Рыси и я озверели, маги усилили подавление. Парни осторожно и организованно осматривают подбитые танки неприятеля — возможно сопротивление. Однако европейцы пытаются незаметно уползти по-пластунски, гремят автоматы. А чтоб не прятались между траками или в машинах, под танками и в башнях взрываются осколочные гранаты.

Некоторые враги встали с поднятыми руками, трясутся, смотрят заискивающе. Подхожу вальяжно. Пацаны не любят стрелять в безоружных, запуганных европейцев.

Я же всегда вспоминаю тех, кто плакал у горящих «панцирей» после поражения, а часом раньше мне по рации докладывали об их художествах в мирных сёлах. Душевно улыбаюсь своей страшной рожей новеньким, навожу ствол и давлю на гашетку.

— Трах-тах-тах, — и эти европейские мрази находят в Гардарике покой навсегда.

Другие придурки после первых расстрелов стоят и на что-то надеются! Темна ж ты, мать человеческая природа. Мои парни на таких старательно не смотрят, обходят, как заразных, а я меняю диск и шагаю к следующим.

Я с боярами занимались только такими, сильно желающими в плен, европейцами. Нафига они нам, спрашивается? Эти враги и так не будут больше воевать, только сэкономим много времени и ресурсов.

Разобрался с последней группой, подбегает старлей Слава Дальний и говорит:

— Зачистка окончена!

— Тогда по машинам, — сказал я.

— Слушаю! — ответил Слава и убежал.

Парень давно считался Павликом Зиминым заместителем, его я наметил вместо Паши. Пока считается исполняющим обязанности, смотрю на него. Танкист, вроде, отменный, опытный военный маг.

Подхожу к своему танку, а возле него стоит незнакомый кряжистый, черноусый, кареглазый танкист с майорскими звёздами на плечах. Не маг, обычный человек.

— Командующий дивизией майор Шишкин, — представился он, козырнув.

— Командир особого батальона майор Большов, — ответил я. — Чем могу помочь?

— Так всё это даже не полк⁈ — удивился майор. — Знать, особые у тебя танки?

— Знать, особые, — согласился я.

— Дай порулить, а? — попросил он. — Я быстро!

— Ага, потом дай пострелять, и ты начнёшь проситься ко мне в батальон, — хмыкнул я.

— Ну, дай порулить, жалко тебе что ли! — обиженно воскликнул майор Шишкин, а его глазки нехорошо замерцали.

— Ладно, пойдём, — сказал я.

Подошли к танку спереди, я залез на броню и постучал в люк. Выглянул Серёга и вопросительно на меня посмотрел.

— Уступи комдиву Шишкину рычаги ненадолго, — приказал я.

— А он тут ничего не сломает? — недовольно проговорил Серёжа и вздохнул, посмотрев на офицера. — А ты сначала отряхни обувь! Чтоб грязи не натащил!

Шишкин покладисто попинал ботинками броню, отряхнул ладонями подошвы, только тогда Сергей вылез из люка и встал рядом со мной. Комдив шустро умостился за рычагами. Быстро разобрался и дал задний ход.

Открылся люк заряжающего, и бер Вася заорал:

— Командир, Серёга рехнулся!

Шишкин отъехал от нас и заложил поворот направо. Вася увидел Серёжу и завопил ещё громче:

— Блин! Тогда угоняют!

Я грустно вздохнул — вечно в армии проблемы, особенно с ополчением. А Шишкин сделал небольшой круг и поставил машину на старое место. Выглянул из люка и воскликнул:

— Так не бывает! — он помотал головой и проницательно на меня глядя, спросил вполголоса. — Так что ты там о стрельбе говорил?

— Ничего не выйдет, экипаж чужого в башню не пустит, — ответил я спокойно. — Пристрелят нафиг, лучше поверь.

Майор вылез из люка, Сергей сразу занял своё место за рычагами. Шишкин вкрадчиво проговорил:

— Продашь парочку? По три «рыси» за машину отдам.

— И что я буду с ними делать? — усмехнулся я. — Не, танки опытные, я за каждый отвечаю.

— Ну… — сказал он, на что-то решаясь. — Пять «рысей» за машину! Целых пять!

— Говорят тебе, не могу, — молвил я добрым голосом. — Ты лучше давай уже возвращайся к исполнению, — я спросил невзначай. — Кстати, что тебе приказали?

— Двигаться по направлению до контакта с северными, — ответил майор горестно.

— А я должен тебя поддерживать, подпирать с тылу, — сказал я. — Только ты больше так на «панцири» не кидайся, сначала дай мне знать.

— Ну, и это хлеб, — молвил он и потопал к своему танку.

Я же поднялся на броню, уселся на своё место и через некоторое время скомандовал в рацию:

— Все за мной. Идём веером, в полной готовности, — и велел водителю. — Поехали, Серёга.

Далее ехали без приключений, встретили свои танки уже в сумерках. Встреча получилась историческая — натурально из люка командирского «рысь-2» высунулся некто с кинокамерой и снимал всё для потомков.

Блин! Пятого же в башню не запихнуть, а ещё и аппаратура! Или они умудрились заряжающего научить? Не, скорее профессиональный оператор всю дорогу таскал снаряды.

Всё равно ерунда получается, этого с камерой могли же убить или разбить камеру! И всё равно толком ничего не получится, зрителям отчего-то не нравятся реальные кадры и настоящие наши морды. По-моему, моменты исторических встреч надо снимать в тылу, тщательно отбирая личный состав и проводя множество репетиций.

Хотя что я понимаю в настоящем искусстве? Наше дело солдатское, воюй себе и не булькай. Передовые танки встретились, часть задачи выполнена, ставим галочку и смотрим, что дальше по плану. Встреча отрядов только необходимый, но недостаточный шаг для окружения.

Европейцы же не волки, их точно мало объехать на танках и поставить флажки. За нами идут части пехоты десантом на танках или грузовики под их охраной, и пока пунктиром устанавливают очаги обороны или блокпосты.

И европейцы, как все люди, ужасно не любят сидеть в окружении, норовят вырваться. Вот пока эти суки не очухались, сами начинаем окружённых прессовать.

Шишкин оставил в обороне мой батальон и вместе с коллегами повернул на восток, поехали захватывать посёлок. Типа у окружённых европейцев новых экспериментальных танков быть ещё не должно, а то ж какие они экспериментальные, если есть у всех. А то, что «тигры» имеются на западе, установлено недавним опытом.

Вот мой батальон и будет страховать их действия до утра, а там подойдут основные части. Шишкин же с товарищами создаст врагу угрозу, освободят село и по-человечески выспятся в деревенских домах.

А мы встали в оборону, я в манерке на костерке сам варил кофе и обучал этому вепря Толика и волка Серёгу, а то они ещё не умеют. Консервы из сухого пайка разогрели так же, поужинали, да пришли маги.

Руны «вижу всё» наносили строго на броню «лютых рысей». Меня как всегда распирало весельем, еле как смог взять себя в руки за полчаса радостного смеха. Денёк выдался нервный, сил хватило всего на два обряда, Меня трясло истерическим смехом, и парни помогли мне занять командирское место в танке, где я и уснул до утра.

Проснулся до рассвета. Далее зарядка с необходимыми изменениями. Я больше не обтираюсь снегом, что с моей шерстью было бы странным. Ещё и зимний подшёрсток, кажется, вырос, но это пусть даже под теплым зимним комбинезоном — кошки любят тепло.

Я разделся до трусов, выбрал чистый ещё участок поля и вволю валялся в пушистом снегу! Парни как раз развели костерок и варили кофе, а то я им даром такой цирк показывать не обязан.

После завтрака показались наши танки с десантом, прибыл полк «рысь-2» с целым пехотным батальоном. Я охотно передал их командирам участок и связался с командованием.

Мне приказали сворачиваться, взять на броню пехотный десант и ехать в деревню к Шишкину. Надавать тому по голове за дурость, взять ещё живого и бежмя бежать захватывать большой посёлок с железнодорожной станцией. Командование рассчитывает лишить неприятеля крупных запасов.

Бомбить село нет смысла, пока над ним работают разведчики, а им пытаются мешать европейские истребители. С неба замечено в обороне около двух десятков четвёртых «панцирей» и, примерно, десяток штурмовых орудий.

Наше появление точно не станет для противника сюрпризом, так на подходе прямо по рации мы должны вызвать штурмовики, действуем при их поддержке.