Она довольно улыбнулась.

— Обожаю послаще. Вы курите?

— Сигареты на столе, — он сделал движение, чтобы подняться с кушетки, но Лейла задержала его.

— Я не то имела в виду.

— А, — протянул Дик. — Время от времени. Только не на работе.

Лейла открыла маленькую серебряную коробочку, стоявшую на подносе рядом с кофейником.

— Разве вы уже не достаточно поработали?

Он невольно бросил взгляд на аккуратно свернутые пахитоски.

— Мне дал Джабир, — объяснила Лейла. — У него лучший гашиш в мире. Он специально готовит их для моего отца.

— Я знаю.

Девушка взяла папироску и чиркнула спичкой. Пламя вспыхнуло и, спалив серу, перекинулось на дерево. Тогда она поднесла спичку к пахитоске. Сделав несколько затяжек, Лейла передала ее Дику. Он не пошевелился.

— Ну же, — упрашивала она, — расслабься. Отдохни немного. Завтра тебя снова ждет работа.

— Ну ладно, — Кэрридж взял у нее пахитоску и затянулся. — Нормально, — похвалил он потом.

— Вот так-то лучше. Наконец в тебе проглянуло что-то человеческое.

В голове у Дика зашумело.

— А какое я произвожу впечатление?

— Ты такой серьезный. И очень деловой. Никогда не улыбнешься.

— Я и понятия не имел, как выгляжу со стороны.

— Большинство не имеет об этом понятия. А знаешь, без очков ты будешь гораздо красивее, — она протянула руку и сняла их. — Иди посмотрись в зеркало.

— Зачем? Я каждое утро бреюсь перед зеркалом. Лейла расхохоталась.

— Как смешно!

— Правда?

Она кивнула.

— А ты не такой уж плохой для американца. Вобще-то яне люблю американцев. Но ты не такой, как все они. Наверное, потому, что у тебя были родители арабы.

Дик Не ответил.

С Минуту Лейла молча смотрела на него, а потом вдруг прильнула к нему и поцеловала в губы. Дик страшно удивился.

Девушка отстранилась и впилась в него взглядом.

— В чем дело? Тебе неприятно?

— Да нет, — неловко ответил он. — Но я женат.

— Я знаю. Но ведь твоя жена на другом конце земли.

— Разве это имеет значение?

— А что — нет?

Вместо ответа он вновь затянулся. Однако в голове у Дика было абсолютно ясно. Все его чувства обострились, он больше не ощущал усталости.

— Чего ты добиваешься?

Лейла выдержала его взгляд.

— Я бы хотела знать обо всем, чем занимается мой отец. Поможешь мне?

— Для этого совсем не обязательно спать со мной. — Дик умолчал о том, что Бейдр просил его всячески поощрять в ней интерес к делам.

— Но я хочу спать с тобой.

Он потянулся к ней, но она удержала его.

— Подожди минутку.

Девушка поднялась, проследовала к письменному столу и выключила свет. Казалось, она не шла, а плыла по воздуху, обходя всю комнату и выключая все лампы, кроме одной, в самом дальнем углу. Потом вернулась к кушетке и, встав перед Диком, медленно расстегнула пуговицы на балахоне и сбросила его на пол.

Он протянул к ней руки, и она скользнула к нему в объятия. Дик почти грубо прижал губы к ее рту.

— Не спеши, — прошептала Лейла. — Ты же еще одет. — Она расстегнула пуговицы на его рубашке. — Расслабься. Дай, я тебя раздену.

Позже, когда она лежала под ним, поражая его неожиданной силой юного налитого тела, когда он почувствовал подвижность ее мышц, словно насос, вобравших его внутрь этого тела, Дик вдруг услышал, как Лейла начала что-то судорожно шептать. Он напряг слух, чтобы разобрать слова, вернее, одно слово, которое она повторяла бессчетное количество раз, застигнутая чередой непрерывных оргазмов:

— Папочка! Папочка! Папочка!

Несмотря на холод и дождь, укрывший Париж в конце ноября густой серой пеленой, Юсеф в приподнятом настроении шел по Авеню Георга V в свою контору на Елисейских полях. Войдя в узкий лифт, он нажал на кнопку верхнего этажа. Железная клетка медленно поползла вверх.

Он улыбался про себя, вспоминая о своем новом друге, стройном греческом юноше с черными кудрями и поразительно черными глазами. Мальчик влюбился в него, в этом Юсеф был уверен. На сей раз это что-то настоящее. Когда он предложил ему деньги, юноша страшно обиделся, чуть не заплакал. Юсеф извинился и осушил поцелуями его слезы. Когда он пообещал прийти на следующий день, юноша улыбнулся своей лучистой улыбкой.

Железная клетка со скрипом остановилась на его этаже. Юсеф вышел из лифта и аккуратно захлопнул дверь, вновь приводя лифт в рабочее состояние. Дверь его кабинета была на французский манер, из дерева; снаружи красовалась табличка с названием компании.

Секретарша, она же администратор, улыбнулась Юсефу.

— Бонжур, месье Зиад.

— Бонжур, Маргарита.

Он проследовал в свой кабинет, закрыл за собой дверь, снял плащ и подошел к окну. Несмотря на дождь, на Елисейских полях муравьями копошились люди. Туристы спешили купить билеты на вечернее представление в «Лидо», в магазинах толпились покупатели.

Дверь за его спиной открылась, и Юсеф, не оборачиваясь, передал секретарше плащ.

— Какие новости?

— Поступил телекс из Женевы.

— Где он?

— В папке у вас на столе. Я положила сверху.

Юсеф открыл папку, взял желтоватый листок бумаги и пробежал текст глазами:

«Зиад, отмените постановку фильма. Договоритесь Винсентом выплате неустойки. Задержите грузы компании „Арабские Куклы Лимитед“ вплоть до получения дальнейших указаний. Начато расследование. Срочно сообщите условия Винсента. С уважением, Аль Фей».

Юсеф почувствовал спазм в желудке и опустился в кресло. Его прошиб пот. Мысли хаотически толпились в мозгу. Что-то случилось. Похоже, он разоблачен. Его вдруг затошнило, и он опрометью бросился в ванную.

После рвоты стало немного легче, и Юсеф налил себе из графина воды и начал пить маленькими глотками, перечитывая телекс. Желудок пришел в норму. В конце концов, может, все еще и не так страшно. Собственная вина и страх затуманили ему мозги. Мало ли какие деловые соображения могли способствовать этому решению Бейдра. Он должен сохранить ясную голову и попытаться докопаться до истинных причин его поведения. Теперь ясно, что нужно делать. Юсеф закурил сигарету и положил телекс на стол, тыльной стороной вверх. Он выполнит указания патрона. Юсеф снял трубку.

— Разыщите Майкла Винсента.

— Да, месье Зиад. Соединить вас?

— Не сейчас. Сначала я переговорю с месье Ясфиром. Найдите его.

Юсеф дал отбой и попытался привести в порядок мысли. Он уже получил для Винсента четыре тысячи долларов, нопередал лишь половину этой суммы. Надо ли отдавать остальное — за невыполненную работу? Нельзя спрашивать об этом Бейдра, однако тот всегда настаивал на том, чтобы платить только за дело. Юсеф почувствовал, что потихоньку входит в обычную колею. Может быть, все не так плохо, как ему померещилось?

Зазвонил телефон. На проводе была секретарша.

— Соединяю с месье Ясфиром.

— Где вы его нашли?

— В Женеве.

Юсеф нажал на кнопку и заговорил по-арабски на случай, если их разговор подслушивают.

— Я получил приказ приостановить перевозки кукол. Вы не знаете, в чем тут дело?

Ясфир казался невозмутимым, как всегда.

— Нет. Как они это объяснили?

— Никак. Сообщили, что начато расследование.

Последовала пауза. Потом Юсеф сказал:

— Придется связаться с нашей конторой в Бейруте.

— Не делайте этого, — сдержанно произнес Ясфир. — Согласно графику, груз должен доставляться два раза в неделю до самого Рождества. Это самый важный сезон.

— Что я могу поделать? Если не подчинюсь приказу, я потеряю работу.

— Я понимаю ваше беспокойство, друг мой. Но если груз не попадет по назначению, мои компаньоны потеряют более двадцати миллионов долларов, а им этого очень не хочется.

— Что я могу поделать? — повторил Юсеф. — Мне тоже жаль комиссионных, но работа важнее.

— Вы забываете об одном обстоятельстве. Вопрос стоит так: стать безработным, но остаться в живых, или сохранить работу — и расстаться с жизнью.