Я взял рукоять утренней звезды в ладонь. Оружие весило прилично для подростка, но все же не казалось неподъемным. Неделя тренировок под зельями, и буду жалеть, что не взял оружие тяжелее.

Я осторожно раскрутил шар, привыкая к весу. Пожалуй… Пожалуй, возьму, да.

— Сколько?

— Три серебряных.

Я поморщился. За три серебряных Хитор мне пространственную сумку как-то предлагал, а тут — всего лишь добротная вещь, даже не артефакт. Впрочем, это можно использовать в качестве аргумента.

— Мне за три серебряных торговец пространственную сумку предлагал, — хмыкнул я.

— Ну, вы же не знаете, что было с этой сумкой. Вдруг она была дефектная, потому такая дешевая? Пространственные сумки, кстати, артефакты сами по себе недорогие: в гильдии магов ученики и подмастерья набивают руку, изготавливая эти артефакты из дешевых расходников.

— Ваш рассказ не объяснил мне, почему я должен переплачивать за оружие. Серебряный, — предложил я, и положил монету на прилавок.

— Меньше, чем за полтора не продам — металл качественный, кожа хорошая. Цепь тоже скована на совесть — посмотри!

— Если бы цепь была скована на совесть, я бы стыков не заметил, — скривился я. — А кожа… Что кожа? Полоски можно из любой наделать. Еще двадцать монет к серебряному.

— Идет.

Я рассчитался и убрал оружие в рюкзак. Теперь — к зельевару, узнать цену на эликсир, который назвал трактирщик, и, пожалуй, стоит зайти в лавку зачаровательницы — купить парочку оберегов.

Зельевар меня разочаровал.

— Конечно могу достать, могу сделать. Обойдется в десятку золотых.

Это гораздо больше, чем обещал взять дядюшка Бу. Либо информация трактирщика о ценах устарела, либо оскорбленный зельевар решил навариться на пацане. Подозреваю второе — цена не может прыгнуть почти в полтора раза, если нет дефицита каких-то редких ингредиентов, а я бы о таком услышал.

Я купил эликсиры для тренировок, что посоветовал трактирщик, и пошел к старушке.

— О, молодое дарование, — расплылась женщина в теплой улыбке. — Не передумал поработать у меня?

— Нет, уважаемая. На этот раз я за покупками: нужны обереги для подземелья. Дешевые, типовые.

— Разумеется. Этот дрожит рядом с демонами, этот может отклонить стрелу или пару дротиков, но после — разрушится. Каждый по серебрушке. Есть еще обереги, которые отклонят удар мечом, или сделают тебя менее заметным.

— А те, что на ловушки реагируют?

— Кончились. Остались те, что не одноразовые, и стоят гораздо дороже.

Я задумался. Дешевые обереги от ударов — ненужный мусор, который срабатывает от каждого чиха, и потратят заряд, даже если оружие пройдет рядом. Обереги незаметности — такой же мусор, который поможет лишь от людей, и то — весьма слабо. А вот от демонов, пожалуй, возьму, как и парочку тех, что защищают от выстрелов. Раньше экономил, а с золотым на руках уже не стоит экономить на своей безопасности.

Сижу за столом в ожидании завтрака, и думаю над ситуацией.

Лес был идеальным для начала прокачки. Повезло, что я не наткнулся на сильных монстров, или нежить, хотя я и не забредал глубоко, чтобы их встретить. Но теперь все не так радужно. Кроме прочих опасностей там теперь бродит еще и некромант, жаждущий сожрать меня. Грубо говоря, теперь это не самое гостеприимное место для приключений, и соваться туда точно не стоит.

Но погружение в подземелье — это иная история. Я оброс навыками, и теперь могу спуститься на этажи.

Подземелье — это одна большая ловушка: коридоры, комнаты и темные пещеры таят опасности, но, думаю, с моим опытом я смогу избежать большинства из них. Я спускался туда годами, и воспоминания никуда не делись.

— Кстати, я видел твоего друга, Глебоса, — обмолвился дядюшка Бу, когда вынес мне поднос.

— Вот как? Где?

— Здесь. Он заходил с утра, просил рассказать ему про первый этаж подземелья. Рассказ занял бы несколько часов, вздумай я описывать все, потому я описал только преддверие, семь ближайших перекрестков у выхода. Думается мне, он решил пойти в одиночку. Не лучший выбор, даже для мечника с двуручным клинком. Надеюсь, ты такой ошибки не совершишь?

— Не совершу, — соврал я. Как по мне, иногда ошибками можно назвать вступление в группу.

— Вот и отлично. Группу тоже с умом выбирай, присматривайся, прислушивайся. Я не хочу лишиться постояльца, который платит наперед и не имеет долгов.

— Разумеется, — улыбнулся я.

— И, Вилатос… — замялся трактирщик. — Если объединишься в группу с Глебосом, будь внимателен. Мне не по себе от пацана. Он показывает далеко не все, на что способен: от Глебоса веет такой опасностью, какой у меня даже пара личей не вызывала. Хотя, кому я это говорю — ты же тех личей не видел. В общем, поверь старику, двуручный меч — не единственное, чем пацан может приложить. И хорошо, если контроль над ним не перехватят, и если он не ударит так, что зацепит не только врагов. В подземелье важна не только сила, но и самоконтроль. Я слышал истории и видел ситуации, когда новички от страха лупили так, что потолок подземелья рушился и накрывал отряд.

Я вспомнил, как Глебос ударил по оркам в лесу, и кивнул. Совет был к месту: самоконтроля Глебосу действительно не хватает. Но все же, если я его встречу, лучше будет объединиться. Пацан очень силен.

В прошлой жизни я вновь услышал о Глебосе, когда уже покинул Вяжск и бродил по миру. Примерно тогда я и наткнулся на старика, который обучил меня навыкам для архетипа Архитектора големов. Интересно, чем занимался Глебос все это время? И чем займется сейчас? Все же я мог изменить будущее — в прошлый раз я не общался с мечником.

Дорога до подземелья была такой, как я ее помнил: широкая, насыпная. С каждым шагом предвкушение тайн и опасностей, с которым я вышел за ворота, все больше пропадало. И я был этому рад: на кураже в подземелье легко можно влететь в ловушку или засаду.

Ветер шумел в ветвях. Из кустов по обочине раздавались шорохи, и минуте на пятнадцатой дорогу перебежала лиса.

На пути мне встречались путники. Иных я даже не замечал — такие же новички, как я. При виде других — замедлял шаг, рассматривая их подробнее. Это были группы опытных авантюристов, нюхавшие жизнь в самых глубоких курганах. На каждом — артефактные доспехи, дорогое оружие, и самое важное, под седлом у каждого — кробский скакун. Таких коняг так просто не купишь, стоят они дорого, и привязываются к одному хозяину. В прошлом у меня такого скакуна не было — я предпочитал тратить монеты на големов.

После всадников меня заинтересовала группа из бродяжек, одетых в запыленные одежды. Точнее, сперва они показались мне бродяжками, а уже потом я разглядел, насколько пластичны их движения, заметил татуировки на лицах и блестящие, отполированные от частых прикосновений рукояти кинжалов и мечей на поясах. В тощих заплечных сумках, я уверен, прячутся пространственные сумки. А за непримечательной внешностью, за желтыми зубами и опухшими от пьянства лицами прятался опыт. И не уверен, какая группа опаснее — всадники, выставляющие напоказ кробских скакунов, которых приходится ставить в стойло у входа в подземелье, или такие, внешне непримечательные люди.

Людей было много. За сражениями и сокровищами ходили и ночью, потому уставшие группы шли в город, пока свежие и отдохнувшие направлялись в подземелье.

Продолжая свой путь, я случайно подслушал фрагмент разговора между девушкой-лучником и ее спутником в тесной кольчуге, с мечом и щитом. Обоим было не больше шестнадцати, они медленно шагали по обочине — видно было, что никто из пары в подземелье не торопится.

— Должна признаться, я очень боюсь отправляться… туда. Я никогда раньше не спускалась в подземелье, — сказала девушка и нервно улыбнулась.

— Каждый шаг в неизвестность — это испытание, — ответил пацан натужно бодрым голосом. — Я понимаю, что это страшно, но ты волевая, ты преодолеешь свои страхи.

Примечательно, что он не сказал того же про себя.