— Это как вы сделали?

— Что сделала? — как-то вскользь спросила девушка, внимательно глядя на дорогу.

— Как у вас машина сама завелась?

— А… это… Я ведь девушка слабая и беззащитная, мне рукоятку крутить чтобы мотор завести тяжело и противно, вот и воспользовалась достижениями химии и физики. Можно было одной физикой обойтись, но с химией интереснее.

— Не совсем понял…

— Я поставила электрический мотор-стартер и аккумулятор. И теперь чтобы завести машину, достаточно ключ в замке зажигания повернуть. Замок мне рабочие на заводе сделали… за деньги, как и все остальное, конечно. Аккумулятор — тут да, без химии было сложно обойтись. Но ведь так-то удобнее!

— Да уж…

— И в целом недорого. Я на все потратила рублей, наверное, сто — включая работу по установке всего этого в машину. Нет, больше… все же я корпус стартера алюминиевый сделала, на него одного рублей наверное двадцать ушло. Кстати, было бы неплохо вам для НТК и небольшой алюминиевый заводик выстроить.

— А вы знаете как?

— Знаю… примерно, но пока на него денег нет. Но мы их заработаем, я вам обещаю.

— И как?

— Ну мы же и едем смотреть как. Черт, опять пробки… сейчас дворами объедем… с этими пробками нужно что-то срочно делать, а то Москва скоро вовсе встанет и помрет с голоду.

— А голод-то тут причем? — спросил Лаврентий Павлович, окончательно успокоившись: девушка машину вела вообще вроде не напрягаясь. Видно было, что опыт в вождении у нее приличный…

— А при том. В Москве скоро три миллиона людей будет, и каждый из них жрет как не в себя. Минимум по килограмму в сутки, хотя на самом деле полтора — и всю эту еду привезти в город надо и по магазинам и лавкам развезти. Минимум три тысячи тонн в сутки, а реально больше четырех — и если дороги встанут, то ничего никуда довезти не выйдет.

— Интересно, никогда про это не задумывался…

— А мне приходится задумываться, я же от комитета комсомола со всеми поставщиками коммун жрательных договариваюсь. Так, сейчас снова во двор, за потом уже полегче станет… эти водители кобыл вообще наглость потеряли, как хотят, так и ездят, козлы! Вот честное слово, давила бы козлов, но машину жалко, ведь ее потом отмывать придется от кровищи и дерьмища…

— А вы…

— А вы внимания не обращайте, это я просто пар выпускаю чтобы от злости мозги не вскипели. Я и не такое в сердцах сказануть могу… Ну вы сами-то посмотрите что творится, разве вам не захотелось их самому… так, ладно, проехали, дальше будет куда как получше.

— Да уж, здесь, в Москве, с движением как-то…

— Ну да. Ограничение скорости ввели для автомобилей в двадцать пять километров — но тут и до пятнадцати не разгонишься! Только глубокой ночью похулиганить можно, да и то не везде.

— Ну наверное, но сделать-то с этим ничего нельзя.

— Почему нельзя? Очень даже можно, просто никто этим заниматься не хочет. А давайте, Лаврентий Павлович, НТК этим займется!

— И на каком основании? НТК занимается наукой, причем далеко не всей, а только…

— Это и будет наука. Научная организация движения по дорогам общего пользования. Исключительно научная: введем строгие правила движения, расставим по дорогам милиционеров с дубинками и пистолетами, которые с нарушителей будут штрафы собирать. Назовем организацию Отделом регулирования уличного движения, сокращенно — ОРУД… Все, приехали, сегодня быстро получилось, — Вера поглядела на часы, надетые на левую руку, — всего-то сорок минут.

Ворота в «лабораторию» «сами открылись», и Вела поспешила объяснить Лаврентию Павловичу видимое «нарушение режима секретности»:

— Таких машин вообще в Москве только две, а может и по всей стране две, а уж белая у одной меня. И все равно охрана смотри кто в ней сидит… так только меня и Сашу на завод пропускают.

— Сашу?

— Александру Васильевну Новоселову, она здесь ведет исследования по металохимии. Вот у нее как раз вторая такая же машина, с премии за каучук куплена.

— Так премию-то только вам дали…

— А я ее с Сашей поделила: она для работы очень много сделала. Опять же, ей без машины сюда добираться — только зря время терять, а ее время очень дорого… для страны. Так, вот теперь совсем приехали, вылезайте.

— Привет, Старуха! — внутри небольшого цеха девушку радостно встретил высокий плечистый парень.

— Сам ты привет, вы сделали что я просила?

— Обижаешь, мы уже четвертую изготовили, к вечеру шесть, думаю, будет.

— Ну, показывай… вот, смотрите, Лаврентий Павлович, это шинка, — и Вера показала на лежащие в углу цеха шины. Немного странного вида и с большими белыми буквами на боковой поверхности: «Husqvarna».

— Это что?

— Я же сказала: шинки. Конкретно эти — для мотоцикла, у меня такой шведский есть. Но шинки не шведские, из как раз здесь и сделали, а буквочки — они для красоты… ну и в рекламных целях. Как раз такие я хочу шведам впарить, и они за такие шинки мне электростанции и подарят.

— Так уж и подарят…

— А куда они денутся-то? У шведов одна шинка для мотоцикла сейчас стоит примерно двести крон, я им предложу у меня их забирать по сто пятьдесят — то есть по семьдесят пять золотых рублей за шинку.

— И думаете, они купятся?

— Я же сказала: некуда им деваться. Нынешняя их шинка ходит около пяти тысяч километров, и это если очень аккуратно ездить, а вот эта — у нее ходимость минимум двадцать пять тысяч. Кстати, на машине моей почти такие же шины стоят, но не мотоциклетные, а автомобильные — и у них гарантия на пятьдесят тысяч километров. Но это детали, я чуть позже вам все поподробнее расскажу… наедине.

— А почему так дешево тогда вы их… впаривать собираетесь?

— Каучук в мире быстро дешевеет, плантации уже выросли, через год-другой и импортные шинки по такой цене пойдут, а может и дешевле. Но тогда уже все будут знать, что советские шинки — лучшие в мире и по такой цене они все равно окажутся самыми выгодными.

— И вы хотите, чтобы наше торгпредство в Стокгольме…

— Ни в коем случае! Там сидят воры и подонки, они не сумеют шины правильно продать. Это ведь продукция НТК? Вот НТК ее и продавать будет.

— Но у нас нет…

— Я поеду в Стокгольм и им шинки продам… задорого. А взамен получу электростанции.

— То есть вы… сколько же вы им шин хотите продать? Ведь электростанция стоит…

— Шинками тут не обойтись…пока. Хускварна сейчас выпускает около двух тысяч мотоциклов в год, то есть им нужно четыре тысячи шин. А нужная мне электростанция стоит восемьдесят тысяч таких шин, так что я им много чего еще впарю. Что именно — разберусь по месту, но гарантирую: осенью мы одну электростанцию получим, бесплатно, в смысле без денег. А может быть и две.

— Интересно, что вы еще собираетесь… впарить.

— Спрашивали — отвечаем. Вот, например, — Вера достала из тумбочки необычной формы… шлем. Со стеклянным забралом. — Ну как вам?

— Хм… вид, конечно, необычный, но…

— Не только вид. Давайте пройдем вот в тот цех, — девушка показала на стоящую рядом «коробку», в которой даже стекол еще в окнах не было. Там она положила шлем на строительные козлы, отошла на десяток шагов… Вытащила из-под полы пистолет и выстрелила, после чего шлем, крутясь в воздухе, отлетел на несколько метров.

— А теперь смотрите: видите, пуля в забрало попала? Если думаете, что у меня пули какие-то игрушечные, можете из своего нагана пальнуть.

— Но у меня нет нагана…

— Зря… а впрочем… так вот, это — не стекло, это пластмасса такая. Винтовочную пулю она, конечно, не удержит — но и не надо. А вот голову от раскалывания о камень при падении с мотоцикла вполне сбережет. Думаю, демонстрация получилась наглядной…

— Очень даже…

— Я меня еще и костюм мотоциклетный есть… в общем, если каждый шведский мотоциклист не купит минимум два таких шлема, то можете меня официально дурой называть. А если я их не смогу впарить крон так за триста-четыреста, то вообще деревенской дурочкой. Кстати, костюм — я его вам наверное завтра покажу — тоже пулю из пистолета держит… это я намек такой вам даю.