— В Аризону? Но зачем?

Они молчали.

— Это из-за вашей болезни?

— Так ты все слышал? — воскликнул дядя.

— Да. Я не ребенок, я обо всем догадался.

— Значит, ты все знаешь, — печально заметил дядя Моррис.

— Послушайте. — Я подошел к кровати и сел на край. — У меня в банке есть деньги.

— Нет, спасибо, — улыбнулся дядя. — С финансами у нас все в порядке. Пусть лежат.

— Если понадобятся деньги, берите. У меня на счету больше пятнадцати сотен долларов.

— Пятнадцать сотен! — удивился дядя. — Приличная сумма. Где ты их взял?

— Я раньше работал. — Я встал. — Как-нибудь расскажу. Если будут нужны деньги, только скажите.

— Нет, сынок. Нам не нужны деньги. Спасибо.

Когда я подошел к двери, тетя Берта сказала:

— Поцелуй меня, Фрэнки. — Я поцеловал ее. — Ты славный мальчик, — улыбнулась тетя. — А сейчас иди спать и ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо.

Я вернулся к себе, лег и вспомнил, что забыл узнать, при чем тут мои шестнадцать лет. Сначала хотел вернуться и спросить, но потом решил, что это подождет до утра. Я был рад, что рассказал о деньгах. Их у меня достаточно. Я спокойно уснул.

На следующее утро я проспал и выскочил из дома, едва успев бросить на ходу:

— Увидимся после школы.

На первый урок чуть не опоздал. На перемене мы поболтали несколько минут с Джерри. В столовой я заметил Рут Кэбелл и подсел к ней.

— Как дела? — поинтересовался я.

— Нормально. Готовлюсь к выпускным экзаменам. Я в этом году заканчиваю школу.

— Да, я знаю.

— Где ты пропадал последнее время? К Мартину давно не заходил. Вы не поссорились?

— Нет. Просто у нас разные увлечения.

— Заходи как-нибудь, — пригласила Рут. — Старики будут рады тебя видеть.

Она встала и вышла из столовой.

Я огляделся по сторонам. Теперь, когда я знал, что мы скоро переедем в Аризону, школа как-то неуловимо изменилась.

Сразу после тренировки отправился домой. Девочки уже собирались идти играть, а тетя Берта сидела в гостиной и читала газету.

— Первый раз за день выдалась свободная минутка, — пожаловалась она.

— Когда уезжаем? — спросил я, не обращая внимания на ее слова.

— Не знаю. Сначала необходимо многое уладить. Дяде нужно уволиться, найти в Аризоне дом, школу тебе и для девочек. На первых порах придется экономить. Дяде Моррису нужно будет больше отдыхать.

— Я могу работать.

— Надеюсь, в этом не будет необходимости, — сказала тетя Берта. — Я хочу, чтобы ты закончил школу и поступил в колледж. Кем ты хочешь стать?

— Еще не думал.

— По-моему, неплохо бы выучиться на доктора или адвоката, если ты, конечно, не возражаешь. Мы были бы очень довольны, да и ты сам не пожалеешь в будущем.

— Сейчас трудно сказать. Еще много времени, чтобы выбрать профессию. Только честно, что сказал доктор?

— Что нам повезло. У твоего дяди туберкулез, но его обнаружили на ранней стадии. Доктор считает, что он быстро поправится.

— Здорово, а то я уже начал беспокоиться.

— Если между нами, то я тоже беспокоилась, — улыбнулась тетя Берта. — Сегодня немного успокоилась, а вот вчера ночью было тяжело.

— Я слышал.

— Ты все замечаешь, Фрэнки, — улыбнулась тетя. Я тоже улыбнулся. — Ты странный мальчик. Ты взрослее и добрее своих пятнадцати лет, но мне это нравится.

Я подошел к тете Берте и обнял ее за плечи.

— Вы мне тоже очень нравитесь.

Она потрепала меня по щеке.

— Развивающемуся организму необходимо пить молоко!

— Если с печеньем, то я не возражаю.

В этот момент вернулся дядя Моррис. Тетя поцеловала его и спросила:

— Ну как, Моррис?

— Довольно неплохо, — улыбнулся он, поздоровавшись со мной. — Мне пообещали пятнадцать тысяч за место. Это хорошая цена. На некоторое время хватит. Но есть одна заминка. Я зашел в отдел по делам благотворительности сообщить, что мы собираемся выехать из штата, и рассказал, почему, а они мне заявили, что мы не можем взять с собой Фрэнки.

— Почему? — Я вскочил со стула.

— Есть такой закон — когда кто-нибудь в семье заболевает заразной болезнью, они автоматически забирают ребенка. Ты должен на время вернуться в приют. Я пойду утром к адвокату и надеюсь, что мы все легко уладим.

— Я не хочу возвращаться в приют, — решительно объявил я.

— И не вернешься. Фрэнки, — заверил меня дядя. — Я все улажу.

Следующая неделя оказалась очень напряженной. Мы нашли дом недалеко от Тусона, и тетя Берта начала потихоньку собирать вещи. Переезд наметили через две недели.

Наступила суббота. Я помогал тете собираться. На улице стоял чудесный майский день. Всех нас волновал предстоящий переезд, а девчонки так больше ни о чем и не могли говорить, кроме переезда.

Часа в два вернулся усталый дядя Моррис. Он сел в кресло в гостиной. Тетя вскипятила чай, и он принялся медленно его пить. Когда он позвал меня, я заворачивал на кухне тарелки в бумагу. Тетя Берта пошла со мной.

— Сядь, — сказал дядя Моррис. Мы с тетей сели на кушетку, и она крепко сжала мою руку. — Даже не знаю, как тебе это сказать, но все равно рано или поздно придется. Наверное, будет лучше, если ты узнаешь это сейчас. Ты не сможешь поехать с нами.

Я открыл рот, но тетя Берта сжала мою руку и сказала:

— Дай дяде закончить.

— Как ты знаешь, — продолжил он, — я ходил к адвокату в надежде, что он все уладит. Но мы так ничего и не добились. Прав закон или нет, но его следует выполнять. Я разговаривал и умолял многих чиновников, но ничего не помогло. Мне сказали, что до восемнадцати лет ты должен будешь жить в приюте, а потом можешь переехать к нам.

Я сидел, едва не плача. У меня и в мыслях не было, что меня могут оставить в Нью-Йорке.

— Кое в чем, Фрэнки, это даже неплохо, — подбодрила меня тетя Берта. — Закончишь школу с друзьями. Дядя Моррис разговаривал с братом Бернардом. Он тебя очень любит и пообещал заботиться о тебе. После школы переедешь к нам, поступишь в колледж. В Аризоне прекрасные колледжи. А пока будешь учиться в школе, мы будем считать, что ты как бы учишься в колледже.

— Я не хочу притворяться! — упрямо проговорил я. — Мне не нужны друзья, я буду скучать по вам, а не по ним. Я хочу жить с вами.

— Мы тоже хотим этого, — серьезно сказала тетя Берта. — Ты даже не знаешь, как мы хотим, чтобы ты жил с нами! Мы очень привязались к тебе и полюбили, но сделать ничего, к сожалению, не можем. Закону надо подчиняться. У нас нет выбора.

Я посмотрел на них. Мои глаза щипало от жгучих слез. Я попытался что-то сказать, но не смог. По щекам катились слезы. Дядя с тетей тоже молчали. В глазах тети Берты блестели слезы. Я побежал в свою комнату и бросился на кровать.

Дядя с тетей подошли к двери, и тетя сказала:

— Моррис, я поговорю с ним. Ты видел его лицо? Он сейчас похож на маленького мальчика, которого выгнали из дома.

— Нет, пусть Фрэнки побудет один. Он скоро возьмет себя в руки. Он у нас настоящий мужчина. — И они ушли.

Я задумался над словами дяди. Настоящий мужчина! Да, это так, но вел я себя, как ребенок. Я взял себя в руки, перестал плакать и пошел в ванную умываться. Затем вернулся на кухню.

Они сидели за столом.

— Ну как, тебе легче? — спросил дядя Моррис, внимательно посмотрев на меня.

Я молча кивнул.

— Выпей чая, — предложила тетя.

Я сел пить чай. Только спустя много лет я понял, что дядя Моррис специально громко разговаривал у двери моей комнаты. Но тогда я чувствовал себя паршиво. Возвращаться в приют страшно не хотелось.

Сейчас я уже был рад, что никому не рассказал о переезде. Я не хотел, чтобы меня жалели.

В пятницу, 13 мая 1927 года, мы собрали последние вещи, в том числе и мои. Дядя хотел отвезти мой чемодан в приют. Я должен был переночевать дома, проводить их на вокзал и отправиться в приют.