— Видите ли, — начал контр-адмирал, — раньше мы считали жизненно важным убедить американский народ в том, что оказание помощи Британии полностью соответствуют интересам Америки. Теперь пришло время убеждать англичан, что американские солдаты, которые будут прибывать на острова сотнями тысяч, а то и миллионами, — цивилизованные люди, не просто союзники, но друзья. Я хочу, чтобы вы взяли под свои контроль трансляцию на Великобританию лучших передач из числа тех, что слушают американцы. Пусть британцы узнают, что американцы — такие же люди, как и они, с той же шкалой ценностей, с тем же чувством юмора.

— Да, сэр. Я понимаю, что от меня требуется. Сделаю все, что в моих силах.

— Мои помощники обеспечат вас всем необходимым. Помещениями и всем прочим. Для вещания используем передатчики Би-би-си.

Джек предполагал, что и помещениями, и сотрудниками его обеспечит Управление военной информации. Но через день после разговора с Комптоном он понял, что надежды его напрасны. Если в отношении помещений Джек еще мог рассчитывать на англичан, то подчиненных ему предстояло набирать самостоятельно. Деятельность отдела Джека Лира не способствовала росту престижа Управления военной информации, и оно не собиралось поддерживать этот отдел своими не Бог весть какими ресурсами.

Джек перебрался в выделенные ему помещения в маленьком, скромном отеле на улице Полумесяца в Мейфэре. Получил Джек и секретаршу, высокую, худую женщину лет пятидесяти, миссис Юнис Лэтшоу. Она объяснила ему, что рассчитывает получать жалованье у него. Джек заверил миссис Лэтшоу, что жалованье будет, хотя понятия не имел, откуда возьмутся деньги.

Он послал телеграмму своему тестю, Харрисону Уолкотту.

ПОНЯЛ ЧТО БЬЮСЬ ГОЛОВОЙ О СТЕНКУ В ПОИСКАХ РЕСУРСОВ ТЧК ПРЕЖДЕ ВСЕГО МНЕ НУЖЕН ПЕРВОКЛАССНЫЙ СНАБЖЕНЕЦ ЗНАЮЩИЙ ГДЕ ЧТО ВЗЯТЬ ТЧК НЕ СМОЖЕТЕ ЛИ ЭТО УСТРОИТЬ ТЧК ТЕЛЕГРАФИРУЙТЕ МНЕ В ДОРЧЕСТЕР.

Уолкотт ответил на следующий день:

МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ ПРИПИСАЛО К ТВОЕМУ ОТДЕЛУ СНАБЖЕНЦА ТЧК КАПИТАН ДУРЕНБЕРГЕР ПРИБУДЕТ В САМОЕ БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ТЧК ГЕНЕРАЛ МАРШАЛЛ ЛИЧНО ПОПРОСИЛ ПОЛКОВНИКА ДОНОВАНА ОКАЗЫВАТЬ ТЕБЕ ВСЯЧЕСКОЕ СОДЕЙСТВИЕ ТЧК ДЕРЖИ МЕНЯ В КУРСЕ.

Джек дал личное поручение Жан-Пьеру Бельвилю, который по-прежнему работал на «Лир бродкастинг». Француз, как обычно, не подвел. Днем позже в семь вечера в дверь «люкса» Джека в дорчестерском отеле постучали. Он открыл дверь, а потом раскинул руки, чтобы обнять и страстно поцеловать Сесили Камден.

— Что ты тут делаешь? — спросила она, когда Джек втянул ее в комнату. — И одет как солдат! Бельвиль сказал, что со мной хочет встретиться полковник Лир, но у меня не было уверенности, что это ты… Я просто не могла заставить себя поверить, что увижу тебя.

Сесили целовала и целовала его. Джек хорошо помнил эти страстные поцелуи. А по щекам Сесили катились слезы.

— О, Джек! — всхлипывала она. — О, Джек! — К ней вернулся лондонский выговор, от которого она практически избавилась в Штатах. — Как мне тебя не хватало!

— И мне не хватало тебя, Сесили, — ответил он, не кривя душой. Ему действительно ее не хватало. Не хватало ее беззаветной любви. — Присядь. Виски? Я закажу нам обед.

— Как дети? Миссис?

— Отлично. Они тебе пишут, не так ли? Я про детей.

— Да. Каждые три-четыре месяца. Джон очень волнуется из-за бомбардировок. Боится, что меня убьют. Один раз так едва не случилось. Ты знаешь, что произошло на станциях подземки «Элефант-стрит» и «Кастл-стрит»?

— Нет.

— Мы прятались в тоннелях, но пожар наверху так разгорелся, что нас вывели наружу. Боялись, что жара высосет из тоннелей весь воздух и мы задохнемся. Я оказалась на улице посреди пожара. Горящие головешки падали сверху, и на мне загорелась одежда. Пожарный окатил меня из шланга. Это был последний большой налет.

— Я очень рад, Сесили, что ты жива и невредима. Что ты делаешь? Работаешь?

Она кивнула:

— Учу детей в школе. На том берегу реки, в Патни. Прежний учитель подался в летчики.

— Я хочу, чтобы ты перешла работать ко мне. Мне поручено организовать вещание на Англию американских развлекательных и информационных программ. Сам я не справлюсь. Мне нужны люди, которые хорошо знают Лондон.

Сесили вздохнула:

— О, Джек! Я могу подать заявление об уходе. А что я должна для тебя делать?

— Ты водишь автомобиль?

— Водила. Отец у меня — таксист, он меня научил. У него есть старенькая машина, но бензина сейчас не найти, поэтому она стоит в гараже.

— Лондон ты, как я понимаю, хорошо знаешь?

— Да.

— Значит, сможешь возить меня по городу. Я рассчитываю, что мне выделят автомобиль.

Сесили озорно улыбнулась:

— Пожалуй, я смогу и кое-что еще.

Она смогла. После обеда.

Сесили помнила, как Джеку нравилось, когда она зажимала его член между грудей и массировала его. Правда, на этот раз Джек не кончил. Тогда она наклонила голову и лизнула головку. Джек застонал от удовольствия.

— Ага… так нам это нравится. Что ж, ведь я не забеременею, даже если и проглочу. Так?

— Так.

Поцелуи ее остались такими же страстными. Сесили смочила головку слюной и принялась не лизать ее, а сосать, плотно обхватив губами. Когда Джек кончил, она проглотила все до последней капли.

1942 год

Через пять недель после прибытия Джека в Лондон его Американская информационная служба начала регулярное вещание с радиопередатчиков Би-би-си. Штаб совместных операций продолжал обеспечивать его служебными помещениями и услугами секретарши, хотя жалованье миссис Лэтшоу получала в АИС. Помимо секретарши, у Джека работали Сесили, лейтенант и техник-сержант. Джек четко обозначил круг обязанностей каждого, и маленькая организация вскоре заработала, как хорошо отлаженный механизм, особенно если удавалось преодолевать лабиринты армейской бюрократии и приносить в зубах лишнюю пишущую машинку и пачку бумаги.

Поначалу программы АИС транслировались по часу пять дней в педелю. К зиме — два часа ежедневно.

Капитан Эмиль Дуренбергер, снабженец, о котором просил своего тестя Джек, наконец-то прибыл. Дуренбергер начал службу еще в 1916 году, когда под командованием генерала Першинга гонялся за отрядами Панно Вильи[71], потом воевал во Франции в 1917 — 1918 годах, остался в армии и после окончания первой мировой войны переходил из части в часть, по крупицам накапливая бесценные знания, позволяющие без особого труда ориентироваться в хитросплетениях тыловых служб американской армии. Это был человек невысокого роста, лысый, с сощуренными в усмешке глазами, словно его безмерно забавляло все то, что он видел вокруг. Кто-то сказал, что Дуренбергер, будь он более серьезным, давно стал бы генералом.

Возможно, получению очередного звания мешала и его репутация умелого и неразборчивого в средствах снабженца. Генерал, который по просьбе Харрисона Уолкотта направил его к Джеку, знал, что за Дуренбергером числятся два грешка: во-первых, он любил крепко выпить, а во-вторых, не считал необходимым подчиняться установленным правилам, всегда старался найти и находил прямой путь к поставленной цели.

При встрече с миссис Юнис Лэтшоу Джек пообещал выплачивать ей жалованье. До прибытия капитана Дуренбергера он выплачивал это жалованье из собственного кармана. Капитан похихикал, и через два дня миссис Лэтшоу стала вольнонаемной служащей армии США.

То же самое он сделал для Сесили Камден. А потом нашел ей комнату в отеле «Парк-лейн», не примыкающую к «люксу» Джека, но на том же этаже. Джека он переселил в «Парк-лейн», потому что отель этот находился в трех минутах ходьбы от штаб-квартиры АИС на улице Полумесяца, а также потому, что аренду «люкса» оплачивала армия. За номер Сесили платил Джек.

И наконец, капитан Дуренбергер добыл для Джека Лира и Американской информационной службы грязно-оливковый «форд» 1938 года выпуска.