— Из-за этого он не станет покупать вашу газету.

— Благодарю вас, мисс Корд. Я рада нашей встрече.

Он сказал ей, что любит ее. Она ему поверила.

Джо-Энн встретилась с Беном за ленчем, в публичном месте, где ни он, ни она не могли устроить скандал. Скандал, однако, случился. Люди таращились на них. Некоторые смеялись. Если судить по внешнему виду, посетители ресторана не относились к тем, кто мог знать о существовании таких газетенок, как «Очерки Голливуда». И тем не менее они поглядывали на Бена Парриша и Джо-Энн Корд и узнавали в них героев статьи, напечатанной на первой полосе еженедельника.

Статью иллюстрировали фотографии. Гленды Грейсон, та самая, что рассылал в свое время Джиб Дуган, в черной шляпе и черных же трусиках и бюстгальтере. Джо-Энн, сделанная в ту ночь, когда ее задержали и в наручниках доставили в полицейский участок Лос-Анджелеса, Бена, у бассейна, с нависающим над плавками животом, с сигаретой в одной руке и полупустым стаканом в другой.

Девушка-репортер оказалась более умной и вредной, чем могла предположить Джо-Энн. Если в конце интервью в ее вопросах и появились нотки сочувствия, то в статью они не попали. Ни для одного из героев у нее не нашлось доброго слова. Гленду Грейсон она назвала «бывшей стриптизершей», Бена — «голливудским плейбоем», Джо-Энн — «богатенькой шлюшкой». А всех вместе — «сладострастным трио». В «Очерках Голливуда» слово «сладострастный» относилось к разряду наиболее употребительных.

— Я тебе верила. — Джо-Энн старалась не повышать голоса. Шотландского она уже выпила больше нормы, но еще держала себя в руках. — Какая же я дура. Я себя просто ненавижу. Конечно, Кордам можно простить многое, но только не глупость.

— Бат сказал Гленде, что женится на ней, — и Бен говорил на пониженных тонах. — Потом уехал в Нью-Йорк и начал находить предлоги для того, чтобы не проводить с ней уик-энды. Она узнала, что он вновь видится с Тони, более того, Тони, приезжая в Нью-Йорк, живет в его квартире в «Уолдорф Тауэрс». Гленда расстроилась. Я тоже был в печали. А ты сидела в тюрьме!

— Да. Изумительное место для кратковременного отпуска. Рекомендую. Почище клиники для алкоголиков. И твоя соседка по камере ничем не лучше тебя. Моя сидела за то же прегрешение, что и я. Так что не смотрела на меня сверху вниз.

— Мы с тобой одного поля ягода, ты и я, — покивал Бен.

— Ты предлагаешь, чтобы я все простила и забыла?

— У нас много общего. Наши вкусы совпадают. Мы…

— А что ты говоришь Гленде? — полюбопытствовала Джо-Энн.

— Ничего. Она не отвечает на мои звонки. И съехала с виллы, знаешь ли. Сэм Стайн в ярости. А твой отец, полагаю, злится еще больше.

Джо-Энн улыбнулась и покачала головой.

— Отнюдь. — Она решила не говорить ему, с чьей подачи еженедельник напечатал эту статью. — Но я знаю, как разъярить его.

— Слушай, он не из тех, с кем можно шутить.

— А что он мне сделает? Лишит своего паршивого пособия? Заставит Бата уволить меня? Что ты там говорил… насчет того, что мы одного поля ягода? — Она подняла стакан, глотнула шотландского. — Так оно и есть. И я не позволю этому сукиному сыну распоряжаться моей жизнью. Я знаю, как найти управу на тебя, жеребец, найду и на него.

— «Консолидейтед» вдруг раздумала вести со мной дела, — вздохнул Бен.

— Естественно. Разве могло быть иначе? Чувствуется твердая рука Джонаса. Мы сможем дать ему пинка.

— Дорогая, он не из тех…

— Мы полетим в Рино. Сегодня вечером. Посмотрим, как ему это понравится.

Джонас мерил шагами гостиную своего «люкса» на пятом этаже «Семи путешествий» и говорил. Бат сидел на диване, вытянув ноги, и слушал. Его все больше беспокоило состояние отца. Тот уже полностью оправился после инфаркта, но тем не менее все больше времени проводил в отеле, практически нигде не показываясь. За последние десять месяцев он ни разу не побывал в Нью-Йорке и лишь дважды летал в Лос-Анджелес. Все вопросы он решал по телефону, используя все шесть номеров. Второй «люкс» он превратил в контору, где работали сотрудники. Там же непрерывно трещал телетайп, получая и отправляя послания. Листы желтой бумаги с наклеенной на них телетайпной лентой громоздились на длинном кофейном столике.

Несколько недель Джонас отращивал бороду, но сбрил ее, когда выяснилось, что она еще более седая, чем волосы. Он более не носил деловые костюмы, не жаловал и пиджаки. Предпочтение отдавалось брюкам цвета хаки, рубашкам с отложным воротничком, иногда свитерам.

— Разве человек может сосредоточиться на бизнесе, когда ему приходится сталкиваться с такой глупостью? — рявкнул Джонас.

Под глупостью подразумевалось бракосочетание Джо-Энн и Бена Парриша. Об этом сообщила «Лос-Анджелес таймс». Скорее всего, другой заметки, в еженедельнике «Очерки Голливуда», Джонас не видел. Редакция сопроводила ее фотографией новобрачных, идущих рука об руку по берегу, он — в плавках, она — в крошечном бикини, неподалеку от виллы Бата. Поскольку Гленда уехала оттуда, он отдал виллу Джо-Энн.

— И что мне теперь делать? — продолжал Джонас. — Ждать, пока мне сообщат о ее беременности?

— Такое случается, — кивнул Бат. — Люди живут, как им хочется. Мне не нравится Бен Парриш. Но мы должны с этим сжиться. Он — муж Джо-Энн. И Джо-Энн нельзя держать за безмозглую куклу. Я не знаю, о чем она думала, выходя замуж за этого человека. Но вышла, и с этим уже ничего не поделаешь.

— Она сделала это специально, чтобы досадить мне. И тебе.

— Ну… возможно. Почему нет?

— На чьей ты стороне? — набычился Джонас.

— А есть ли стороны? Так ли необходимо брать одну или другую сторону?

— Меня выставили, да и тебя тоже, в чертовски неприглядном свете.

— Не следовало тебе посылать статью в «Очерки Голливуда».

— Кто говорит, что я ее посылал?

— Ты будешь это отрицать?

Лицо Джонаса полыхнуло гневом.

— Не обязан я что-либо отрицать. По существу, мне пришлось пойти на это из-за тебя.

Бат пожал плечами:

— И что ты теперь предлагаешь?

— Я не хочу, чтобы она имела хоть малейшее отношение к нашим компаниям. Теперь она замужем за этим ничтожеством, и все, что узнает она, станет известно ему. В постели. Ты должен уволить ее.

— А чем, по-твоему, вызвано ее столь поспешное решение выйти замуж?

— Она хотела утереть мне нос.

Бат улыбнулся:

— И с чего у нее возникло такое желание?

— Догадайся сам, — рявкнул Джонас. — Ты знаешь, что Парриш готовил договор с «Консолидейтед». Я зажег перед ним красный свет. Дал знать Голдишу, что мне не нравятся его контакты с Бенджамином Парришем. И теперь я оказался в интересном положении. Этот сукин сын — мой зять.

— Я думаю, здесь мы все уладим. У меня проблема сложнее.

— Какая еще проблема?

— У нас только одна удачная передача. «Шоу Гленды Грейсон». Она дает прибыль, мы начали окупать инвестиции. Но теперь наша звезда очень расстроена.

— Ты ее трахал. Только глупая собака гадит в собственном доме.

— Тем не менее надо ее подбодрить.

— То есть повысить ей гонорар. И во сколько нам это обойдется?

Бат кивнул:

— Раз в принципе ты со мной согласен, конкретную цифру мы обговорим с ее агентом.

— Хочу дать тебе совет. — Джонас пристально посмотрел на Бата. — Гленде Грейсон тридцать семь лет, она уже выходит в тираж. Пусть твои парни поработают над Маргит Литтл. Текст получше, роль побольше. Выводи ее в звезды. И со временем мы предложим Гленде Грейсон катиться на все четыре стороны.

— Умные люди и думают одинаково, — улыбнулся Бат. — Извини за избитое выражение.

Джонас перестал ходить по комнате, сел.

— Хочу кое-что тебе показать. — Он снял телефонную трубку, трижды повернул диск. — Энджи, попроси привезти модель… — Он повернулся к Бату. — Нового отеля.

Вошла Энджи, за ней двое мужчин вкатили установленную на тележке модель нового отеля-казино.