— А Гленда Грейсон не думает? Если ты решишь жениться на ней, а я надеюсь, до этого не дойдет, она бросит сцену и станет домохозяйкой?

— Мы еще не подошли к этой стадии, — ответил Бат.

Она оглядела зал, словно хотела убедиться, что никто не прислушивается к их разговору.

— Я должна тебе кое-что сказать. Сколько денег ты и твой отец вложили в Кубу?

Перед тем как ответить, Бат тоже огляделся. Слегка наклонился к матери:

— Чуть больше миллиона долларов. В казино при «Флоресте».

— А этот отель, что строит Мейер Лански? Там ваших денег нет?

— Пока нет. Лански финансирует строительство через других людей. Но он хочет, чтобы мы выкупили долю одного из партнеров. Наше участие придаст проекту респектабельность.

— Твой отец просил меня связаться с дядей Фульхенсио и попросить его выдать Лански все необходимые лицензии и разрешения.

— Это не помешает, — кивнул Бат. — У Лански прекрасные отношения с дядей Фульхенсио, но твое участие никак не повредит.

Соня отпила ледяной водки:

— Я полечу в Мексику через Гавану. И вот что я тебе скажу. Я замолвлю словечко за вашего друга Лански. Но вам настоятельно рекомендую больше не вкладывать деньги в Кубу.

— Почему?

— Вы их потеряете.

Бат почесал подбородок:

— Ты воспринимаешь…

Она кивнула:

— Кубинское государство — карточный домик. Через год Фульхенсио скинут. Если ему повезет, он останется в живых и переберется в другую страну. Он не слишком умен. Чересчур много ворует. На первый взгляд, Куба процветает. Это не так. В нескольких милях от роскошных отелей-казино люди живут в ужасающей нищете. Мятежники в горах набирают силу. Их становится все больше. И они получают оружие от Советского Союза, А власть нашего дяди… — Она пожала плечами. — Его уже скидывали. Скорее всего, это повторится, и в самом ближайшем будущем.

— Мейер Лански вложил в свой отель все деньги, до последнего цента.

— Он их потеряет.

— Новой власти, кто бы ни встал у руля, отели-казино понадобятся ничуть не меньше, чем прежней, — возразил Бат. — А сами по себе они работать не будут.

— Англичане думали, что Египет не сможет обеспечить работу Суэцкого канала. И потом, те, кто придут к власти, просто закроют все эти казино. В горах сидят коммунисты. Туризм и игорный бизнес им ни к чему.

— Ты нарисовала мрачную картину.

— Потому что ситуация очень мрачная.

Они помолчали.

— Расскажи мне о твоем отце, — попросила Соня.

Бат вздохнул:

— Не знаю, что и сказать. Он может быть безжалостным, эгоистичным тираном, отметающим все мои предложения. А на следующий день может дать мне новую должность и увеличить жалование. Видишь ли… он чертовски умен. Мало-помалу он втянул меня в свою орбиту. Это игра. Когда дело подходит к критической черте, переступив которую я могу послать его к черту, он идет на уступки. И я увязаю все глубже. А чем дольше я остаюсь, тем труднее мне порвать с ним.

— Ты чувствуешь, что это родной тебе человек?

— Э… Он… Он настоящий мужчина. Не знаю, понимаешь ли ты, что я хочу этим сказать.

— А как по-твоему, по отношению к тебе есть у него отцовские чувства?

Бат пожал плечами, кивнул:

— Да. Я уверен, что есть. Но знаешь почему? Он боится. Не смерти, боязнь смерти у него не больше, чем у любого человека. Нет, Джонас боится, что все, им построенное, перейдет в руки чужаков, как только он отойдет в мир иной. Он считает себя королем и хочет, чтобы его королевство пережило его. Но при условии, что на трон сядет его сын.

— Ты думаешь, этим все и объясняется?

— Не знаю.

— Ты, возможно, прав. Но я бы на твоем месте над этим задумалась. У вас есть одна общая черта. Ты тоже очень щедр, но не в чувствах. Себя ты никому не отдаешь. Ты боишься открыть душу. Вероятно, это фамильная черта Кордов. Она уже передалась тебе по наследству. Чтобы обзавестись ею, тебе не пришлось ждать смерти Джонаса.

Приглашения на открытие отеля Мейера Лански «Ривьера» получили и Джонас и Бат. Джонас еще недостаточно оправился от инфаркта, чтобы лететь из Нью-Йорка в Гавану, но Бат прибыл из Лос-Анджелеса в сопровождении Гленды, объяснив любопытным репортерам, а через них и Тони, что его звезда, возможно, захочет выступить в «Ривьере» между телевизионными сезонами.

«Ривьера» поражала великолепием даже на фоне других новехоньких отелей. Построили ее в виде изогнутой буквы Y, и из каждого номера открывался вид на море. И внутри дизайнеры потрудились на славу, найдя удачное сочетание роскоши и отменного вкуса. Рядом с отелем сверкал золотой купол казино.

Мейер Лански лично встретил Бата и Гленду. Проводил их в «люкс», отдал два билета на праздничное шоу в Копа-Рум, сказал, что им зарезервированы места за его столиком.

Они оделись к обеду: Бат — в строгий костюм, Гленда — в черное платье с золотыми блестками. Из своего «люкса» они вышли пораньше, чтобы ознакомиться с достопримечательностями отеля. Бата особенно интересовало казино. То, что он увидел, ему понравилось. Мужчин пускали только в галстуках и пиджаках. Половина были в смокингах. Тишина большого зала нарушалась только голосами крупье и дилеров. Чувствовалось, что игра идет по-крупному.

Из казино Бат и Гленда вышли наружу, вдохнуть ароматного тропического воздуха, теплого и тяжелого от влаги. Из расположенного неподалеку ночного клуба до «Ривьеры» долетали звуки зажигательной латиноамериканской мелодии. Внезапно музыку заглушил одиночный выстрел, затем на него наложилась автоматная очередь. Стрельба длилась не более десяти секунд, и вновь зазвучала музыка.

— Что это было? — спросила Гленда.

— Полиция, — пожал плечами Бат. — Похоже, они нервничают и палят по каждой тени.

Они проследовали в Копа-Рум. Мейер Лански уже сидел за столиком. Он представил Гленду и Бата сидящему рядом с ним мужчине, Винсенту Эло, который предпочитал, чтобы его звали Синеглазый Джимми. Бат знал, что Синеглазый Джимми один из совладельцев «Ривьеры». Хотя и не тот, чью долю предлагал Кордам Мейер Лански.

Лански твердо верил, что хорошее казино должно иметь хорошую кухню. Официально он числился директором, курирующим все вопросы, связанные с питанием. И, хотя пост этот был не более чем прикрытием, Лански проявлял живейший интерес к кухне, приготовлению блюд и обслуживанию гостей в ресторанах, барах, номерах.

Прибыл президент Фульхенсио Батиста. По пути к своему столику приветственно помахал рукой Мейеру Лански, но, увидев Бата, поспешил к нему.

— Sbrino! Jonas Enrique Raul! Bienvenidos![374]

— Puedo presentar a la Senorita Glenda Grayson[375].

— Es una muchacha bonita[376],— Батиста улыбнулся. — Es esta su hija[377]?

Гленда не поняла ни слова, на ее лице отражалось недоумение.

— Очень рад нашей встрече, мисс Грейсон, — Батиста перешел на английский. — Ваше имя мне хорошо знакомо. В Гаване мы смотрим американское телевидение. Знаете, Мейер, я бы посоветовал вам организовать выступление мисс Грейсон в «Ривьере».

— Я собирался сегодня же поговорить с ней об этом, — ответил Лански.

На открытие отеля Лански пригласил Джинджер Роджерс.

Он рассказал о достигнутой договоренности с Эбботтом и Костелло. Шли переговоры и с другими звездами. Так что он, Лански, будет счастлив, если мисс Грейсон сможет выкроить время для выступлений в «Ривьере».

По окончании шоу Гленда сказала Лански, что, возвратившись в Штаты, первым делом попросит своего агента связаться с ним. Ни в одном ночном клубе она не видела такой хорошей сцены.

Лански сиял, как медный таз, провожая Бата и Гленду из концертного зала в их «люкс». Официанты катили за ними тележки с шампанским, икрой, салатом из лобстеров, кофе, крекерами. С ними пошел также Синеглазый Джимми, который и не пытался скрыть своего восхищения Глендой.