И ощутил присутствие мага. Тем временем двое сильных мужчин его подняли и развернули к гардине. Его английский приятель прилаживал на ней петлю, сделанную из маминого пушистого шарфика.

Британец к нему обернулся и, холодно улыбнувшись, молвил:

— Привет, Серёжа. Не надо дёргаться. Тебя держат мой дядя и кузен, так дядя у меня тоже маг.

После его слов эти двое потащили возмущённого произволом Сергея к гардине, а его приятель немного отошёл. Господина Жучирина приподняли, сунули голову в петлю. Английский репортёр поправил мамин шарфик у него на шее и, душевно улыбнувшись, сделал ручкой. Серёжу отпустили, перед глазами всё стало меркнуть…

Дома сначала просмотрел Катин отчёт за неделю. Состояние моё растёт, и Катерине уже поступают предложения взять кредиты под мои предприятия или выпустить их акции и под них всё равно взять кредиты. Православный Фонд ей пока не советует. Я тоже в сомнении…

Потом пришла она сама, и мы собрались в гостиной. Домашние все прочитали «Московский еженедельник» и строили предположения. Миланья крестилась и повторяла, что бог всё равно не попустит. Клава и Надя считали, как и я, что бояре тупо не читают газет. Катя всех уверяла, что они всё читают и хотят извиниться.

Авдей же с Мухаммедом тоже не исключали извинений, но когда меня убьют. Или, другими словами, не верили они заявлениям бояр, кто за меня заступился. Ведь если меня не станет, то и говорить будет не о чем. Другое дело, что вызывать меня после публикаций должны реже, но тех, что уже заняли очередь, какие-то статейки точно не смутят.

Задумчивый я слушал их в гостиной. Задумчиво слопал ужин в столовой. И задумчиво шёл за Катей в спальню…

Ну, там задумчивость меня покинула. А после завтрака Катя твёрдо сказала, что поедет со мной, она всё должна сама увидеть. Я хмуро ей разрешил и подумал про себя, что и раньше не мог больно-то запретить. Её удерживало лишь моё отношение. Ещё немножко порабощение, но я ведь Катю люблю.

Шли мы через лес, держась за руки. У камня учтиво поздоровались с одним ректором. Противник, средней комплекции господин, меня откровенно разглядывал. Запомнился вдумчивый взгляд его зелёных глаз. И ботинки с шипами. Только тот ещё к ним не привык, ходит напряжённо.

Предложение извиниться отвергнуто. Кате отдаю шинель и шапку, мы взяли пистолеты. Я один поклонился камню и пошёл на позицию. По сигналу оборачиваюсь и снимаю револьвер с предохранителя.

Враг осторожно приближается, так же боится упасть на снегу. Медленно поднимает револьвер и с пятидесяти метров стреляет:

— Бах!

Я почувствовал его злость и вовремя ушёл от прицеливания. Он делает ещё три шага вперёд, и новая вспышка злобы.

— Бах!

Отпрыгиваю в сторону и думаю немного удивленно, что он вот с этим пришёл убивать меня⁈ И противник вдруг ускоряется, шарахнуло всплеском злобы. Его безумные от жажды убийства глаза, пистолет смотрит прямо на меня…

А я смутился. Выстрелов почему-то нет. Злоба есть и не проходит, а выстрелов нет. Живой человек не может так сбрендить, чтобы подставляться под пули. И злость какая-то ненастоящая. Я видел глаза горностая в бешенстве, я точно знаю.

Вот вижу, как он бежит ко мне, наведя ствол, чувствую злость, но не верю…

Ба! Да он же совсем не боится упасть! Он просто должен так злиться и бежать! Должен!

И что должен делать я, если поверил? Да палить и не попадать в фантом! Ладно, первые секунды сойдут за оторопь, потом секунда на сомнения — всё это время я тут думаю, а фантом бежит. Но скоро я должен открыть огонь по призраку.

А его хозяин осторожно ко мне приближается и напряжённо на меня смотрит. Чтоб не съехал. Ну, будь пока по-твоему…

— Бах! Бах! Бах! — стреляю с колена с секундным интервалом.

А он ведь только внушает, за внушением меня не чувствует…

— Бах! Бах! Бах! — продолжаю огонь с той же позиции, как дурак.

У меня всего два патрона, но до призрака осталось двадцать метров. Я уже отчётливо чувствую, что человека там нет. До его хозяина метров тридцать, но не больше сорока. Тот маг напряженно на меня смотрит и внушает. Но когда я смогу его почувствовать, он отбросит морок и сам откроет беглый огонь по сидящему на колене мне. Я, конечно, что-то почую, сильно буду удивляться и не понимать…

А вот хрен тебе, сука! Рывком прыгаю вправо и сразу в перекат. Сам рассредоточил взгляд, качусь и ищу эту скотину.

— Бах! Бах! — взметают пули султаны снега, где я стоял на колене.

Теперь всплеск настоящей злости. Легко его нахожу, он тоже сидит на колене. До него доходит, что где-то его план дал осечку. Злоба гаснет, сменяется удивлением. Я подскакиваю и бегу к нему…

— Бах! Бах! — палит он.

Я вовремя резко прыгаю в сторону. И снова иду к нему. Я не стреляю, и он вдруг понимает, что его сидящая фигура — просто неподвижная мишень. Судорожно подскакивает, но нервы у господина явно ни к чёрту — подвернул ногу и падает. А я уже близко. Смотрю в полные ужаса зелёные его глаза и поднимаю револьвер. С десяти метров. Он вскидывает руку с пистолетом…

— Бах! — заканчиваю дуэль попаданием в переносицу.

Пистолет выпал из его руки…

Вы, наверное, будете смеяться, но у дохлого боярина перед отрезанием его головы нашёлся на шее амулет. Точёная кость в виде черепа и колдовские символы на нём. Катя считает, что делали его европейские маги — символы точно не славянские руны. И не скандинавские. Такое на камнях пишут в Европе те, кто поклоняется тёмному началу. Их подозревают в кровавых жертвах! Даже в человеческих!

На этом месте я старался не улыбаться и согласился с Катериной, что амулет следует показать ведающим многие тайны монахам Православной Церкви. Может, нормальному человеку к амулету нельзя даже прикасаться, не то что хранить.

Тотемные воины-рыси вообще к амулетам отнеслись мрачно, особенно Авдей с Мухаммедом. Они все такие продвинутые и опытные раньше про амулеты только слышали. А я, ещё не достигнув совершеннолетия, снимаю второй. С убитого мною врага. И что будет дальше, они себе не представляют.

Я им спокойно сказал, что дальше ничего страшного не случится. Коли политинформацию опять профилонили, приступаем к физкультуре. Все заулыбались и прошли в спортзал.

В разгар тренировки я будто невзначай посетовал, что рысь пошла нынче не та. Какой-то малолетний маг выстаивает против них в трансе по пять минут, профессиональный раунд на секундочку, а иногда за воображаемые канаты выносят даже рысей.

Рыси мою шутку смешной не нашли, особенно озлобились Клава и Надя. Мухаммед же посоветовал прошвырнуться по рынку — авось, кого получше найду. Авдей развил его идею:

— Не смотри на горностая. У них в трансе бонус к собственной силе и скорости, когда реальная драка насмерть. Упоение или бешенство. Если нападают, усиливаются почти на две трети, а если что-то своё защищают, то на треть.

— У воинов-росомах наоборот, — ворчливо добавил Мухаммед. — Только горностаи и росомахи искренне должны считать это что-то своим.

— Потому для них так важно воспитание патриотизма, — задрав палец, молвил Авдей и буднично договорил. — А в учебных схватках нет никого сильнее рысей.

— Короче, сам виноват, — серьёзно сказала Катя.

Она занималась с тренажёрами и с Надей или Клавой. Другим к драгоценной Катеньке подходить не рекомендовалось, девочки зверели. Потому я с покаянным видом со всеми согласился и продолжил занятия.

После физкультуры душ, и в кадетской повседневке вышел в гостиную. Там со всеми вместе учтиво поздоровался с курьером штаба и с Павлом Фёдоровичем. С доктором я успел поговорить до обеда, сказал просто, что не жалуюсь пока на самочувствие. Он на меня посмотрел добрыми глазами и поверил. А вот к военному у меня появились вопросы.

За столом, понятно, ничего не обсуждали. После обеда Павел Фёдорович увёл Катю на осмотр, а я военного в свой кабинет. Усадил его в кресло для посетителей, сам разместился на боярском своём троне и душевно проговорил: