А чтобы уж совсем не превращаться в представителя богемы, Джонас сменил мятые брюки цвета хаки и рубашки с отложным воротничком на строгий костюм, белую рубашку и галстук. Приглашенный в его номер портной сшил ему двенадцать однобортных деловых костюмов.

В апреле Джонас прилетел в Нью-Йорк. Но остановился не в «Уолдорф Тауэрс», чтобы не стеснять Бата. Отец и сын встретились во «Временах года».

— Я могу раздавить эту суку, — прорычал Джонас.

— Нет, не можешь, — возразил Бат. — Мы ей не нужны. Кроме того, за ней стоят деньги. Она может уйти от нас…

— И утереть нам нос, — вставил Джонас. — А как ты сможешь ее от этого удержать? Оттрахав ее? Боюсь, ничего не получится.

— Этот способ обычно не срабатывает, — заявил Бат. — У тебя вышло ничуть не лучше моего. Или ты думаешь, что, трахая Маргит Литтл, ты гарантируешь ее верность «Корд продакшнс»?

— Маргит…

— «Шоу Маргит Литтл» не заменит «Шоу Гленды Грейсон». — Теперь уже Бат оборвал его. — Ни в рейтинге, ни в доходах. Да, она талантлива, да, в ней есть шарм, и со временем ее шоу будут смотреть. Но на следующий сезон мы остались без главного блюда.

— Ты хочешь сказать, что я напортачил? — раздраженно спросил Джонас.

— Я ничего такого не говорил. Говоришь ты, значит, понимаешь, что такое возможно.

— Ты спал с нашей звездой, а потом бросил ее.

— А ты спишь с Маргит. — Бат нахмурился. — В этом-то и проблема. Ты начал трахать Маргит, потом объявил, что готовишь для нее новую программу, а когда Гленда попросила увеличить ее гонорар, ответил отказом. И как, по-твоему, она должна была отреагировать?

— Сын мой… — Джонас заулыбался. — Гленда ушла от нас не потому, что я сплю с Маргит или готовлю для нее новое шоу. Она ушла бы при любом раскладе. Через два дня после того, как мы прекратили переговоры, всего через два дня она объявила о своих выступлениях в ночных клубах. Все это она и Сэм Стайн не могли организовать в два дня. Программа выступления в клубах, да еще расписанная на целый год, требует основательной подготовки. Начиная с нами переговоры, они уже знали, что следующий сезон она будет выступать в клубах. Признай это, Бат. Эта сучка продалась.

Бат глубоко вдохнул.

— С Маргит у нас прокол. Как только пойдет слух, что ты с ней спишь, все только этим и будут объяснять появление нового шоу.

— Я еще в прошлом году предложил сделать больший упор на ее роль, предчувствуя, что Гленда нас кинет. Ты этого не сделал.

— Если ты помнишь, мне и без того хватало забот. Короче, если мы не объявим о шоу Маргит до того, как станет известно, что ты с ней спишь…

Он замолчал. Сенатор Джейкоб Джавитс вошел в зал, заметил Бата, направился к их столику. Бат представил сенатора отцу, трое мужчин поболтали о пустяках. Затем сенатор отбыл, а Джонас и Бат продолжили разговор.

— Дело не только в том, что мы уязвили самолюбие нашей звезды, — первым заговорил Джонас. — Сэм Стайн говорил с Ленни Хиршбергом о новом шоу Гленды Грейсон на сезон пятьдесят девятого года. Оно потребует немалых денег, и знаешь, кто их дает?

— Кто?

— Тимстеры. Пенсионный фонд центральных штатов. Джимми Хоффа.

— Да, и они строят отель в Вегасе.

— Ты знаешь, сколько денег в этом фонде? — спросил Джонас. — Миллиарды долларов.

— Но это трастовый фонд. Разве они могут вкладывать деньги в телевизионные передачи?

— Видишь ли, они весьма вольно трактуют инструкции, — ответил Джонас. — Этим грешил Дэйв Бек, недалеко ушел от него и Хоффа. Их инвестиции служат не только преумножению активов фонда. Они стремятся к власти. И блокируются с чертовски опасными личностями.

— Ты думаешь, они нашли Гленду Грейсон, а не она их?

Джонас кивнул:

— И мне нет нужды объяснять тебе почему. На строительной площадкой возникает все больше проблем. Они не хотят, чтобы в Лас-Вегасе появился второй наш отель.

— Забастовки?

— Нет. Они не хотят так сильно светиться. Задержки работ. Мы три дня готовили площадку под заливку бетона, а потом не смогли его залить, потому что одна из пяти бетономешалок не приехала. А сливать бетон с четырех, а потом отдельно с пятой нельзя: существенно уменьшится прочность. Водитель сказал, что у него сломался двигатель. Подозреваю, что он приложил руку к этой поломке.

— Возможно, это и так, — в голосе Бата слышались скептические нотки.

— Если бы на этом все и закончилось, у меня не возникло бы подозрений. Но на прошлой неделе со склада в Сан-Франциско исчезла партия крепежа, и стройка стояла до тех пор, пока мы не смогли заказать, купить и привезти крепеж из другого места. На складе заявили, что они случайно отправили крепеж куда-то еще. И так далее, и так далее. Слишком много совпадений. Мы все больше отстаем от графика. Ты понимаешь, во что это нам обходится.

Джонас поднялся, чтобы поклониться рыжеволосой женщине, спешившей через зал к их столику.

— Джонас, дор-ро-гой, — хриплым, прокуренным голосом выкрикнула она. — Наконец-то ты в городе! А это твой загадочный сын, который не бывает там, где бывают все, лишая меня удовольствия познакомиться с ним.

Джонас поцеловал женщине руку, представил ее Бату.

— Это Толлала Бэкхед, если ты еще не догадался.

— Опять ты герой сплетен, шалунишка. — Она покачала головой. — Слава Богу, эта чудовищная Лорена Пастор никогда не узнает про нас с тобой!

— А что она могла бы узнать? — Джонас улыбался и хмурился одновременно.

— Что мы с тобой никогда не спали! — Женщина рассмеялась. — Можно ли придумать что-то более скандальное? — Она повернулась к Бату. — Позвони мне, дор-ро-гой. Заходи в гости, поиграем в бридж. Ну… счастливо оставаться.

Она вернулась к своему столику, Джонас и Бат сели, оказавшись в центре внимания.

— Что бы ты ни делал, ни в коем случае не приходи к ней и не садись играть в бридж, — заметил Джонас.

— Почему?

— Она раздевается и играет в бридж голой. Не всегда, только под настроение. Причем как бы этого и не замечает. Продолжает играть, словно ничего не изменилось. Иногда это очень мешает, в зависимости от того, кто еще сидит за столом. Как-то она сделала это перед Дэвидом Сарноффом. Его, конечно, нелегко выбить из колеи, но он, похоже, ничего такого не ожидал. Начал кашлять, покраснел, я даже испугался, не хватит ли его удар.

— Она упомянула колонку Лорены Пастор. Как отреагировала Энджи? — спросил Бат.

— Энджи — реалистка. Если я не лезу в твою личную жизнь, ты не лезешь в мою, — ответил Джонас.

Энджи нравился черный «порше», подаренный ей Джонасом на Рождество 1952 года. В гараже отеля автомобиль содержали в образцовом порядке, и ей нравилась ездить на нем по проложенным в пустыне дорогам. Она разгонялась до ста двадцати пяти миль в час и чувствовала, что может еще увеличить скорость, сильнее нажимая на педаль газа. Однажды ее попыталась преследовать патрульная машина дорожной полиции штата Невада, но через несколько миль коп сдался. Он выжал все, что мог, из «форда» с форсированным двигателем, но расстояние между машинами все увеличивалось. Коп знал, с кем имеет дело, и хотел лишь предупредить Энджи, что не следует ездить так быстро. Поэтому он съехал на обочину и дождался, пока она вернется, а дождавшись, помигал ей фарами. Она игриво мигнула в ответ.

Обычно Энджи ездила одна, изредка — с Джонасом. В этот день справа от нее сидел Моррис Чандлер.

— Разве ты еще не поняла? — втолковывал он Энджи. — Ты не можешь доверять этому человеку. Ему вообще нельзя доверять.

— Он может спать с другой женщиной, если ему этого хочется. — Энджи смотрела прямо перед собой. — Он не обещал, что ни с кем не будет спать. Я не могу требовать от него этого.

— Он плохой человек, — гнул свое Чандлер. — Не то что Невада. Вот кто был мне настоящим другом. Он попросил меня приютить Джонаса, когда тот прятался от судебных исполнителей. А что из этого вышло? Вдруг выяснилось, что отель принадлежит ему, а я — его наемный работник. Как и ты. Только ты еще и спишь с ним.