— Оба. Мы не занимаемся разбазариванием денег.
— Тогда надо прямо сейчас запускать канадский завод, чтобы у нас изготавливать детали, а собирать В-17 в Канаде.
— Так запускайте, — сказал я.
— Хорошо, но для этого нужен Эймос Уинтроп.
— Я же говорил тебе — нет!
— Не будет Уинтропа, не будет и канадского завода. Я не собираюсь посылать людей на смерть в самолетах собранных дилетантами, только потому, что у тебя ослиное упрямство и ты не слушаешь разумных доводов.
— Потише, герой-пилот, — ухмыльнулся я. — Какая тебе разница, кто собирает самолеты? Ты ведь на них не летаешь.
Форрестер прошел через комнату и остановился перед моим креслом, сжав кулаки.
— Пока ты шлялся по Лондону, силясь перетрахать всех шлюх, я побывал на аэродромах и видел, как эти бедняги вкалывают, чтобы немецкие бомбы не свалились на твою задницу. Именно тогда я решил для себя, что если нам посчастливится заключить этот контракт, то я лично прослежу, чтобы наши самолеты были такими, на которых я и сам бы не побоялся летать.
— Слышал, слышал, — саркастически заметил я.
— Когда же ты сообразил, что тебя устроит, если твое имя будет красоваться на самолетах второго сорта? Когда получил достаточно много денег?
Я посмотрел на него. Он был прав. Однажды отец, правда несколько по-другому, выразил ту же мысль. Мы шли по фабрике, и к отцу подошел управляющий Джейк Платт и пожаловался на плохое качество партии пороха. Он предложил смешать ее с другими партиями, дабы недостаток качества был скрыт. Отец в ярости повернулся к нему.
— А кто скроет недостаток качества моей репутации? — закричал он. — Мое имя написано на каждой коробке с порохом. Сожги его!
— Хорошо, Роджер, — медленно проговорил я, — ты получить Уинтропа.
Он посмотрел мне прямо в глаза, потом заговорил спокойным голосом:
— Ты должен разыскать его. Я посылаю Морриса в Канаду запускать завод, а сам лечу на побережье начинать производство.
— А где он?
— Не знаю, — ответил Форрестер. — Я слышал, что последний раз Уинтропа видели в Нью-Йорке, но когда я попытался разыскать его сегодня утром, выяснилось, что никто не знает, где он. Похоже, он исчез.
4
Когда мы проезжали Куинсборо Бридж, лимузин тряхнуло и меня отбросило в угол. Я уже пожалел о своем решении ехать сюда. В районе Куинз было что-то такое, что угнетало. Робер умело вел машину в потоке транспорта, а я смотрел в окно. Внезапно я почувствовал раздражение к Монике за то, что она живет здесь.
Автомобиль свернул на стоянку, и я узнал дома. Они совсем не изменились, разве что поблекли и потемнели газоны, которые были зелеными, когда я приезжал сюда летом.
— Подожди меня, — сказал я Роберу, поднялся на три ступеньки и нажал звонок.
Дверь открылась, в дверях стояла маленькая девочка и смотрела на меня. Ее темные глаза были серьезными.
— Джо-Энн? — неуверенно спросил я.
Она молча кивнула. Я посмотрел на нее. Да, дети напоминают вам, что годы проходят. Они растут и тем самым отсчитывают ваши годы более точно, чем часы. Когда я видел ее последний раз, она была еще крошка.
— Я Джонас Корд, — сказал я. — Твоя мама дома?
— Входите, — произнесла девочка звонким голоском. Я прошел за ней в гостиную. — Садитесь, мама одевается, она сказала, что это недолго.
Я сел, а Джо-Энн, устроившись в кресле напротив, посмотрела на меня своими большими серьезными глазами, но ничего не сказала. Я почувствовал себя неловко под этим взглядом и закурил. Она посмотрела на мою руку, держащую потухшую спичку, которую я не знал, куда деть, и указала на столик справа от меня.
— Пепельница вон там.
— Спасибо.
Она продолжала молча разглядывать меня. Я затянулся, немного помолчал и спросил:
— Ты меня помнишь, Джо-Энн?
Она внезапно смутилась и чисто женским жестом поправила юбку на коленях.
— Да.
— Когда я видел тебя прошлый раз, ты была, примерно, такая, — сказал я, подняв ладонь от пола на уровень своего колена.
— Я знаю, — прошептала она, отведя взгляд. — Вы стояли на ступеньках и ждали, когда мы придем домой.
Я протянул ей сверток, который держал подмышкой.
— Я принес тебе подарок. Это кукла.
Она взяла сверток, уселась прямо на пол и развернула его. В ее глазах заиграла улыбка. Она подняла куклу и посмотрела на меня.
— Какая хорошенькая!
— Я так и думал, что тебе понравится.
— Очень нравится, — глаза ее снова стали серьезными. — Спасибо.
В этот момент в комнату вошла Моника. Джо-Энн вскочила и подбежала к ней.
— Мама! Посмотри, что мне принес мистер Корд.
— Очень любезно с твоей стороны, Джонас, — сказала Моника.
Я поднялся. Мы стояли друг против друга. Моника демонстрировала поистине королевское самообладание. На ней было вечернее черное платье, темные волосы спускались до плеч.
Раздался дверной звонок. Это пришла няня, и Джо-Энн сразу принялась показывать ей куклу, забыв даже попрощаться с нами, когда мы уходили из дома.
Робер стоял возле автомобиля, ожидая нас.
— Робер! — воскликнула Моника, протягивая руку. — Рада видеть тебя.
— Я тоже рад видеть вас, мисс Моника, — ответил он, наклоняясь к ее руке.
Мы поехали назад в Манхэттен, и я разглядывал в окно унылый пейзаж Куинз.
— Почему ты живешь здесь? — спросил я.
Моника достала сигарету и подождала, пока я зажег спичку.
— Когда погода хорошая, Джо-Энн может играть на улице, и я не боюсь, что с ней что-то случится. А кроме того, проживание здесь недорогое, мне по карману.
— Насколько я слышал, дела у тебя идут хорошо. Если ты хочешь жить в пригороде, то почему бы не переехать в Вестчестер? Там очень хорошо.
— Это слишком дорого, таких денег я не зарабатываю. Я ведь не редактор, а только заведую канцелярией в журнале.
— Зато выглядишь как редактор.
Моника улыбнулась.
— Не знаю, расценивать ли твои слова как комплимент, но сотрудники журнала «Стиль» стараются выглядеть так, как их представляют себе читатели.
Я посмотрел на Монику. «Стиль» был одним из наиболее преуспевающих журналов мод, рассчитанных на молодых женщин.
— А почему ты до сих пор не редактор?
— До этого мне остался один лишь шаг, — рассмеялась Моника. — Мистер Хардин бизнесмен старой закалки. Он считает, что каждый редактор должен прежде хорошо изучить техническую сторону дела. Но он пообещал, что следующая вакансия будет моя.
Я знал старого Хардина. Обычно он расплачивался обещаниями, а не долларами.
— И как давно он тебе это обещает?
— Уже три года, но я надеюсь, что ждать осталось недолго. Он собирается выпускать киножурнал, но пока нас сдерживает проблема финансирования.
— И чем ты там будешь заниматься?
— Буду редактором светской хроники. Ну ты знаешь, пикантные истории из жизни звезд и тому подобное.
— Но тебе для этого нужно находиться в Голливуде.
— Я тоже так думаю, — кивнула Моника, — но у Хардина еще нет денег, так что всему свое время.
* * *
Моника опустила чашку с кофе и улыбнулась мне.
— Это был чудесный обед, Джонас, и тебе удалась роль обаятельного хозяина. Теперь скажи, почему ты пригласил меня?
— Разве обязательно должна быть какая-то причина?
Моника покачала головой.
— Не обязательно, но я тебя знаю. Когда ты обаятелен, значит, тебе что-то надо.
— Я только что вернулся из Англии, — тихо сказал я. — Там я встретился с твоей матерью.
Глаза Моники потухли.
— Встретился?
— Да, и она мне очень понравилась.
— Такое вполне возможно, насколько я ее помню, — в голосе Моники прозвучали нотки раздражения.
— У тебя, должно быть, замечательная память, ведь тебе было столько же лет, сколько сейчас Джо-Энн.
— Некоторые вещи не забываются. Например, когда мама все время говорит тебе, что она тебя любит, а потом в один прекрасный день исчезает и больше не возвращается.