Я настороженно кивнул, и он продолжил:

— Командовать гарнизоном назначаю себя, капитана Дымова.

У меня сам собой беззвучно открылся рот.

— Как командующий гарнизоном я привлекаю к защите города твой батальон и приказываю тебе закончить рейд, — сказал Лёша.

— Да ты совсем охренел⁈ — спросил я эмоционально.

— Просил же сразу не орать, — поморщился Дымов. — Вот как ты понимаешь цель операции?

— Э… — смешался я. — Ну, окружение войск врага. Город этот, если получится.

Лёша кивнул и спросил:

— А почему вдруг майор Петров решил отправить тебя с батальоном на верную гибель?

— Он же сказал, что отвлечение, — ответил я и смущённо добавил. — И что-то личное, наверное…

— А генерал-майор Иванов знал? — уточнил он.

— Это нужно спрашивать у него! — сурово сказал я.

— И он очень хочет, чтобы ты спросил? — юмористически задрал брови Лёша.

— Да к чему ты клонишь⁈ — не выдержал я.

Дымов зачем-то воззрился на потолок и кому-то там грустно сказал:

— Похоже, он действительно не понимает, как его ненавидят!

У меня снова открылся рот. Помолчав с раззявленной варежкой, я смог пролепетать:

— Но мы же всем только помогали!

— Кому всем? Пехоте, которая и так должна погибать? — устало сказал Лёша. — А командование вы просто бесите. Вас ненавидят за то, что вы отдельные и подчинены прямо Совету обороны, вас дали армии на время. Вы тычете в нос результатами, которые другим никогда не достичь…

Я внимательно слушал его и смотрел во все глаза. А Лёша меня совсем добил:

— Да просто нигде не любят магов, а в армии особенно.

На этом месте я даже поперхнулся и вообще стал очень удивлённым. Дымов насмешливо проговорил:

— А ты, оказывается, ещё и боярин! Правильно говорят, что бояре бесконечно далеки от народа.

Я прокашлялся и заметил:

— Ну, я-то не бесконечно далёк, тоже вот воюю. Так почему, говоришь, в армии не любят магов?

— Маги обходят тебя в производстве, в твоём начальстве всегда есть маги. Проверяют только маги, — терпеливо объяснил Дымов. — В дружины берут офицеров магов или с боевым опытом…

— У меня в дружине все маги с боевым опытом! — возразил я.

— Вот и там маги! — воскликнул Лёша.

— Да сейчас-то все с опытом, — примирительно сказал я.

— А главное, что начальники пользуются нелюбовью к магам, — важно изрёк капитан. — Только их подчинённый маг хоть чуть проявит нелояльность, мигом съедят. В мирное время ещё можно уволиться, — он мне улыбнулся. — И тут такой ты! Так знал об операции генерал-майор? И какая её главная цель?

Я задумчиво помолчал и рассудительно сказал:

— Всё это пока недоказуемо, однако будем исходить из худшего. Пусть генерал-майор Иванов затеял ликвидировать мой батальон…

— Или изолировать, — поправил Дымов. — Наши части просто не получат подкрепления, завтра европеец вернёт позиции, и мы останемся тут в окружении.

— Может, сразу отойдём? — предложил я.

— То есть уйдём из города без приказа? — насмешливо спросил Алёша. — Тогда просто трибунал.

— А мы его ещё не захватили! — сказал я полувопросительно.

— Бойцам нашим это расскажи, — ответил капитан.

— Да нафиг тогда ты сюда полез⁈ — заорал я вне себя.

— Приказали провести рейд, назначили цели, — равнодушно сказал Лёша. И добавил смущённо. — И маму хотел проведать.

— Ладно, что ты предлагаешь? — устало спросил я.

— Прежде всего, не паниковать, и не жечь зря горючее, — веско сказал капитан. — Потом без пехоты нам в обороне конец. А пехоте конец на захваченных позициях. Надо проводить сюда солдат.

— Я могу прогуляться с батальоном.

— И тебя сразу арестуют, — печально ответил Дымов.

Я взглянул на него насмешливо, и он внёс поправку:

— Ну, могут попытаться. Не, ты лучше будь в городе у всех на глазах. Ты наша главная надежда. Из-за тебя Совет обороны найдёт способ прийти в город, надо лишь подольше продержаться.

— А как солдаты? — спросил я.

— Нам нужно установить границы с соседями, сопровождать трофеи и пленных, пошлю пару рот, — проговорил капитан. — Надо только пленных допросить. Ты по-немецки говоришь?

Я солидно кивнул.

Для допроса пленных отвели маленькую комнатку с зарешеченным окном и простыми, оштукатуренными стенами. Решили, что там мы не будем мешать работать с трофейными картами — для них углублённое знание языка некритично. Потом если что меня спросят.

Из мебели в комнатке стояло всего два стула — один обычный, обитый тканью и с гнутыми ножками, а другой массивный, прямой и чисто деревянный. На подлокотниках и ножках зачем-то ремни, ножки замурованы в бетонный пол.

Пленные на этом стуле становились серьёзные, от волнения бледнели и охотно отвечали на вопросы. Весело допрашивал стоя заместитель Дымова, старший лейтенант Серёгин, а я как боярин сидя сурово переводил.

Сначала шли стандартные вопросы — имя, чин, должность. Потом старлей спрашивал, знает ли пленный в городе склады с ценным имуществом, просил указать адреса или показать пальцем на городской карте. После некоторых ответов Серёгин убегал на несколько минут доложить.

Допрашивали только офицеров, они стояли в коридоре на коленях, руки на затылке, под контролем двух танкистов с автоматами. Ещё не допрошенные носами к правой стенке, уже допрошенные соответственно к левой.

Когда допрошенных накапливалось пять голов, их под конвоем куда-то уводили и приводили пять свежих. А я-то думал, что девять пленных немного. Ага! Нахватали этих сокровищ по всему городу, а нам возись.

Впрочем, очередь двигалась быстро, да я и не углублялся в диалоги, только переводил. Мысли мои занимал разговор с гауптманом Дитрихом Шепардом. Его я попросил усадить на особый стульчик первым. Говорили по-немецки, Серёгина беседа в целом не касалась.

Дитрих представился, сказал, что в армии просто служит переводчиком, чин и отдел ему дали только из-за шумихи вокруг моего имени. Дитрих на самом деле доцент университета в Нюрнберге, и в Германии все с его подачи считают меня попаданцем.

— Я помню, что ты обещал убить всякого, кто тебя так назовёт, — сказал Дитрих. — Давай тогда обсудим только факты. Я лично присутствовал на эксперименте профессора Штанмайера…

— Опиши опыт, — приказал я.

Дитрих подробно рассказал о скатерти с древненорвежскими рунами на столе. Профессор всех заставил учить, до сих пор снятся. Потом поведал о бедном Гансе, которого положили на стол, и над ним маги, взявшись за руки, образовали кольцо, а Штанмайер ударил Ганса по темени кувалдой.

— Фиг с ними, — сказал Дитрих. — Тут интересны некоторые моменты. Первый это то, что Германии нужен попаданец, нужны знания не магического мира. Второй, что эксперимент всё-таки по-своему сработал, кто-то стал попаданцем. И третий, что в Москве точно обо всём знали с самого начала, — он прищурил на меня свои невероятно отвратительные глазёнки и гундосо заявил. — Твой первый убитый на дуэли прекрасно знал про опыт и твою историю. Не просто так он назвал тебя попаданцем.

Я поскрёб шлемофон сзади. Мой первый служил Епархии. Сергей Жучирин тоже там служил и искал попаданца. Он абсолютно уверен, что я и есть попаданец. И дело даже не в том, что он прав. Я теперь знаю, что всё это случилось не на пустом месте.

— Правда, интересно? — спросил Дитрих.

Я задумчиво кивнул.

— Тогда из благодарности поможешь мне в исследовании? — проговорил он. — Скажи, пожалуйста, что для тебя Родина?

Мои брови полезли на лоб, вырвался насмешливый вопрос:

— Чего тебе сказать⁈

— Вот и ты такой же! — молвил он с горечью. — Я всю дорогу спрашиваю русских о Родине, а они говорят про берёзки или сразу шлют в жопу!

Я рассмеялся в его отвратительное лицо.

— Ты… тут… всё время… об этом спрашивал русских⁈ Ха-ха-ха!

Дитрих растеряно заговорил:

— Ну, что тут смешного? Все говорят о Родине спокойно и рассудительно, только вы постоянно насмешничаете! Можно подумать, что русские Родину не любят! Но Европа воюет с вами и точно знает, что вы готовы гибнуть за Родину. Так что же для вас Родина? Может, мы бы и не воевали, если б это знали!