— Я знаю, что справится.

— С этим решено. Хорошо, что он живет в Нью-Йорке. Там он понадобится нам больше всего. Зачем ты брал в Гавану нашу телезвезду? Она так хорошо трахается?

— Я и она…

— Да, да. Но она будет слишком много знать, все время находясь рядом с тобой. Я не хочу, чтобы она была в курсе наших дел. По собственному опыту знаю: нельзя смешивать бизнес и секс. Согласен?

— А если я скажу, что могу жениться на ней?

— Я подумаю, что ты тронулся умом. — Голос Джонаса переполняло презрение. — Как и твоя сестра. Она говорит, что может выйти замуж за этого говнюка Парриша. Я пытался убедить ее полежать в клинике для алкоголиков, но она и слышать об этом не хочет. Черт! Не могу же я следить за всем. Если у тебя хватает мозгов для бизнеса, пользуйся ими и в личной жизни.

— Джо-Энн нужна работа. Она больше не хочет жить на пособие. Она должна нести за что-то ответственность… видеть перед собой какую-то цель. Я бы хотел взять ее в «Корд продакшнс». В отдел рекламы или пресс-бюро.

— Нет, — отрезал Джонас. — Никакой работы, если она выйдет за Парриша, Никакой работы, пока она не пролечится.

Бат пожал плечами:

— Ты босс.

Джонас отвернулся от Бата, посмотрел в окно.

— Не вздумай жениться на этой сучке. Ты просил меня не лезть в твою личную жизнь, но если человек не может разобраться со своей личной жизнью, как можно полностью доверять ему в бизнесе. Или ты будешь утверждать, что без памяти влюблен в Гленду Грейсон?

— Ты спрашивал, хорошо ли она трахается. Я тебе скажу, трахается она потрясающе.

— А теперь послушай меня. В свое время я переспал со многими женщинами. Но детей мне родили две из них, только две. И позволь мне сказать, я могу гордиться обеими. Твоя мать — прекрасная женщина. Моника тоже, пусть и по-своему. А вот если ты женишься на Гленде Грейсон, если она станет матерью твоего ребенка, рано или поздно наступит момент, когда ты будешь стыдиться ее, тебе будет неприятно представлять ей своих деловых партнеров и близких друзей. Она же была стриптизершей, Бат! Она вульгарна!

— Хорошо, хорошо. Ты высказался.

— И потом, разве ты сможешь столь жестоко обойтись с этой умной, очаровательной девчушкой из Вашингтона? Для чего у тебя голова, Бат?

— Ты знаешь, что он мне сказал? «Ты босс». Я только что назначил этого мальчишку вице-президентом главной компании, а стоит ему с чем-то не согласиться, как он пожимает плечами и говорит: «Ты босс».

— Почему тебя это задевает? — спросила Энджи.

Джонасу рекомендовали отдыхать после ленча не меньше часа. Доктор объяснил, что это значит: раздеться и лечь в постель. Обычно к Джонасу присоединялась Энджи. Она отвлекала его от мыслей о бизнесе, но и лишала положенного ему отдыха. Вот и теперь она лежала рядом, осторожно массируя его пенис и мошонку, надеясь, что он расслабится и, возможно, даже уснет.

— Не знаю, — тон голоса помягчел. — Черт, я… я не думал, что он так окрысится на меня, если я что-то решу по-своему. Бог мой, я согласился на все серьезные изменения, которые он наметил, а когда я сказал нет по какому-то пустяку, он надулся и заявил, что я босс. Разумеется, я босс. А кто же еще, черт побери!

— Может, причина в том, что вопрос этот личный? Речь шла о его сестре.

— Я хочу, чтобы мальчик добился успеха. Хочу, чтобы в надлежащий момент он перехватил у меня бразды правления. Но момент этот еще не наступил.

— И сколь велик должен быть успех, которого он должен добиться? — спросила Энджи.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я собираюсь определить величину его успеха. Большой, но не столь большой, как твой. Так?

Джонас долго молчал.

— Ты у меня, как Бат. Слишком умна.

— Меня предупреждали. Мне говорили, что я стану его мальчиком на побегушках, — жаловался Бат Гленде.

— Чертовски хорошо оплачиваемым мальчиком на побегушках, — уточнила Гленда.

Они лежали в постели в доме на побережье.

— Я как собачка на поводке. На определенном расстоянии вроде бы бегаю свободно. А потом он дергает за поводок. Кстати, я более не твой продюсер. Сегодня он сказал мне об этом.

— Не ты? А кто же?

— Еще не знаю. Даже не знаю, кто будет выбирать, он или я. Общее руководство пока оставлено за мной, но текущие вопросы будет решать кто-то другой. Мне придется проводить большую часть времени в Нью-Йорке.

— Другими словами, мы уже не будем так часто видеться.

— Я буду прилетать в Лос-Анджелес. А ты — в Нью-Йорк.

— Когда идут съемки, такое невозможно.

— Значит, прилетать буду я. Часто. Но быть вместе каждый день мы не сможем.

— Каждую ночь, — поправила она его. — Так тебе больше не нужен этот дом. Я могу…

— Разумеется, нужен. Нам нужен.

— Значит, старик своего добился.

— О чем ты?

— Ты должен ехать в Нью-Йорк. Я — оставаться в Калифорнии. Он все устроил с тем, чтобы развести нас в разные стороны.

— Я сам себе хозяин, — пробурчал Бат.

— Естественно, — фыркнула Гленда.

«Уолл-стрит джорнэл» опубликовала статью о реорганизации предприятий, объединенных, как писали многие газеты, в Империю Корда:

«КЭ — НОВАЯ ИМПЕРИЯ КОРДА

На Джонаса Э. Р. Корда, сына Джонаса Корда II, возложена ответственность за кардинальную перестройку предприятий Корда. Пока тридцатидвухлетний Джонас Корд III только готовится стать во главе Империи Корда, продолжив семейную традицию, не вызывает сомнений, что рычаги власти остаются в руках его пятидесятитрехлетнего отца, сохранившего за собой посты председателя совета директоров и исполнительного директора компании, которая получила новое название — «Корд энтерпрайзез», или КЭ, и владеющего контрольным пакетом акций».

Тони Максим, политический репортер «Вашингтон пост», хотя и не занималась вопросами бизнеса, тем не менее откликнулась на реорганизацию компаний Корда своей заметкой:

«Третий Джонас Корд — Джонас Энрике Рауль Корд-и-Батиста — стопроцентный американец. Незаконнорожденный сын своего отца, он родился и провел детство в Мексике. Образование, однако, получил в Соединенных Штатах: в Военной академии Калвера, в Гарварде и Юридической школе Гарварда. Учеба прерывалась службой в армии Соединенных Штатов. За храбрость и мужество, проявленные в боях с нацистами, он награжден крестом «За выдающиеся заслуги» и двумя медалями «Пурпурное сердце».

Продолжая семейные традиции, он, как и его дед и отец, по праву считается дамским угодником. Его часто видят в компании телезвезды Гленды Грейсон. Недавно он ездил с ней на Кубу, где инспектировал казино, в которое вложены деньги Кордов, и встречался с дядей своей матери, кубинским диктатором Фульхенсио Батистой».

Когда Тони приехала в Нью-Йорк, Бат показал ей телекс, полученный от отца:

«Я ПОЛАГАЛ, ЭТА ДЕВУШКА НАШ ДРУГ. ОНА СЛИШКОМ МНОГО ЗНАЕТ И СЛИШКОМ МНОГО ГОВОРИТ. ПОМНИ МОЙ СОВЕТ НАСЧЕТ ТОГО, ЧТО МОЖНО ГОВОРИТЬ ЖЕНЩИНАМ О СВОИХ ДЕЛАХ».

Она сидела напротив его стола в Крайслер-билдинг. Рабочее пространство стола увеличивали два бюро со сдвижными крышками. Обычно на столе Бата царил беспорядок, но при необходимости он мог скинуть все бумаги в бюро и закрыть их крышками. В углу стоял телетайп, по которому отец присылал Бату свои вопросы или жалобы. Сейчас аппарат что-то выстукивал. Бат вроде бы этого и не замечал. А когда телетайп замолчал, не поднялся, чтобы взглянуть на очередное послание.

Тони стала еще прекраснее. В тридцать один год она не прибавила ни унции, возможно даже чуть похудела. А высокая грудь под белым шелком блузы так и манила к себе. Он так давно не ласкал ее тело. Даже от мысли об этом у Бата перехватило дыхание.

— У меня не было намерения обижать твоего отца, — улыбнулась Тони.