Она на мгновение задумалась.

— Наверное, ты прав, — подавленно ответила она.

— Ты должна решить все проблемы с Джо, как только вернешься домой, — сказал он. — Иначе мы никогда не сможем делать то, что хотим.

Она медленно кивнула.

— Наверное, ты прав, — она помолчала — А ты действительно думаешь, что летать самолетом безопасно?

— Я бы не предложил этого, если бы так не думал, — ответил он.

Она обвела взглядом ряды вешалок и наконец сказала.

— О’кей. Можешь брать билеты.

— Я займусь этим, — он посмотрел на нее. — Ты собираешься обедать с приемными родителями?

Она кивнула.

— Я обещала.

— Если ты должна, то О’кей, — сказал он. — Но постарайся вернуться пораньше. Я буду скучать.

— Я так люблю шарики из мацы, тетя, — сказала Мотти. — И цыпленка в горшочке вы готовите лучше всех на свете.

Удовлетворенная ее словами, Марта кивнула.

— Нужно выбирать подходящих цыплят, не слишком жирных.

Фил, как обычно, молчал. Наконец он рыгнул и произнес:

— Сейчас это не так уж просто. Во время войны цыпленок был королем, а теперь всем подавай мяса. Бифштекс — король. Не так легко сейчас купить хороших цыплят.

— Но у нас дела идут нормально, — сказала Марта. — Наши покупатели нам верны. Они не забыли о том, что мы помогали им во время войны, когда они не могли ничего достать.

— Я знаю, — сказала Мотти, отодвигая от себя тарелку наполовину полной.

Марта заметила это.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Я устала, — ответила Мотти.

— Может быть, тебе нужно уйти с работы, — сказала Марта. — Заботиться о ребенке уже достаточно тяжелый труд.

— О Каролине заботится Роза, — сказала Мотти. — Мне не приходится ничего делать.

Марта проницательно посмотрела на нее.

— Джо работает?

— Он только что начал новый сценарий, — ответила она.

— А что с его книгой? — спросила Марта: — Он всегда говорил, что собирается написать ее.

— У него не получается уделять ей много времени, — сказала Мотти. — Он все время старается получить новый сценарий.

— Ему не нужно этого делать, — заявила Марта. — Ведь ты пошла на работу специально для того, чтобы у него было время для работы над книгой.

— Но это у нас не вышло, — сказала Мотти.

Марта посмотрела ей в глаза.

— Он все еще шатается по девочкам?

Мотти отвела взгляд и промолчала.

Марта начала собирать тарелки со стола. Складывая их в раковину, она заговорила, оглядываясь через плечо.

— Он никогда не изменится, — произнесла она ровным голосом. — Он никогда не вырастет, чтобы взять на себя ответственность, как нормальный женатый человек.

— Это неправда, — защищая сына, вмешался Фил. — Просто он не похож на других мальчиков. Мы всегда это знали.

— Мальчики не мужчины, — сказала Марта. — Вот мой Стиви — мужчина. Он скоро откроет собственный офис.

— Прекрасно, — сказал Фил. — Но это не имеет никакого отношения к Джо. Он человек творческий, а не практичный.

Марта вернулась к столу с тремя стаканами крепкого темного чая, поставила один из стаканов перед Мотти.

— Что бы ты ни делала, — сказала она, — не заводи еще одного ребенка.

Мотти встретилась с ней глазами.

— Я и не собираюсь.

— А что ты собираешься делать? — спросил фил.

Мотти не ответила.

Марта соображала хорошо.

— У Мотти очень хорошая работа. Она уже зарабатывает больше, чем Джо. Ей его деньги не нужны. Может быть, она разведется с ним и найдет себе другого, более подходящего ей человека.

Фил рассердился.

— Что ты несешь? Евреи не разводятся. Это будет шанда.

Марта уже все поняла и встретилась взглядом с Мотти.

— Не в Калифорнии, — сказала она. — Многие евреи в Калифорния разводятся. Там это не считается позором. Читай газеты. В Голливуде все разводятся. Даже имя мистера Маркса, босса Мотти, появилось в газетах, когда он развелся.

Фил перевел взгляд с одной на другую и потом вновь уставился на свой стакан с чаем. Когда он заговорил, его голос звучал совершенно спокойно.

— Только помните об одной вещи, — сказал он. — Говорят: не спеши выплескивать воду, пока сам не вымылся.

В дверном проеме стоял почтальон. Он отдал Джо пакет, помеченный, как обычно, “возвращенная рукопись”, протянул свою книжечку, чтобы Джо расписался о получении посылки.

— Еще одна, мистер Краун, — сочувственным тоном сказал он. — Мне очень жаль.

— Писатели привыкли к отказам, — философски ответил Джо, расписываясь в книжечке.

Он присел за маленький столик в гостиной и раскрыл пакет На этот раз Джамайка кое-что прибавил к обычной порции. Кроме сорока конвертов с кокаином в посылке был сделанный из фольги пакет с дерущей горло ямайской травкой. Он покачал головой — опять забыл снять почтовый ящик.

С чашкой кофе для него из кухни вышла Роза. Она поставила чашку на столик перед ним, потом взглянула на пакет.

— Марихуана, — она улыбнулась.

Он поднял на нее глаза.

— Ты знаешь о ней?

— Si, si, — она рассмеялась. — Marijuana mexicana es la mejor.

— Ты куришь ее? — с любопытством спросил оню.

Она кивнула.

— Даже дети с пяти, шести лет. Para tranquilidad. Хорошо для сна.

— Хочешь немного? — спросил он.

— У меня есть, — ответила она. — Если хотите, могу принести вам из дому. Tengo mucho.

— Спасибо. Когда-нибудь я поймаю тебя на слове и попрошу, — засмеявшись, он взял один из конвертов и раскрыл его так, чтобы она могла видеть белый порошок — А это знаешь что такое?

Она кивнула.

— Cocaina.

— Его ты тоже употребляешь?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, senor. Становишься слишком нервной, не спишь.

— Понимаешь, что к чему, — он рассмеялся и добавил. — Но иногда, для amor, говорят, это очень хорошо.

— Для amor, — сказала она, — мы в Мексике делаем чай с пейотом и марихуаной. Видишь много снов.

— Я никогда об этом не слышал, — сказал он.

— Это старая индейская medicina. Мой отец все время это пьет Muy bueno.

— Сколько лет твоему отцу? — спросил он.

— Cuarenta у tres anos, — ответила она. — Как и у вас, у него много девушек.

— А что говорит твоя мать?

— Nada. С hombres всегда так.

Он взял со стола чашку и отхлебнул кофе.

— Desayuno, senor? — спросила она.

— Не думаю, — ответил он — Мне нужно идти на студию.

— Senora будет дома в выходные?

— Она вернется не раньше понедельника, — ответил он.

— Будете обедать дома в эти дни?

— Да, — сказал он. — В эти выходные я собираюсь работать дома.

— Bueno, senor, — сказала она.

Внезапно солнечный луч упал на нее сзади, через окно, перед которым она стояла.

— Я давал тебе деньги на белье, чтобы ты носила его под платьем, — сказал он.

— Я как раз собиралась надеть его после того, как принесу вам кофе, senor, — ровным голосом ответила она.

Он уставился на нее.

— Да ты же просто дразнила меня, сучка!

— Нет, senor, — без всякого вызова ответила она. — Я собиралась его надеть.

Он знал, что она лжет.

— Повернись ко мне спиной, — рассерженно потребовал он. Задрав ее юбку до талии, он отвесил ей два тяжелых шлепка — по одной ягодице и по другой. Она не издала ни звука; отпечаток ладони на коже превратился из белого в ярко-розовый. — Может быть, это улучшит твою память.

Она посмотрела на него, обернувшись через плечо. Ее лицо ничего не выражало, юбка была все еще задрана выше бедер.

— Вы похожи на моего отца, senor, — спокойно произнесла она. — Но он бьет меня сильнее и больше.

Он в изумлении уставился на нее.

— Тебе это нравится, ты, сучка!

— Это входит в обязанности женщины, senor, — сказала она.

Ему нечего было ей ответить. Это был просто другой образ жизни.

Кейхо вошел в его офис и огляделся.