— Да. Наверное, я все-таки просто вернусь в больницу.

— Это не обязательно.

— Что ты хочешь сказать? Другой специальности я не знаю.

— Ты начала осваивать другую задолго до того, как стала учиться на медсестру. Это — умение быть женщиной.

— Ну, значит я освоила ее плохо, — грустно улыбнулась она. — Мне сразу же дали по мозгам.

— Это ты о докторе Гранте?

— Откуда ты знаешь?

— Догадался, — сказал он. — Но газета автоматически проверяет каждого, кто появляется возле меня. У Гранта такая репутация, а ты работала у него, а потом вдруг уволилась. Что произошло? Его жена застукала вас?

Дженни кивнула:

— Это было ужасно.

— Так всегда бывает, если затронуты чувства. Со мной такое случалось не раз, — он долил себе шампанского. — Фокус в том, чтобы не впутывать чувства.

— А как?

— Получать за это деньги.

— Ты предлагаешь мне стать шлюхой? — потрясенно спросила она.

— В тебе заговорила католичка, — улыбнулся он, — но в глубине души ты должна признать, что в этом есть смысл.

— Но шлюхой?!

— Не шлюхой, а куртизанкой. В древности это была очень уважаемая профессия. Их услугами пользовались государственные мужи и философы. И привлекательной делали эту профессию не только деньги, но и образ жизни. Роскошный и приносящий удовлетворения.

Она засмеялась.

— Ты просто грязный старикашка, Чарли!

Он рассмеялся вместе с ней.

— Конечно! Когда-то я был испорченным юношей. Но я никогда не был глупцом. У тебя есть все, чтобы стать великолепной куртизанкой. Тело, ум… даже навыки медсестры пригодятся. Настоящий секс требует высокого интеллекта, в отличие от примитивного животного совокупления.

— Вижу, тебе пора в постель, а то ты скоро предложишь мне пойти учиться этому, — со смехом сказала Дженни.

— А вот это мысль! Меня постоянно уговаривают дать деньги на какой-нибудь институт. Почему я раньше не подумал об этом? «Колледж секса Чарльза Стэндхерста»!

Он от души засмеялся, но вдруг его лицо исказилось гримасой боли. На лбу выступил пот, и по лицу разлилась смертельная бледность. Дженни моментально впрыснула ему морфий, не обращая внимания на его попытки оттолкнуть ее руки.

— Ради Бога, Чарли! — сердито сказала она. — Дай себе отдых.

Он расслабился, и она впрыснула ему вторую дозу. Взглянув в его глаза, она увидела, что животная боль и отчаяние сменяются облегчением. Взяв его хрупкую исхудавшую руку, она быстро прижала ее к губам.

Он улыбнулся сквозь туман, которым морфий начал окутывать его мозг.

— Бедная маленькая Дженни, — произнес он. — Я сделал бы тебя своей королевой, — он нежно погладил ее по щеке. — Но я не забуду, о чем мы сейчас говорили. Я не позволю тебе пропасть только потому, что меня не будет рядом.

Три дня спустя, когда они завтракали на террасе, Дженни увидела, что у дома остановился серебристый роллс-ройс. Элегантный шофер открыл дверцу, и из машины вышла женщина. Через несколько минут дворецкий сообщил, что приехала миссис Шварц. Стэндхерст улыбнулся.

— Поставь еще один прибор, Джадсон, и попроси миссис Шварц присоединиться к нам.

Дворецкий поклонился. Через некоторое время в дверях появилась миссис Шварц.

— Чарли! — воскликнула она, протягивая к нему руки. — Как я рада тебя видеть!

— Аида! — Стэндхерст поцеловал ей руку. — Извини, что не встаю. Ты все так же прекрасна.

— А ты ничуть не изменился, Чарли. Все так же врешь и не краснеешь.

Стэндхерст рассмеялся.

— Аида, это Дженни Дентон.

— Мне очень приятно, — сказала Дженни.

Перед ней была женщина лет шестидесяти, одетая богато и со вкусом. Она смотрела на Дженни с теплой и доброжелательной улыбкой, но та вдруг почувствовала себя словно под микроскопом.

— Это та девушка, о которой ты говорил мне по телефону? — спросила незнакомка у Стэндхерста.

Тот кивнул. Аида снова внимательно взглянула на Дженни и улыбнулась.

— Может, мужскую силу ты потерял, Чарли, но вкус у тебя сохранился!

Стэндхерст захохотал, а Дженни уставилась на них с открытым ртом. Дворецкий принес стул и усадил миссис Шварц за стол.

— Флип с хересом для миссис Шварц, Джадсон.

Дворецкий поклонился и исчез. Стэндхерст повернулся к Дженни.

— Ты, наверно, немного растерялась? — Дженни могла только молча кивнуть. — Двадцать пять лет назад Аида содержала отличный бордель.

Миссис Шварц похлопала его по руке.

— Чарли помнит все, — сказала она. — Даже то, что я пью только флип с хересом. А ты по-прежнему пьешь шампанское из узкого бокала со льдом?

Он кивнул.

— От старых привычек, как и от старых друзей, трудно отказаться, Аида.

Джастин поставил перед ней бокал. Она изящным жестом поднесла его к губам и улыбнулась дворецкому.

— Спасибо, — она сделала глоток и подняла брови в шутливом удивлении. — Очень хорош! Вы не представляете себе, как трудно получить хороший коктейль, даже в дорогом ресторане. Похоже, дамы теперь пьют только мартини. — Она содрогнулась. — Ужас! В мое время ни одна леди и подумать не могла о том, чтобы попробовать нечто подобное.

— Аида разрешала своим девушкам пить только херес, — сказал Стэндхерст Дженни.

— Виски дурманит голову, — сказала Аида. — А моим девушкам платили не за питье.

— Да, это точно, — мечтательно хохотнул Стэндхерст. — Аида, помнишь, как перед войной я приходил в твое заведение делать массаж простаты?

— Еще бы.

Он снова обратился к Дженни.

— Врач рекомендовал мне массаж простаты три раза в месяц, первую процедуру я получил у него. А потом решил, что если уж мне нужен массаж, но надо хотя бы получать от него удовольствие. Так что я стал ходить на лечение к Аиде. Три раза в неделю.

— Чего он не сказал, — добавила Аида, — так это того, что массаж его страшно возбуждал, а мои девушки были приучены не разочаровывать гостей. Когда Чарли пошел к врачу, тот был страшно недоволен.

— Доктор сказал, что подаст на Аиду в суд за медицинскую практику без лицензии.

Миссис Шварц ласково похлопала его по руке.

— А помнишь Эда Барри?

— Конечно, — он опять хохотнул и взглянул на Дженни. — Эд Барри был суровым баптистом и абсолютно все называл грехом. Он тогда баллотировался в губернаторы, а накануне выборов мне удалось подпоить его и отвести к Аиде. Он тот вечер запомнил! Бедняга Эд! — он вытер выступившие от смеха слезы. — Он проиграл выборы, но не особенно огорчился. А когда началась война и Аида закрыла свое заведение, он сидел внизу, в баре, и плакал, словно наступил конец света.

— Славные были времена, — сказала Аида.

— А почему вы закрылись? — с любопытством спросила Дженни.

— По нескольким причинам, — серьезно ответила Аида. — Во время войны и после нее конкуренция была слишком большой. Казалось, все девицы готовы отдаваться даром. Да и трудно было найти девушек, которые готовы были работать так, чтобы соответствовать моим высоким требованиям. Все они хотели быть просто шлюхами. А поскольку денег мне хватало, я закрылась.

— Аида — очень богатая женщина, — пояснил Стэндхерст. — Она вложила свои деньги в недвижимость. Сколько у тебя сейчас, Аида?

Она пожала плечами.

— Около шести миллионов, — сказала она спокойно. — Благодаря тебе и еще нескольким добрым друзьям.

Стэндхерст ухмыльнулся.

— Ты и теперь хочешь вернуться на работу в больницу? — спросил он у Дженни.

Дженни молча посмотрела на него, потом на Аиду. Они выжидающе глядели на нее. Она хотела ответить, но не нашла слов.

Миссис Шварц вдруг ласково потрепала ее по плечу.

— Дай ей подумать, Чарли, — сказала она мягко. — Такое решение девушка должна принять сама.

Стэндхерст необычайно тепло улыбнулся Дженни.

— Ей придется решать довольно-таки скоро. Времени осталось совсем мало.

Он еще не знал, что ему осталось ровно два дня.

Два дня спустя утром Дженни вошла к нему.