— Какое завтра⁈ — возмутился капитан. — Мои парни вас просто порвут, так заждались!

— Ладно, начинай атаку через десять минут, — благодушно сказал я и переключил рацию. Говорю своим танкистам. — Молодцы, парни. Тут пока заканчиваем, нас ждёт работа. Ещё не забыли? Спускаемся с горы и всех по пути убиваем…

Судьба Сергея Жучирина пока определилась, теперь всех волнует, как поживает в эти суровые, военные времена его английский друг Джон Джонсон. Джон являлся шпионом и бизнесменом, потому знал, конечно, про патриотический порыв Сергея и о том, что тот направляется в логово врага.

Джон сильно грустил. Пусть оно и очень дорого, получи в своё время Серёжа английское подданство, его бы никуда не стали отправлять. Или бы всё-таки отправили, но в случае его героической гибели имущество забрала бы корона, а с теми парнями Джон мог договориться.

Сейчас же Серёжа мог убежать хоть в Америки, выдадут Гардарике и оттуда. И всё его имущество заберёт Московское княжество, а его представители ни за какие взятки акции по дешёвке не продадут. Война оставила свои рубцы и на этом британском сердце!

Но Джон Джонсон был истинным британцем, готовым к военным невзгодам. К тому же он был шпионом, бизнесменом и журналистом. Его самого забрали в армию и назначили военным корреспондентом его же издания.

Во флот или в Африку Джон ехать не хотел, он не любил сырости, жары и регулярных бомбардировок. Он мог остаться в Англии и писать про лётчиков Королевских ВВС, но там тоже стало неуютно — в Лондон прилетали «Фау-2» и могли причинить ему физический ущерб.

Джон попросился в Москву. Да, он знает, что русские никого из иностранцев на фронт не пускают, с англичанами говорят только в официальных структурах, а простых подданных Его Величества частенько вешают за всякую ерунду типа шпионажа или пропаганды.

Но он же первый и пока единственный иностранец, которому удалось взять интервью у русского боярина! Пусть боярину тогда было всего шестнадцать лет, а сейчас уже восемнадцать — не всегда мудрость приходит с годами, чаще она сильно задерживается.

В военном министерстве к предложению отнеслись скептически, однако командировку в Москву всё-таки выписали. Но с условием, чтобы Джон проплыл по северному маршруту в Мурманск и написал про моряков. Тогда его самолётом доставят в Москву.

Он решил, что для него пока главное попасть в Гардарику, и согласился. Джон для поездки в северных широтах купил тёплое пальто и шапку. Ему выделили каютку на британском сухогрузе, и он в составе конвоя отправился в море.

Первые дни Джон выползал на свежий воздух лишь порычать на волны Северного моря. Однако на третий день морская болезнь отпустила, и он в пальто с поднятым воротником и в шапке приступил к своим обязанностям.

Моряки поведали, за сколько минут человек замерзает в ледяной воде, о страшных полярных акулах и касатках, и что они счастливы идти на север Гардарики в составе конвоя.

Моряки теперь считаются военнослужащими, служат короне, а под защитой русских эсминцев им ничего не грозит, не то что в Атлантике. Слишком далеко для подводных лодок Европейского Союза.

— Погодите, — не понял Джон. — Расстояние, примерно, такое же.

— Сэр, тогда напишите, что всё из-за русских эсминцев, — говорили Джону. — Только сами напишите, нас не упоминайте, сэр.

Джонсон решил в статье вообще этой темы не касаться. Просто моряки счастливы послужить короне. Дальше «ля-ля» на две тысячи слов про их тяжёлую службу и в конце реверанс военному министерству, какое оно мудрое.

В Конфедерации плюс посчитали, что доллары, вложенные в войну с Евросоюзом, лучше всех отбивают русские, тем более они после войны готовы заплатить за всё золотом!

В Америках приняли закон о лендлизе, а Британия к нему с подачи военного министерства присоединилась, но с условием, что русские примут участие в поимке «Бисмарка» и «Тирпица» и помогут с проводкой конвоев.

Русские дурачки сами же и согласились! В Англию пошли конвои, поставки из Америк восстановлены, и цены немного снизились. У линкоров «Тирпиц» и «Бисмарк» пока закончилась автономка, они пришли во французский порт, а потом начнётся на них охота.

За две недели Джон даже в пальто и шапке намёрзся, подхватил насморк и приплыл в Мурманск. Там он сдал представителю военного министерства рукопись статьи, и его в тот же день отвезли на лётное поле. Пассажирский самолёт иностранной модели всего за три часа доставил его в Москву.

Джону сдали номер в той же гостинице для иностранцев, и он летом повесил пока в шкаф пальто и шапку. Кроме жаркой погоды его чисто британское выражение лица поддерживали коммерческие цены.

Население всё необходимое получало по карточкам, как и в Британии. Однако он подданным Москвы не являлся, никаких карточек ему не полагалось, и если помрёт с голоду, русских это не волнует.

Ещё в городе появилось много народу в военной или полувоенной форме, стиль «милитари» стал у москвичей очень популярным, а так ничего особенно военного Джон в городе не увидел. Ездили такси, работали кино, театры, магазины и рестораны. Ну, русские мало улыбались — они, вообще, мало улыбаются.

Он сразу подал прошение в Совет обороны для поездки на фронт и встречи с боярином Большовым. Джонсон приготовился долго ждать. Даже с такими ценами он готов был ждать ответа в мирном городе до конца войны!

Однако в тот же день к нему в номер пришёл подтянутый капитан, предъявил удостоверение представителя Совета и предложил ему следовать за ним. На большой чёрной машине они проехали на вокзал, и военный подвёл того к кассам!

К кассам, Карл! И если бы у Джона не хватило денег, этот военный просто сдал бы того в полицию и ушёл спокойно. С Джона содрали необычно много, и капитан купил себе такой же билет.

Джон ехал на фронт и себе не верил — он едет в купе! Фантастика! Кому расскажи, не поверят. В самой Англии с началом войны нет купейных поездов, все ломятся в общие вагоны.

Доехали за одни сутки, и капитан проводил Джона в гостиницу, где с него взяли за сутки проживания вперёд! Понятно, что не капитану же за него платить, но могли эти куркули проявить немного радушия! Придумали бы какой-нибудь фонд.

В гостиничном ресторане Джон заплатил хоть и без энтузиазма, но и без удивления. Зато после обеда военный привёл в номер настоящего Артёма Большова! Пацан, конечно, сильно подрос, но Джон просто не мог его не узнать.

Беседовали в присутствии капитана. Артём носил погоны старшего лейтенанта и честно сразу сказал, что говорит лишь по приказу общаться с журналистами. Самому-то ему больше не о чем говорить с англичанами.

Неприятно удивляла его холодная вежливость. Тот пацан старался к себе расположить, ему была важна реакция Джона, а молодой офицер спокойно смотрел на него, как на пустое место, и только отвечал на вопросы.

Джонсон являлся опытным журналистом и принял отношение Артёма как вызов. Сначала попробовал вызвать симпатию льстивыми вопросами, спросил, за что парню дали погоны со звёздами.

— Хорошо убиваю европейцев, — сказал тот вежливо.

— Но всё-таки старший лейтенант для боярина — это же немного?

— Только по вашим воззрениям, — ответил Артём. — У нас каждая звёздочка — это очень много европейцев.

— Но у вас на груди нет никаких орденов! — воскликнул Джон.

— В Гардарике вообще нет орденов, — проговорил офицер. — Наши знаки отражают только реальные достижения.

— Хм, — воззрился на него Джон. — Символ танка я узнал, но что значат две алые полоски?

— Более ста танковых боёв, уверенно подбито больше ста машин, — ответил Артём.

— Лично? — спросил Джонсон.

— Нет, только как командир танка, — признался Тёма. — Мои данные наводчика-стрелка уже не учитываются.

— По официальным сведениям вы на третьем месте с 95-ю танками, — сказал Джон.

— В газетах данные на конец червеня, а уже середина серпеня, — пожал плечами Тёма.