял случившееся за забавный казус, но я-то особый случай. В полиции мне удалось взглянуть на нас глазами не-мага. Маги живут в своём обособленном мире — нам закон не писан. Нам невозможно соврать и за каждое своё слово мы должны быть готовы ответить.

И особое подтверждение моих мыслей — расследование комитета по этике гордумы. В среду после уроков только мы с рыжими близнецами переоделись в спортивную форму, в зал заглянул посыльный ректората.

— Большов опять здесь! Быстро переодевайся и к ректору!

Ну, делать нечего. Сказал парням пока разогреться, а сам переоделся и бегом в кабинет начальства. Секретарь просто указала мне на дверь в кабинет и закивала. Коротко стукнув, вхожу и докладываю о прибытии.

А у стола Григория Васильевича каждый в своём креслице сидят трое и на меня с интересом смотрят. Генерал велел подойти и представил мне мужчин, представителей комитета гордумы по этике. Один из них попросил рассказать, как было дело у Перунова камня с моей стороны.

Стоя по стойке «смирно» чётко рассказываю. Мужики переглянулись, и самый с виду старший сказал:

— Парень верит в это, — и двое других закивали.

— Рассказ твой не противоречит показаниям ректора, боярыни Большовой и охранников, — продолжил средний. — Можно считать его правдивым. Возможно, у тебя есть вопросы к следствию… — сделал он паузу.

Я тут же спросил:

— Как там Катя?

Ну, она почему-то не приехала во вторник.

— Держится, — ответил мне центральный маг из комитета. — Надеемся, что к выходным Клаву выпишут, и они смогут вернуться домой.

Я помотал головой и уточнил:

— А где Катя сейчас?

— Так в госпитале! — воскликнул маг из комитета слева от старшего. — Она и Надя сидят у Клавы по очереди.

— Там мы их и опросили, — заметил маг, что сидел справа.

— Я вижу, что можно рассказать тебе о ситуации в целом, — проговорил маг в центре. — Действия Григория Васильевича, Нади и Клавы признали оправданными и направленными на ликвидацию угрозы. Секундант твоего противника напал на Катю — он лишается всех привилегий и собственности в пользу княжества, наследники ничего не получат. Авдей и Мухаммед расстреляли охранников по инструкции, к ним нет претензий. Твой противник грубо нарушил правила дуэли и тем отказался от боярства. Все его земли отходят к княжеству, дружина распускается. Но ты закончил дуэль достойно, шпагой, не прибегая к нарушениям, тебе засчитывается эта победа. Правда, ещё неясно, действовал твой враг спонтанно или запланировал нарушить правила. Это будет решаться голосованием в думе.

— А что это меняет? — уточнил я с интересом.

— Если решат, что запланировал, всё его имущество конфискуют, — пояснил старый маг и сказал добродушно. — Ещё есть вопросы?

— Никак нет! — откозырял я.

— Тогда свободен, кадет, — разрешил ректор.

В остальном учёба пошла почти без изменений. О ней рассказывать нужно, или очень подробно, или почти не говорить. Слишком это важная штука, а большое видится на расстоянии.