Девушки щеголяли в разноцветных бикини. Юноши — в белых, туго обтягивающих плавках.

Яхта «Финистер» управлялась как с мостика, расположенного над главной каютой, так и из рубки. Отваливая от пристани и выводя яхту из гавани, Джефф стоял на мостике, обеспечивавшем максимальный обзор. Двигатели работали на минимальных оборотах, яхта тихонько скользила по воде. И лишь когда гавань осталась позади, он включил двигатели на полную мощь.

Остальные пятеро собрались на кокпите. Джон открыл сумку-холодильник и раздал всем бутылки пива.

Когда от берега их отделяли две мили, Баффи скинула верхнюю часть бикини. Кара немедленно последовала ее примеру. Энн поначалу замялась, но быстро сообразила, что ей не остается ничего другого, и обнажила свои маленькие остренькие девичьи груди.

Кара взобралась на мостик с бутылкой пива для Джеффа.

Ван заметил полное отсутствие смущения. Вероятно, его новые друзья следовали давно заведенному порядку. И что теперь, подумал он, парни снимут плавки? Ван не мог сказать наверняка, способен ли он на такое.

Пока они шли по проливу, небо за их спиной потемнело, ветер усилился, стал холодным, по воде побежала рябь. Джефф спустился в рубку, включил радио, настроился на волну береговой охраны.

— Ничего страшного, — сообщил он остальным. — Проходящий шквал. Идем к островам и ищем бухту, где можно укрыться.

Девушки ретировались в каюту. Парни остались на палубе. Джон и Ван прошли на нос, чтобы по команде Джеффа бросить якорь. Когда они вошли в бухту, ливень снизил видимость практически до нуля. В каюту они спустились совсем мокрые. Кара достала из рундука полотенца, и юноши насухо вытерлись. Мокрыми остались только плавки. Джефф и Джон тут же их стянули. Ван тоже, но после короткой паузы, осознав, что он будет выглядеть белой вороной. Собрав плавки, Джефф открыл люк в перегородке и повесил их на крючки в машинном отделении, чтобы они быстро высохли.

Девушки уже разложили на столе сандвичи и чипсы, юноши открыли новые бутылки пива. Набегающие волны раскачивали яхту, завывал ветер, по палубе хлестал дождь.

— Уютно, — промурлыкала Кара, прижавшись к Джеффу. Он обнял ее левой рукой, пальцы легли на грудь.

— М-м-м-м. Очень уютно.

Джон наклонился и по очереди поцеловал соски Баффи, оставив их блестящими от слюны.

Ван посмотрел на Энн и увидел в ее глазах смутную тревогу. Он обнял ее за плечи, она улыбнулась и быстро чмокнула его в щеку.

За едой гринвичцы говорили о школе, о грядущем футбольном сезоне. Они вдоволь насмеялись, пытаясь объяснить Вану азы американского футбола.

Как только Джефф и Кара покончили с сандвичами и пивом, они спустились по короткому трапу, открыли дверь и скрылись в маленькой, узкой каюте.

Джон и Баффи устроились на кушетке у правой стены, начали целоваться и ласкать друг друга.

Ван поцеловал Энн. В губы. Первый раз. Его охватил восторг. Взгляды их встретились. Она чуть подняла голову, предлагая ему вновь поцеловать ее мягкие, влажные губы. Ему хотелось коснуться ее обнаженной груди.

Но... в присутствии брата!?

Джон уже стянул с Баффи трусики, его рука зарылась в ее «ежик».

Ван осторожно положил руку на левую грудь Энн. Она ахнула, но не отпрянула, не оттолкнула его руку. Только смотрела в его глаза. Он вновь поцеловал ее.

Они расслабились, откинулись на спинку диванчика и продолжали целоваться.

Дождь ослабел, видимость улучшилась. В иллюминатор Энн и Ван увидели острова, вдали — материк. Неподалеку стояли на якоре другие яхты. Ван решил, что в их каютах происходит то же самое.

Открылась дверь. Джефф и Кара, улыбаясь, поднялись по трапу.

— Следующие!

Джон и Баффи ретировались в носовую каюту. Джефф и Кара открыли по бутылке пива. Ван и Энн сказали, что больше пить не хотят.

— В Европе обрезают не всех? — улыбаясь, спросил Джефф.

— Нет. Только по желанию родителей.

— А в Америке без этого не обойтись. Таков закон.

— Нет такого закона, — возразила Кара.

— А я слышал, что есть.

— Мой отец — хирург. Он бы знал.

— Действительно, в школе не все парни обрезаны. Так что... тебя не обрезали, не так ли, Ван?

— Нет. — Все трое смотрели на его пенис, и Ван чувствовал, что краснеет. Но деваться-то было некуда. — В Амстердаме, где я родился, обрезание рассматривается как религиозный ритуал.

— Ван, а как у тебя со спортом? — спросил Джефф.

— Со спортом?

— Ты в школе занимался спортом?

— Да, конечно. Играл в регби.

— Грубая игра, правда?

— Может быть очень грубой. По этому поводу могу рассказать вам одну английскую присказку. В Англии говорят, что регби — игра для хулиганов, в которую играют джентльмены. Футбол — игра для джентльменов, в которую играют хулиганы. А хоккей — игра для хулиганов, в которую хулиганы и играют.

Все рассмеялись. Ван порадовался, что ему удалось отвлечь их от лицезрения своего детородного органа.

Джефф продолжил рассказ об американском футболе.

Появились Джон и Баффи. Джон кивнул Вану.

— Э... ну... может быть... — забормотал Ван.

— Обойдемся без ложной скромности, — оборвал его Джон. — Энн этим не страдает.

Носовую каюту освещала крошечная лампочка под потолком. Места хватало лишь на две койке да узкий проход между ними. Ван и Энн легли лицом друг к другу. Его набухший член оказался у нее между ног. Она продолжала смотреть на него огромными черными глазами и вновь подставила губы для поцелуя.

Он нежно поцеловал ее.

— Энн, — прошептал Ван, — мы не будем снимать твои трусики.

— Нет, — ответила она. — Нельзя.

— Если хочешь, можешь меня потрогать.

Пальцы ее сомкнулись на его «молодце», и интуитивно Энн поняла, что надо делать. Через минуту сперма брызнула на ее руку и ноги.

— Энн, я хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю. Я не буду встречаться с другими девушками, пока ты не вырастешь и мы не сможем пожениться.

Алисия пригласила семейство Перино на обед в День Благодарения. Ее внук Ван приехал из Гарварда и остановился у нее. Все собрались в гостиной у большого, отделанного мрамором камина, в котором потрескивали горящие полешки. Выпивали, закусывали.

Билл Адаме и Анджело отошли к окну, чтобы поговорить о делах.

— Компания «Фроулих и Грин» наконец-то сделала акционерам официальное предложение. Шестьсот двадцать пять долларов за акцию, при условии приобретения не менее пятидесяти одного процента акций «ХВ моторс». Сто пятьдесят долларов — деньгами, четыреста — варрантами (документ, дающий право на покупку акции по фиксированной цене) на свои акции, семьдесят пять — векселями.

— Я уж начал гадать, не дали ли они задний ход. — Анджело пригубил «мартини».

— У них возникли трудности с ресурсами. Я кое с кем поговорил, вот они и начали пробуксовывать.

— Но нужную сумму они все-таки наскребли.

— Да, нашлись желающие подыграть им. Они собрали сто пятьдесят миллионов долларов, которые им необходимы, если акционеры «ХВ моторс» примут их предложение. Они обеспечили векселя залоговым покрытием. С трудом, но обеспечили. А вот варранты вызывают сомнения. «Фроулих и Грин» оценивают каждую акцию в четыреста пятьдесят долларов. Предлагают варрант за четыреста. Но они могут стоить гораздо меньше.

— Если за их акции никто не даст четырехсот долларов.

— Совершенно верно. Анджело покачал головой.

— Я все-таки не понимаю, где эти парни раздобыли деньги. Бойски в тюрьме. Милкен под следствием. Наверное, в мире полно дураков.

— Включи в их число и Лорена Хардемана Третьего, — мрачно усмехнулся Билл Адаме.

Ни Ван, ни Энн не могли скрыть того, что легко читалось по их глазам. Как она смотрела на него, как он трогательно ухаживал за ней.

— Что это между ними происходит? — спросил Анджело Синди в уединении их спальни.