Меня ему обмануть не удалось, интересно, сумел ли он обмануть себя?

— Я понимаю, генерал.

— Вы знаете, как это бывает у молодых женщин. На них действует слава. Ее можно понять: Форрестеру есть чем гордиться — серебряные крылья, два креста «За храбрость».

Я молча кивнул и налил себе кофе.

— Думаю, что когда она выходила за меня замуж, то полагала, что я солдат, но в скором времени поняла, что я просто торговый агент в мундире. — Он наполнил стакан и посмотрел на меня. — Современная армия — это сложная машина, мистер Корд. За спиной каждого солдата, находящегося на передовой, должно находиться пять или шесть человек в тылу, полностью обеспечивающих его. Я всегда гордился тем, что забочусь о людях.

— Это так и есть, генерал, — сказал я, ставя чашку на стол.

— Вот почему я пришел поговорить с вами, мистер Корд, — произнес он с чувством собственного достоинства, — а не потому, что вы собирались втянуть мою жену в это дело. Просто хотел сказать вам, что группа экспертов будет испытывать ваш самолет завтра утром на аэродроме Рузвельта. Это решение я принял сразу по возвращении в город и позвонил мистеру Моррису, но он, видимо, не смог связаться с вами.

Я удивленно посмотрел на генерала и почувствовал себя виноватым. У меня должно было хватить ума самому позвонить Моррису, прежде чем раскрывать рот.

Легкая улыбка промелькнула на лице генерала.

— Вот видите, мистер Корд. Вам нет нужды сговариваться с Форрестером за моей спиной. Если ваш самолет выдержит испытания, то армия купит его.

Когда дверь за ним закрылась, я зажег сигарету, откинулся на спинку кровати и глубоко затянулся.

Телефонистка разыскала Форрестера в баре.

— Это Джонас Корд, — сказал я. — Я в отеле «Уолдфор», мне необходимо поговорить с вами.

— Мне тоже, — ответил он. — Самолет будут испытывать завтра утром.

— Я уже знаю, об этом и хочу поговорить.

Он появился в моем номере меньше чем через десять минут. Лицо его было красным, и выглядел он так, как будто весь день провел за бутылкой.

— Похоже, что старик прозрел, — сказал он.

— Вы действительно так думаете? — спросил я, пока он наливал себе виски.

— Гэддис может не нравиться вам, но он хорошо знает свое дело.

— Налейте и мне, — попросил я.

Форрестер налил виски в стакан и протянул его мне.

— Думаю, что вам уже хватит ходить в солдатах.

Он уставился на меня.

— Что вы имеете в виду?

— Я думаю, что у «Корд Эркрафт» теперь будет много дел с армией, и мне нужен профессионал, которого знали бы в армии. Он будет заводить друзей, расширять контакты. Вы поняли?

— Понял, — сказал Форрестер. — Например, не встречаться с Вирджинией Гэддис, потому что это может принести вред компании.

— Ну, что-то в этом роде, — тихо сказал я.

Он залпом выпил виски.

— Не думаю, что подойду для этой роли, ведь я с юного возраста служу в ВВС.

— Не зарекайтесь, пока не попробуете. А кроме того, в новом качестве вы сможете принести ВВС больше пользы. Никто не запретит вам опробовать любую идею.

Форрестер посмотрел на меня.

— Кстати, насчет идей. Эта идея ваша или Гэддиса?

— Моя. Она пришла мне в голову сегодня утром после нашей беседы в кабинете Морриса. И в данном случае не имеет значения, купит армия КЭ-4 или нет.

— У меня утром тоже мелькнула идея, — Форрестер внезапно улыбнулся, — я решил, что если вы предложите мне работу, то я соглашусь.

— С какой должности вы хотели бы начать?

— С самой высокой, — немедленно отреагировал Форрестер. — В армии уважают только высокое начальство.

— Согласен, в этом есть смысл. Вы назначаетесь президентом «Корд Эркрафт». Сколько вы хотели бы получать?

— Вы позволили мне выбрать должность, я позволяю вам назначить жалование.

— Двадцать пять тысяч в год плюс расходы.

Форрестер присвистнул.

— Зачем же так много, это в четыре раза больше, чем я получаю сейчас.

— Не забудьте эти слова, когда придете просить прибавки. — Мы оба рассмеялись и выпили. — Моррис сделал кое-какие изменения в самолете, и я хотел бы поговорить об этом перед завтрашними испытаниями, — сказал я.

В это время в спальню вошел Макаллистер.

— Уже почти шесть, Джонас, — объявил он. — Сколько можно заставлять их ждать? Дэн только что говорил с Дэвидом Вулфом. Он сказал, что Норман грозится уйти.

— Я присоединюсь к вам как только надену брюки. — В этот момент зазвонил телефон. — Возьми трубку, — попросил я Макаллистера.

— Так что насчет изменений? — спросил Форрестер.

— Поезжайте на аэродром и обсудите это с Моррисом.

— Это Лос-Анджелес, — сказал Макаллистер, прикрывая рукой трубку. — У нас нет времени.

Я посмотрел на него.

— Скажи, что я уехал на собрание. В течение двух часов меня можно будет найти в кабинете Нормана.

Начинало холодать, и девушки, выходившие из своих квартир на Парк-авеню в летних платьях, кутали плечи в меховые накидки. На Шестую авеню тоже высыпали девушки, но они не садились в такси, а спешили к метро, радуясь, что рабочий день окончен.

В Нью-Йорке жизнь била ключом, рассеивая дух депрессии витающий над страной. Несмотря на причитания Уолл-стрит, полным ходом шло строительство офисов и дорогого жилья. Если предполагалось, что у всех кончились деньги, то почему здесь до сих пор жило так много дорогих проституток? Деньги не кончились, просто все попрятались по норам, зарылись в землю, как кроты, высовываясь только в случае небольшого риска и крупных доходов.

На Шестой авеню объявления были развешаны прямо на дверях контор по найму рабочей силы. Черные доски с написанными маслом списками профессий выглядели мрачновато, дешевые двухдолларовые проститутки уже вышли на вечернюю охоту.

Одна из них, стоявшая в сторонке, посмотрела на меня. У нее были большие, усталые, умные глаза. Проходя мимо, я услышал, как она прошептала, почти не разжимая губ:

— Ты будешь сегодня первый, сладенький. — Я улыбнулся, она восприняла это как знак одобрения: — Пошли со мной, — быстро прошептала она, — я научу тебя таким вещам, которые ты не проходил в школе.

Я остановился, продолжая улыбаться.

— Не сомневаюсь, что научишь.

Макаллистер и Дэн остановились в нескольких шагах впереди. Женщина бросила на них быстрый взгляд и повернулась ко мне.

— Скажи друзьям, что для всех будет скидка. Пять долларов.

Я вытащил из кармана доллар и сунул ей.

— Как-нибудь в другой раз. Хотя мои учителя вряд ли одобрили бы это.

Она взглянула на доллар, и легкая усмешка промелькнула в ее усталых глазах.

— Такие парни, как ты, только портят девочек, так они могут разлениться.

Она скрылась в кафе, а мы зашли в вестибюль нового здания Американской радиовещательной корпорации в Рокфеллеровском центре.

Когда мы входили в кабинет, где проходил совет директоров, я все еще улыбался. Норман сидел во главе длинного стола, справа от него устроился Дэвид Вулф, а слева человек, которого я встречал на студии, — казначей компании. Далее за столом располагались наши директора, два брокера, банкир и бухгалтер.

Макаллистер и Дэн уселись на другом конце стола, оставив место в торце для меня.

Поднялся Берни Норман.

— Минутку, мистер Корд, — сказал он. — Это собрание директоров, и я не собираюсь сидеть с вами за одним столом.

Я достал сигарету и закурил.

— Тогда можете идти, — тихо сказал я. — В любом случае, после этого собрания делать вам здесь будет нечего.

— Господа, господа, — встрял Макаллистер. — Так нельзя вести серьезные переговоры. Нам следует обсудить важные вопросы, касающиеся будущего компании. Мы не можем решать их в атмосфере недоверия.

— Недоверия! — воскликнул Норман. — Вы хотите, чтобы я доверял ему? И это после того, как он за моей спиной украл у меня компанию?

— Акции продавались на бирже, и я купил их, — сказал я.

— А по какой цене? — заорал Норман. — Сначала вы сбили цену, а потом скупили акции, приобрели их ниже стоимости. Вас совершенно не заботило, какой вред вы наносите компании. И теперь вы приходите ко мне и ждете, что я продам вам свои акции по таким же бросовым ценам.