Тони отчаянно вскрикнул — и затих, придавленный домкратом. Дэвид медленно выпрямился и оглядел толпу. Она таяла на глазах. Лица зевак были бледными и испуганными.

— Думаешь, ты его кокнул? — поинтересовался Иглонос.

Дэвид пожал плечами и положил кастет в карман друга.

— Уводи грузовик отсюда.

Тот кивнул, и Дэвид сошел с кузова на платформу. Машина тронулась, и в этот момент появился Вагнер с полисменом.

— Что здесь произошло? — спросил полисмен.

— Несчастный случай, — ответил Дэвид.

— Вызовите скорую, — приказал полисмен. — Кто-нибудь, помогите мне снять с него эту штуку.

Дэвид развернулся и пошел к лифту. Умываясь в туалете, он услышал сигнал кареты скорой помощи. Позади открылась дверь. Он обернулся и увидел Шерифа с полотенцем в руках.

— Я подумал, это тебе пригодится.

— Спасибо, — сказал Дэвид и взял полотенце. Намочив его в горячей воде, он приложил его к лицу. Боль стала меньше. Он закрыл глаза.

— Как ты? — спросил Шериф.

— В порядке.

Он услышал удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери. Дэвид отнял от лица полотенце и взглянул на себя в зеркало. Если не считать шишки на лбу, выглядит он нормально. Ополоснув лицо холодной водой, он вытерся и оставил полотенце на краю раковины.

У лестницы стояла какая-то девушка с нижнего этажа. Ее лицо показалось ему знакомым. Видимо, она была в толпе внизу.

Она смело улыбнулась ему, обнажив не слишком красивые зубы.

— Это правда, что ты племянник старого Нормана?

Дэвид кивнул.

— Фредди Джонс, наш фотограф, говорит, что мне нужно сниматься в кино. Я позировала ему.

— Правда?

— Они у меня с собой, — сказала она. — Хочешь посмотреть?

— Угу.

Она снова улыбнулась и вынула из кармана несколько фотографий. Он просмотрел их. Этот Фредди, кто бы он ни был, знал толк в фотографии. Девушка смотрелась намного лучше без улыбки. И без одежды.

— Нравятся?

— Да.

— Можешь оставить себе.

— Спасибо.

— Если представится случай, покажи их своему дяде, — поспешно добавила она. — Многие девушки начинали в кино с этого.

Он кивнул.

— Я видела то, что произошло внизу. Наконец-то Тони получил по мозгам.

— Он тебе не нравился?

— Он никому не нравился. Но все его боялись. Полицейский спросил у меня, что случилось. Я сказала, что произошел несчастный случай.

Он взглянул ей в глаза. Они были жесткими.

— Ты очень милый, — сказала она. — Ты мне нравишься. Ну, мне пора. Увидимся.

— Увидимся.

Когда Дэвид вернулся на склад, Вагнер сидел за своим столом.

— Тебе повезло, — сказал он. — Врач говорит, что у Тони только контузия и сломана пара ребер. Правда, щеку придется зашивать.

— Ему повезло, — ответил Дэвид. — Это был несчастный случай.

Вагнер опустил глаза.

— Ребята из гаража просят десятку за ремонт домкрата.

— Завтра отдам.

— Не нужно, — быстро сказал Вагнер. — Я уже заплатил.

— Спасибо.

Вагнер встретился взглядом с Дэвидом.

— Хорошо было бы, если бы этого утра не было, — сказал он. — Мне бы хотелось начать заново.

Несколько секунд Дэвид смотрел на него, а потом улыбнулся и протянул ему руку.

— Меня зовут Дэвид Вулф, — сказал он. — Мне нужен бригадир — насчет работы.

Вагнер встал.

— Я — Джек Вагнер, бригадир, — ответил он и крепко пожал руку Дэвида. — Давай познакомлю тебя с остальными.

Дэвид обернулся к упаковочным столам и увидел, что все улыбаются. Теперь эти люди не были чужими. Они стали друзьями.

Бернард Норман вошел в свой нью-йоркский офис. Было десять утра; его глаза сияли, а щеки порозовели от быстрой ходьбы по морозу.

— Доброе утро, мистер Норман, — сказала его секретарша, — как съездили?

Ответно улыбнувшись, он прошел в свой кабинет и открыл окно, вдохнув свежий холодный воздух, затем подошел к столу и достал большую сигару. В Нью-Йорке даже сигары кажутся вкуснее.

Он начал просматривать отчеты, лежавшие на столе, удовлетворенно кивая. Биржевые показатели за прошлый год выросли. Главный кинотеатр работает без убытков, несмотря на конкуренцию. Он пробежал глазами еще несколько отчетов и остановился на «Парк Театр». Средний доход составил четыре тысячи двести долларов в неделю. Ошибка, должно быть. «Парк» никогда не приносил больше трех тысяч. Это был третьеразрядный кинотеатр в небогатом районе.

Норман стал смотреть дальше, и его взгляд остановился на графе «Премиальные для служащих». Они превышали три сотни в неделю. Он схватился за телефонную трубку. Кто-то совсем спятил. Весь отчет перепутан.

— Да, мистер Норман? — ответила секретарша.

— Позвоните Эрни и скажите, чтобы немедленно явился.

Он бросил трубку. Эрни Хоули был заведующим финансовым отделом. Пусть объяснит, в чем дело. Хоули не заставил себя ждать.

— Как дела, Берни? — спросил он, глядя из-за толстых стекол очков. — Удачно съездил?

Норман хлопнул по папке с отчетом.

— Что за ерунда с этим отчетом по «Парк Театр»? Неужели твои олухи не могут работать как следует?

— «Парк»? Дай взглянуть, — недоуменно проговорил Хоули.

Норман протянул ему отчет и откинулся в кресле, сердито попыхивая сигарой.

— Не вижу никаких ошибок, — вскоре сказал Хоули.

— Не видишь? — с сарказмом переспросил Берни. — Думаешь, я не знаю, что «Парк» никогда не давал больше трех тысяч? Не считайте меня идиотом.

— В отчете все верно, Берни. Наши ревизоры проверяли прибыль.

— А как насчет премиальных? Две тысячи четыреста за последние два месяца! Я еще не сошел с ума! Я не давал на это разрешения.

— Давал. Это — двадцатипятипроцентная надбавка управляющим. Мы ее установили, чтобы компенсировать спад после Рождества.

Берни снова уставился в отчет.

— Это какая-то хитрость, — сказал он. — Тобман нагло обкрадывал нас, иначе откуда вдруг взялись четыре двести?

— Тобмана в «Парке» нет. Он слег с аппендицитом сразу после Рождества.

— Здесь стоит его подпись.

— Это факсимиле. Она есть у всех директоров.

— Тогда кто сейчас там работает? — спросил Норман. — Кто этот умник, который выставил нас на три сотни в неделю?

Хоули замялся.

— Видишь ли, Берни, мы были в затруднительном положении, — пояснил он. — Тобман заболел очень не вовремя, и нам некого было туда направить.

— Кончай крутить! — рявкнул Норман.

— Твой племянник Дэвид Вулф, — неохотно сказал Хоули.

Норман театрально хлопнул себя по лбу.

— Ох! Как же я сразу не догадался!

— Нам больше нечего было делать. — Хоули нервно полез за сигаретой. — Но парень отлично справился, Берни. Два раза в неделю он наводняет окрестности анонсами. А еще он придумал семейные вечера по пятницам и понедельникам, когда посещаемость самая низкая. Вся семья платит за вход семьдесят пять центов. И это работает! Леденцов и попкорна мы теперь продаем в четыре раза больше.

— Ну, и во сколько нам это обходится?

Хоули снова замялся.

— Текущие расходы немного выросли, но мы решили, что дело того стоит.

— Вот как? — отозвался Норман. — И на сколько?

Хоули взял в руки отчет и прочистил горло.

— Около восьмисот или восьмисот пятидесяти в неделю.

Берни вскочил и гневно уставился на Хоули.

— На меня работают дурни! Нам этот прирост ничего не дал, зато он кладет себе в карман триста лишних!

Он повернулся и отошел к окну, из которого задувало холодом. Внезапно он рассвирепел и захлопнул раму. Отвратительная погода, не то что в Калифорнии.

— Я бы так не сказал, — возразил Хоули. — После окончательных подсчетов мы имеем чистыми на сто пятьдесят больше.

Норман обернулся.

— Наши девятьсот долларов в неделю он тратил, чтобы самому иметь три сотни. Может, еще вынести ему благодарность за то, что он оставляет нам сто пятьдесят? — его голос сорвался на пронзительный крик. — Или, может, он просто не нашел способа вытрясти из нас и эти гроши?