Мои роты катятся без особой спешки, включили тотемные бонусы. Вторую роту поставил в центре, они же получили концентрацию волка, ярость бера и рысь Петю. Первая рота справа, вместо тотемных воинов с ними рысь и маг я, работаю за всех. Ну, ещё держу при себе вепря на всякий случай. А слева третья рота, с ней только рысь Стёпа.

Но все машины умело поражают вскрытые огневые точки. Пусть наши пушкари хорошо поработали, да больно много противник притащил сюда противотанковых средств и закопал разных танков — кроме французов есть даже немецкие «штурмовые орудия». Он всё-таки собирался здесь всех нас убить.

Через четверть часа боя европеец положил много пехоты и выбил половину машин первой линии. Я даю сигнал вступать в бой новому пехотному полку и второму батальону второго танкового полка. Ребята быстро нас догоняют, а танки резерва сами лезут вперёд за подвигами. Новички в бою всегда слишком горячатся.

У врага складывается ощущение, что это мы выходим в первую линию — он же смотрит спереди. Всю картину можно охватить лишь сверху, но такой возможности у врага нет.

И времени подумать мы ему не даём, только успевает отстреливаться и через мгновенье гибнет. В том же темпе идём вперёд и стреляем. Сигнал резервам даю немного раньше, им дольше придётся бежать.

Словно нехотя начинает говорить наша артиллерия. Батареи сменили позиции и стреляют по открытому положению вражеских пушек. Противник отвечает всё реже. А я ещё через десять минут отправляю сигнал своим, что пора выдвигать резервы.

Европейцы в недоумении. Стреляют они в нас, стреляют. Точно попадают, русские машины загораются, из них выпрыгивают танкисты и подключаются к пехоте. Однако сколько катилось на них русских танков, столько и катится.

Стреляют русские танки так же точно и часто, и европейских солдат перед ними охватывает непонятная неуверенность. Некоторые плачут, как мутер вспомнили поголовно…

А защищённой позиции становится меньше. Когда уже эти танки начнут заканчиваться? Траншей остаётся так мало…

Да когда встанут их танки⁈ Когда уже подохнут все эти русские⁈ А-а-а!!!

Европеец выскакивает из окопа и падает, сражённый метким винтовочным огнём или очередями танковых пулемётов — хрен разберёшь, распишут на всех в пропорции участия.

И не в бегущем европейце дело, а в том, что через его позиции нас догоняет резерв прорыва — свеженький третий танковый полк. От второго полка остались командир второго батальона, двое ротных и тридцать два танка из ста двадцати. Танкистов приберёт пока капитан Дымов. Сколько прошло эти окопы наших пехотинцев, не знаю, и не моё как бы дело…

А хорошая какая была у европейца позиция! Обширная, углублённая и насыщенная средствами. Влезло в окопы много пехоты, и спереди прикрыли даже противотанковыми минами. Европеец здесь точно наступать не планировал.

Похоже, что самое опасное для него направление на участке армии. Не раз и не два пытались тут наши атаковать, потеряли без толку множество людей и машин. Майор Петров знал, сволочь, куда послать мой батальон…

Кстати. Пока едут резервы, устраиваю батальону в эфире перекличку. Потеряли двенадцать танков, из тотемных выбыл бер. Ну, медведя убить трудно, и на остальных можно надеяться, что выберутся парни. Могло быть намного хуже, немец побед даром не отдаёт.

Третий полк движется в походных колоннах, проходы ведь в минных полях ещё остались. Ни к чему перестраиваться в линии ради пересечения уже захваченных позиций, для больших соединений ополчения это не пять минут. И меньше передавят своей пехоты. Только бы во вражеских окопах не застряли…

Фу! Не застряли. А мы уже на месте и разобрались в цепи. Пошли впереди вне дорог, лишь я перед движением щёлкнул крайне правым рычажком на рации и проговорил серьёзным тоном:

— Капитан Чижов, ку-ку.

Рация сурово ответила:

— Ку-ку, старший лейтенант, — и капитан отключил связь.

Это я сообщил, что на нашем участке прорвана европейская защита, а он сказал, что на вспомогательном участке первый танковый полк тоже преодолел позиции врага.

Дальше начинаются сплошные домыслы. Неприятель предполагал, что ставшее вспомогательным направление атакуют три танковых полка и обязательно прорвутся. Был у него смысл наращивать там оборону?

Не было. Значит, часть сил он может снять, и то, что хватило для преодоления одного полка, косвенно подтверждает догадку. Однако враг ждёт прорыва сразу трёх полков! Может он такое игнорировать? Конечно, не может.

Танковый прорыв лучше ликвидировать танковым ударом. Клин клином. Лучше неожиданно, из засады. А то ж, если противник встретит много танков в обороне, он может просто уйти.

Теперь чтобы правильно встать в засаду нужно уверенно угадать цель неприятеля. От участка прорыва танки за час с небольшим могут дойти до города N.

Сто тысяч человек население, сельхозтехникум, два профессиональных училища и три школы — одна из них десятилетка. Были кирпичный завод, мясокомбинат, швейное производство, ремонтировалась сельхозтехника, и процветали народные ремёсла. Это всё рассказал мне командир третьего полка капитан Дымов, он как раз десятилетку заканчивал.

Но сейчас оно неглавное. Там расположена ставшая во время войны конечной станция железной дороги, которая снабжает окрестные европейские войска. И сейчас там штаб целой немецкой армии.

Путь к городу лежит через открытую местность. По идее двести танков прятать негде, а столько нужно для разгрома из засады трёх полков на марше. Однако дорога проходит через три посёлка, а европеец такой — ему ничего не стоит загнать танк прямо в жилой дом. Для него русские вне морали и законов.

Ну, а с нашими танками европейцу всё ясно, мы просто должны нанести отвлекающий удар и погибнуть на его позициях. А что мы их можем преодолеть большими силами, в европейскую голову не приходит. Некому ему было показать, на что способны танки.

Ехать до цели тридцать минут, о многом успеваю подумать. Всё равно до столкновения сам запретил радиосвязь. Я на секундочку командую прорывом, капитан Чижов назначил. И капитан Дымов совсем не возражает.

Танки Дымова временами непринуждённо расстреливают из пулемётов встречные мотоциклы, легковушки и грузовики, скидывают горящие машины с дороги, палят в убегающих европейцев. Мы на эту ерунду не отвлекаемся. Приближаемся с неожиданного направления. Мой наводчик говорит в шлемофон:

— Вижу дома.

Я ничего ещё не вижу, но Петя зоркий и смотрит в оптику танка. Потому верю ему на слово, говорю Ване:

— Остановка, — и флажками останавливаю танки.

Спускаюсь на своё место и смотрю на часы. Осталась резервная минута…

Ну, время пути от доклада до посёлка известно, вот и ни к чему нам перед делом лезть в эфир. С грустным вздохом припадаю к командирскому окуляру. Отчётливо видны мирные строения. Чем только не заставляет европеец заниматься на русской земле!

Дома словно взрываются изнутри, только разрывы не заканчиваются — одни не успевают опасть, как рядом взметаются следующие. На этом несчастном селении сосредоточила огонь вся подчинённая Чижову артиллерия.

Большой был посёлок, с добротными кирпичными домами. Наша артиллерия за минуты не оставила от него камня на камне. Нескоро вернутся туда люди, а всё из-за европейцев. Вон расползаются на своих «панцирях» из-под обстрела, как тараканы!

Сначала говорю своим:

— Вперёд на максимум в обхват посёлка справа. Серёга, фугасные. Петя, бей по тракам или рядом, главное часто.

Включаю на рации волну танков своего батальона:

— Сходу фугасными по тракам. Первая рота за мной. Вторая и третья охватывает село слева. Погнали, парни.

Переключаю крайний справа рычажок — эта волна одна для командира третьего полка и для Чижова. Говорю деловито:

— Капитан Чижов, хватит стрелять по селу. Капитан Дымов, двумя батальонами не дай врагу уйти в городок, третий и четвёртый батальоны со мной встречает подмогу из второго посёлка.