За круглым столом в знаменитом ресторане «21» нас было восемь. Сэм Бенджамин со своей женой Денизой, Джек Савит и его знакомая актриса Дженнифер Брэйс, шурин Сэма Роджер Коэн со своей женой, имя которой я никак не мог вспомнить, Барбара и я.
Я посмотрел на сидящих. Сэм развлекался как мог. Сейчас он показывал фокусы — брал стодолларовую бумажку, она исчезала у него в руках, а затем он находил ее сначала в декольте актрисы, потом в портсигаре Барбары. Барбара тоже, кажется, развеселилась, по крайней мере она смеялась больше всех за столом, но, может, она раньше не видела этого фокуса.
Я мысленно улыбнулся. Сэм обожал показывать всякие фокусы. Иногда мне трудно было определить, кто он на самом деле: неудавшийся фокусник, артист или торговый агент, а может быть, и то, и другое, и третье. Я и познакомился с ним примерно при таких же обстоятельствах.
Мы с Джеком как раз закончили обедать в банкетном зале «Уолдорфа» и выходили на Парк-авеню, когда увидели возле Эмпайр-Холла толпу. Затем я заметил четырех детективов из агентства Бринкса с револьверами в руках, за ними шли еще двое охранников, неся большой алюминиевый ящик с двумя огромными сверкающими замками, еще четверо охранников замыкали процессию.
— Что здесь происходит? — спросил я.
— Сейчас узнаю, — Джек быстро повернул к главному входу и спросил что-то у стоящего там человека. Спустя секунду он вернулся обратно.
— Рекламный трюк, — сказал он. — Какой-то новый продюсер пригласил прессу и всех крупных прокатчиков страны, чтобы показать, как надо продавать фильмы.
В толпе были знакомые лица. Одни из самых известных и циничных людей кинобизнеса.
— Должно быть, это чертовски хороший рекламный трюк, раз они пришли.
— Да так и есть, — кивнул Джек. — Этот парень сказал, что в том ящике миллион наличными.
— Это стоит посмотреть.
Никто не задержал нас в дверях: все не сводили глаз с ящика, который стоял теперь на столе.
Я осмотрелся. Вокруг на стенах висели плакаты, на которых было написано одно и то же:
Сэмюэль Бенджамин представляет
ИКАР
фильм стоимостью миллион долларов
Я усмехнулся про себя. По крайней мере, это прокатчик, который не собирается сдаваться перед телевидением и знает, каким языком с ними надо разговаривать. Но это было еще не все. Вокруг висели гигантские цветные плакаты, изображавшие полуголого мужчину, мускулы которого так и играли; одной рукой он прижимал к себе обнаженную девушку, а другой отбивался от многочисленных врагов. На других плакатах был изображен тот же герой, сражающийся с различными злодеями, и всегда рядом с ним была нагая красотка.
— Леди и джентльмены, — заработали акустические системы. Все устремили взгляды на сцену. Тогда-то я впервые и увидел его. Невысокого роста, в ширину такой же, как и в высоту, с черными волосами и красным, потным лицом. На нем был черный костюм и белая рубашка. — Большинство из вас не знают меня, — сказал он. — Меня зовут Сэм Бенджамин, и большинство из вас не знают моего фильма, он называется «Икар». Но я обещаю вам, — тут он вытер лицо белым платком, который и так уже был мокрым от пота, — после сегодняшнего дня вы не забудете ни того, ни другого. — Он сделал жест, и охранники подняли ящик, развернув его к выступающему. Сэмюэль Бенджамин достал из кармана огромный золотой ключ, открыл замки и отступил назад.
Охранники знали, что им следует делать. Они подняли ящик и перевернули его. Пачки купюр посыпались на стол, полетели на пол… Казалось, это никогда не прекратится. У всех вырвался непроизвольный вздох. Я наблюдал за зрителями, они были поглощены этим зрелищем. Он был прав. Они никогда не забудут его.
— Идем, — прошептал я.
Когда мы вышли в вестибюль, Джек повернулся ко мне.
— Этот парень псих. Проделывать такие шутки с миллионом долларов! А если…
Я оборвал его:
— Собери о нем все сведения.
— Ты что, серьезно?
Я кивнул.
— Никогда в жизни не говорил более серьезно.
Совершить подобный рекламный трюк мог только либо тот, кто имел все, либо тот, кто не имел ничего и отчаянно блефовал. Мне было все равно, к какой категории он относился. У этого парня были железные нервы.
То, что я узнал, лишь разожгло мое любопытство. На следующее утро я отправился к нему в контору, чтобы поглядеть, каков же он на самом деле.
У него был небольшой четырехкомнатный офис в одном из зданий Рокфеллеровского центра. Везде сновали люди, повсюду, даже в коридорах, были столы, на полу валялись бумаги. Я стоял посреди того, что, видимо, называлось приемной, и оглядывался по сторонам. Через какое-то время ко мне подошел человек, его лицо выражало озабоченность. Тогда я еще не знал, что это Роджер Коэн, шурин Сэма и его основной источник финансирования.
— Вы прокатчик или что-то продаете? — спросил он.
— Наверное, и то и другое.
— Видите ли, — хрипло сказал он, — я хотел узнать, вы покупаете, продаете или собираете налоги?
— Я покупаю, — ответил я.
На его лице появилась улыбка.
— В таком случае, проходите сюда. Мистер Бенджамин примет вас немедленно.
Сэм разговаривал по телефону, когда я вошел в кабинет. Он поднял глаза и указал мне рукой на кресло. На нем лежали бумаги, и Роджер быстро смахнул их на пол.
— Идет! — сказал Сэм в телефонную трубку. — Пятьдесят процентов расходов по прокату, а я согласен платить за рекламу до тысячи долларов в неделю.
Он положил трубку и протянул руку через стол.
— Сэм Бенджамин меня зовут.
Я пожал его руку. Рукопожатие было крепким.
— Стивен Гонт.
Он пытливо посмотрел на меня.
— Тот самый Стивен Гонт?
Я кивнул.
— И почему вы здесь? — спросил он.
— Вам нужны деньги, — сказал я, — а у нас они есть.
— Не знаю, откуда вы черпаете информацию, — сказал он быстро, — но вы ошиблись. У нас все идет прекрасно.
Я встал.
— Тогда я зря трачу ваше время.
— Минуточку, — остановил он, — не так быстро. Что у вас?
— Я хочу предложить вам двести тысяч за право показа вашего фильма по телевидению.
— Не пойдет. Если об этом узнают, все прокатчики будут бойкотировать меня.
— Деньги сейчас, — сказал я. — А о нашей сделке мы объявим через два года, к тому времени ваш фильм уже сойдет с экранов.
— Чек при вас? — он ухмыльнулся. — Потому что я должен заплатить за аренду сегодня, иначе меня вышвырнут отсюда.
Глава шестнадцатая
Мы отказались от машины и решили прогуляться до дома пешком, тем более что стоял теплый летний вечер. Мы не торопясь шли по Пятой авеню, заглядывая в витрины магазинов, ярко освещенных и заполненных спортивной одеждой и туристскими принадлежностями.
Я посмотрел на Барбару.
— Было не так уж и плохо? — спросил я.
— Нет, — коротко ответила она. Казалось, она погружена в свои мысли. Только когда мы свернули на Сорок девятую улицу, она снова нарушила молчание. — Почему ты так носишься с ним?
— Из-за фильмов, — пояснил я. — Он может доставать для нас хорошие художественные фильмы.
— Ну и что? — переспросила она. — Фильмов полно повсюду.
— Конечно, — ответил я. — Но надолго ли хватит этих запасов? Телевидение за одну неделю использует фильмов больше, чем какая-нибудь голливудская студия создает за несколько лет.
— А почему бы тебе самому не заняться съемками фильмов?
— Мы этим и займемся. В свое время. Сейчас наше финансовое положение не позволяет этого. И пока мы на рынке, я хотел бы защитить себя от высоких цен.
— А почему ты думаешь, что он будет продавать тебе фильмы дешевле? Это не тот тип.
Я с уважением посмотрел на нее. Не зря она была дочерью Спенсера Синклера.
— Точно, — согласился я, — но он нуждается в нас. Он тщеславен и хочет создать свою собственную кинокомпанию. И мы ему в этом поможем. Это будет выгодно и ему, и нам.