— Я не знаю, что теперь чувствую.

Макс обнял ее и прижал к груди.

— Бетти, Бетти, — прошептал он охрипшим голосом. — Вчера вечером на танцах ты поцеловала меня и сказала, что любишь. Неужели я изменился с тех пор?

Она оттолкнула его и быстро сказала:

— Не прикасайся ко мне.

Макс с удивлением посмотрел на нее.

— Тебе не надо бояться меня.

— Не прикасайся ко мне, — снова повторила Бетти каким-то незнакомым голосом.

Макс молча повернулся и вышел из комнаты. Он поехал прямо в банк. Прошел в заднюю комнату, служившую Ривзу кабинетом. Ривз сидел за большим столом.

— Какого черта ты врываешься сюда? — недовольно произнес он.

— Полегче, Ривз. Ты провел хорошую работу с дочерью.

— И это все? — Ривз откинулся в кресле и рассмеялся.

— Вполне достаточно. Вчера вечером она согласилась выйти за меня.

Ривз наклонился вперед.

— Я думал, что у тебя побольше ума, Макс.

— Теперь это уже не имеет значения. Я уезжаю.

— Ты так решил?

— Да, я так решил, — кивнул Макс.

— А черномазого возьмешь с собой?

— Да. Когда я получу свою долю?

Ривз повернулся в кресле и, вытащив из сейфа несколько банкнот, швырнул их на стол перед Максом.

— Вот она.

Макс пересчитал деньги.

— Но здесь только пять сотен.

— А сколько ты ожидал? — спросил Ривз.

— Когда мы приехали в Форт-Уэрт, у нас было семь тысяч, моя доля составляла две триста. С салуном все шло отлично, мы не прогорели там, поэтому я думаю, что нам с Майком причитается, по крайней мере, пять тысяч.

— Не спорю, — пожал плечами Ривз. — Ведь мы вместе с тобой прошли через все. Ты получишь сумму, на которую рассчитываешь.

Он отсчитал деньги, и Макс опустил их в карман.

— Не думал, что ты так легко с ними расстанешься, — сказал он.

При выходе на улицу кто-то тронул его за плечо. Макс обернулся и увидел шерифа с двумя помощниками. В руках у них были револьверы. Чуть позади стоял Ривз.

— В чем дело, шериф? — спросил Макс.

— Обыщите его, — возбужденно произнес Ривз. — У него должны быть деньги, которые он украл.

— Украл? — удивился Макс. — Он рехнулся, это мои деньги, он сам мне их дал.

— Оставь в покое револьвер, — сказал шериф и осторожно приблизился к Максу. Сунув руку ему в карман, шериф вытащил пачку банкнот.

— Вот видите, — завопил Ривз, — а я что говорил?

— Ну ты, сукин сын, — взорвался Макс. Он шагнул к Ривзу, но шериф приставил ему к голове револьвер. Эту картину увидел в окно Майк.

— Никогда не следует доверять метисам, — изрек Ривз.

— Забирайте его в каталажку, ребята, — сказал шериф.

— Неплохо было бы пойти в салун и прихватить его черномазого приятеля. Он наверняка там, — сказал напоследок Ривз.

Но Майк не стал дожидаться, когда за ним придут, и покинул город.

Ривз скакал по дороге к своему ранчо, напевая веселенькую мелодию. Настроение у него было прекрасное. Впервые он чувствовал себя в полной безопасности. Макс будет молчать, не то себе же сделает хуже, а черномазый сбежал. Он так был поглощен своими мыслями, что не услышал, как щелкнул кнут, мелькнувший среди ветвей. Через мгновение кнут сбил его с лошади.

Ривз вскочил и выхватил револьвер, но следующий удар кнута вышиб револьвер из его руки. Ривз в ужасе завопил, увидев, что к нему с огромным бичом приближается Майк. Еще один удар — и Ривз рухнул в дорожную пыль. Поднявшись на четвереньки, он пополз, потом привстал, намереваясь бежать, но удар кнута снова пригвоздил его к земле. Ривз повернул голову и увидел над собой руку Майка, сжимающую длинный черный кнут.

Он завопил, и кнут снова опустился.

Рано утром шериф и его помощники наткнулись на труп, лежащий на обочине дороги. А ночью в участке была выломана решетка. Макс исчез.

Первым увидел труп один из помощников шерифа, он спешился и наклонился над ним. Шериф и второй помощник тоже слезли с лошадей. Через некоторое время кто-то из полицейских снял шляпу и вытер пот со лба.

— Похож на банкира Ривза, — сказал он.

— Да, — сказал шериф, тоже вытирая лицо шляпой, — до недавнего времени это было банкиром Ривзом, — и добавил: — Насколько я знаю, так запороть человека могут только в луизианской тюрьме.

По-испански название деревни звучало слишком длинно, и американцам было трудно произносить его. Поэтому они на свой лад окрестили ее Берлогой. Это место было пристанищем людей, скрывающихся от закона. И когда они уставали от ночлега в холодной прерии и от сушеного мяса с холодными бобами, они приезжали сюда. Жизнь здесь была дорогая, но она стоила этого. Всего четыре мили до границы, и закон уже бессилен.

Кроме того, это было единственное в Мексике место, где можно было достать американское виски. Правда, стоило оно в четыре раза дороже.

Судья сидел за столиком в задней части харчевни и наблюдал за двумя вошедшими американцами. Они сели у двери, и тот, что был поменьше ростом, заказал текилу[155].

Судья смотрел на них с интересом. Скоро они уедут отсюда. Так бывает всегда. Поначалу визитеры заказывают все самое лучшее: лучшее виски, лучшие комнаты, самых дорогих девочек. Потом деньги начинают таять, и аппетит убавляется. Приезжие перебираются в дешевые комнаты, потом меняют девочек и, наконец, начинают вместо виски пить текилу. Это значит, что скоро они уедут.

Он поднял стакан с текилой и быстро выпил. Так уж устроен мир. Что-то привлекало его в младшем из американцев, и судья задумался, вспоминая молодость. Этот парень понравился бы Хуаресу. Индейская кровь Хефе помогала ему разбираться в воинах. Бедный Харес, он хотел сделать для людей так много, а сам получил так мало. Понял ли он перед смертью, что главная причина его поражения заключалась в том, что люди не хотели для себя так много, как он хотел для них. Он снова посмотрел на американцев, вспоминая тот день, когда увидел их в первый раз. Это было почти три года назад.

Они тихо вошли в харчевню. Одежда их была покрыта дорожной пылью. Как и теперь, они уселись за столик у двери.

Вскоре перед ними появилась бутылка виски и стаканы. От стойки бара к ним подошел громадный мужчина. Игнорируя негра, он заговорил с его младшим спутником:

— Мы не позволяем черномазым находиться в салуне.

Не удостоив его ответом, парень наполнил сначала стакан негра, затем свой и поднес его к губам. Стакан упал на пол, и тишину разорвал голос гиганта:

— Пусть твой черномазый убирается! — С этими словами он повернулся и отошел назад к стойке.

Негр попытался подняться, но молодой человек взглядом остановил его, и тот тихо опустился на стул. Когда Макс встал из-за стола, судья понял, что он не маленького роста, просто казался таким в сравнении с негром.

— Кто здесь устанавливает правила? — спросил Макс у бармена.

Бармен кивнул в сторону судьи.

— Судья, сеньор.

Американец направился к столику судьи. Взгляд его глубоких темно-синих глаз удивил судью. Он заговорил на испанском с кубинским акцентом:

— Правда ли то, что сказал этот нахал, сеньор?

— Нет, сеньор, — ответил судья. — Мы принимаем всех, у кого есть деньги.

Макс кивнул и, вернувшись к стойке, остановился перед мужчиной, подходившим к их столику.

— Судья сказал, что мой друг может остаться.

— Какое мне, черт побери, дело до того, что думает этот толстяк, — сердито закричал мужчина. — Если мы находимся за границей, то это не значит, что я должен пить с черномазыми.

— Мой друг ест, пьет и спит со мной. И он никуда не уйдет, — сказал Макс холодно и вернулся к столику.

Но только он сел, как снова услышал крик:

— Если тебе, любовник черномазого, так он нравится, мы с удовольствием посмотрим, как ты будешь спать с мертвым. — И гигант выхватил револьвер.