— Привет, Фрэнки! — улыбнулась она. Что-то в ее улыбке успокоило меня. Она словно попросила: «Не сердись. Если я что-нибудь сделала не так, это не нарочно».
— Привет, Джанет! — Я тоже улыбнулся.
— У тебя разве свободный урок?
— Нет, я решил прогулять. Наверное, весенняя лихорадка.
— Да, денек отличный!
— Угу.
— Можно сесть? — спросила она.
— Конечно. Скамьи для того и делают, чтобы на них сидели.
Джанет села рядом. С минуту мы молча смотрели друг на друга, но беседа между нами как бы продолжалась. Джанет наконец спросила, почему я не приходил, а я ответил, что хотел, но помешали дела. Потом она поинтересовалась, буду ли я продолжать помогать миссис Скотт? Я ответил, нет, миссис Скотт врет, ей наплевать на нас. Джанет сказала, что я неправ и что миссис Скотт молодец, а я заявил, что она ошибается и что каждый имеет право думать все, что угодно. Джанет полюбопытствовала о моих успехах в учебе. Я ответил, что дела в порядке, что средний балл 80. Войду ли я опять в этом году в команду пловцов? Я еще не решил. Как мои дядя и тетя? Все в порядке, но дядя прокашлял всю зиму. Я спросил о ее родителях и бабушке. С ними тоже все в порядке, только бабушка за последнее время здорово сдала. Все это время я думал о нашем первом поцелуе, о том, как она сказала, что любит меня, когда гладила комбинацию на кухне, как здорово пахли ее волосы!
Я докурил вторую сигарету, зажег от нее третью и выбросил окурок через ограду. Мы долго смотрели, как он падает с обрыва.
— Ты изменился, Фрэнки, — наконец прервала молчание Джанет, — сильно изменился за этот год.
— Все мы меняемся. Мы не становимся моложе.
— Я не об этом, Фрэнки, — медленно проговорила она. — Мне сейчас кажется, что ты незнакомый человек. Я знаю, что все мы изменились, но ты стал холоднее, огрубел, стал больше думать о себе. Раньше ты таким не был.
Я вспомнил, что однажды мне то же самое сказала Рут.
— Я всегда был таким, — ровным голосом возразил я, глядя на Джанет.
Мы опять замолчали и принялись наблюдать за маленьким катером, плывущим против течения. Я выбросил сигарету. Больше курить не хотелось, во рту стоял горький неприятный привкус. Подул легкий ветерок, и он будто остудил мою голову. Я взглянул на Джанет. Ее волосы развевались. Так захотелось дотронуться до них, они всегда были такими мягкими и шелковистыми.
— Сейчас ты похож на маленького мальчика, которого незаслуженно отшлепали, — сказала Джанет, безуспешно пытаясь выдавить из себя улыбку. Я промолчал. — Фрэнки, почему ты больше не приходишь?
Я отлично понимал, чего ей стоило задать этот вопрос. Что ей ответить? Я что-то пробормотал о занятости, о делах...
— Ты и раньше был занят, но выкраивал время.
Я что-то брякнул о Джерри.
— Я начала с ним встречаться только после того, как ты стал дружить с другими. Чего ты хотел? Чтобы я ревела дома и ждала твоего возвращения? — Джанет сильно побледнела.
— Но, Джанет, мы были детьми и не совсем понимали, что делаем...
— Говори за себя! — Она расплакалась. В ее глазах, как алмазы под лучами солнца, сверкали слезы. — Я все понимала и знала. Я думала, что ты любишь меня. — Девушка закрыла лицо руками и склонилась, тихо плача.
К горлу подступил комок, и я онемел. Я нервно огляделся по сторонам. Слава Богу, поблизости никого нет!
— Но Джанет... — Я дотронулся до ее плеча. Как извиниться за боль, которую я ей причинил? Как сказать, что я дурак? Я вспомнил Еву, девчонку из старшего класса, с которой встречался последние несколько недель, вспомнил ее пылкие поцелуи, манящие глаза. Ева все время обещала, постоянно дразнила. Как я мог объяснить Джанет, что люблю ее свежесть, прямой и честный взгляд, теплые глаза? Как сказать, что хочу ее?.. Как сказать все это и многое другое?
— Уходи! — Джанет Линделл гневно стряхнула мою руку. — Я ненавижу тебя, ненавижу тебя!
Она вскочила и бросилась в школу, вытирая на ходу слезы маленьким платочком. Я хотел догнать ее, но, вспомнив, что нас могут увидеть, остался сидеть.
Когда Джанет скрылась в школе, я посмотрел на реку. Стало прохладнее, и я задрожал. Звонок на испанский я встретил с радостью. На втором этаже увидел Джанет, которая вышла из уборной.
— Джанет...
— Не говори больше со мной, — холодно проговорила девушка и отвернулась.
— Как хочешь, — так же холодно сказал я.
Она быстро пошла по коридору и скрылась за углом.
Черт побери, подумалось, все это детская ерунда!
Глава 11
Когда я вернулся домой, все уже собрались на кухне. Ирен сидела за столом, а Эсси помогала матери у плиты.
— Привет! — поздоровался я.
— Где ты был. Фрэнки? — строго спросила тетя. — Быстрее мой руки. Мы чуть не сели ужинать без тебя.
Я удивленно посмотрел на нее, она редко говорила таким тоном. На лице тети Берты была ясно видна тревога.
— Вы же меня знаете, тетя Берта! — попытался пошутить я. — Единственное место, куда я не опаздываю, это кухня.
Девочки рассмеялись.
— Правильно, мама, — поддержала меня Эсси. — Фрэнки никогда не опаздывает есть.
Дядя Моррис сидел у окна и смотрел в пространство, нервно сжимая край стула.
— Я не знал, что вы дома, дядя Моррис, — удивился я.
— Здравствуй, Фрэнсис! Я сегодня решил прийти пораньше. — Он безуспешно попытался улыбнуться. — Очень устал.
Я отправился в ванную мыть руки и крикнул оттуда:
— Пора ужинать!
— Я не голоден, — тихо откликнулся он.
Что-то случилось, мелькнула мысль. Напряжение повисло в воздухе. Уж не из-за меня ли? Я вытер руки и пошел на кухню. Ужин прошел в молчании. Дядя Моррис так и не пришел. После ужина я помог Эсси вымыть посуду. Она мыла тарелки, а я вытирал их и ставил на полку. Потом мы какое-то время слушали радио. В восемь девочки отправились спать. Я досидел до половины десятого и сообщил, что тоже иду спать. Мне показалось, что дядя и тетя хотят поговорить.
Вечер прошел в угрюмой обстановке. Обычно дядя Моррис шутил и возился с дочерьми, но сегодня он молчал. Когда девочки пожелали ему спокойной ночи, он их даже не заметил. Я пошел к себе и начал раздеваться. Из гостиной доносились тихие звуки разговора, порой можно было разобрать отдельные слова. Я вытянулся на постели, положил руки под голову и посмотрел в окно. Заканчивался длинный, утомительный день. Я задремал с чувством непонятной тревоги. Внезапно проснулся. Тетя и дядя разговаривали в коридоре у самой моей двери.
Светящиеся стрелки часов показывали около двух. Я прислушался.
Тетя тихо плакала. Дядя Моррис сказал:
— Не беспокойся. Ты же слышала доктора. Пару лет в Аризоне, и все пройдет. Еще повезло, что его обнаружили на ранней стадии. Сейчас хоть можно легко вылечиться.
Тетя Берта что-то сказала о детях, и я разобрал лишь свое имя. Потом она заметила, что мне нет еще шестнадцати.
— И об этом не беспокойся! — успокоил ее дядя. — Там такие же школы, как и здесь. Фрэнки поедет с нами. Нужно будет только все объяснить учителям. До шестнадцати ему осталось всего четыре месяца. Я уверен, что они все поймут. По-моему, нам должны пойти навстречу.
Тетя сказала еще что-то. Через несколько секунд они вошли в свою спальню и закрыли дверь. Зачем ехать в Аризону и при чем тут мой возраст? Я уже почти уснул, когда меня будто током ударило. Да ведь в Аризоне же лечат туберкулез! Так вот почему дядя Моррис всю зиму прокашлял. Никакая у него не простуда, а туберкулез!
Я вскочил с кровати, надел халат и выскочил в коридор. На мгновение замешкался у двери в их комнату, потом постучал.
— Это Фрэнки, — громко прошептал я. — Можно войти?
— Да, — ответил дядя Моррис. Когда я вошел, он спросил: — Почему ты не спишь?
— Меня разбудил ваш разговор! — выпалил я. — Я чувствую, что-то стряслось. В чем дело?
Они обменялись тревожными взглядами.
— Ни в чем, — ответил дядя. — Просто мы собираемся переехать.