— Вот ваше место, — он поставил чемодан Дэниэла на верхнюю полку. — Вы можете занять оба сиденья. Пассажиров немного, и я прослежу, чтобы к вам никто не подсаживался. Одному вам будет легче провести здесь ночь.

— Благодарю вас. — Дэниэл протянул проводнику пятидесятицентовую монету.

— Спасибо, сэр. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне. Меня зовут Джордж.

— Бар открыт?

— Да, сэр. Через три вагона, позади купейного. Приятной поездки.

Проходя через второй вагон, Дэниэл столкнулся с другим проводником, выходившим из купе, и машинально заглянул внутрь. Его взгляд встретился со взглядом девушки, она улыбнулась и резко захлопнула дверь. Дэниэл, усмехнувшись, пошел дальше.

В баре было людно. Заметив у стены свободный столик, Дэниэл сел на один из двух стоявших возле него стульев. К нему тут же подошел официант.

— Слушаю вас, сэр.

— Сколько стоит бутылка бурбона?

— Полтора доллара пинта, два шестьдесят бутылка.

— Я возьму бутылку.

— Хорошо, сэр. Принести лед и имбирь?

— Только воды. Спасибо.

Дэниэл доканчивал второй стакан, когда в баре появилась девушка из купе. Она огляделась по сторонам, пытаясь найти свободное место, но все столики были заняты. Единственным свободным местом оставался стул рядом с Дэниэлом.

— Вы не возражаете, если я сяду здесь? — Голос девушки был тихим, мягким.

— Пожалуйста, мэм, — Дэниэл поднялся.

— Что вы пьете? — спросила она.

— Бурбон с водой. — Заказать вам тоже?

Девушка покачала головой.

— Очень слабый мартини. Мне не хотелось пить одной в купе.

Дэниэл улыбнулся.

— Меня зовут Кристина Гердлер.

Официант принес мартини.

— За приятную поездку, — произнесла Кристина, поднимая стакан.

— За приятную поездку, мисс Гердлер.

— Друзья называют меня просто Кристина.

— Дэниэл.

— Я возвращаюсь в Чикаго от друзей из Калифорнии.

— А я пересяду в Чикаго на поезд до Питтсбурга, но через две-три недели вернусь обратно.

— Чем вы занимаетесь, Дэниэл?

— Я — профсоюзный активист и сейчас я выполняю специальное задание Организационного комитета работников сталелитейной промышленности, КПП.

— Организационного комитета?

— Вы слышали о нас? — удивился Дэниэл. Он никак не ожидал, что девушка, причем, судя по всему, из состоятельной семьи, могла знать о профсоюзах.

Кристина улыбнулась.

— Если бы мой дядя Том знал, что я разговариваю с вами, он бы убил меня. Он ненавидит профсоюзы.

Гердлер! Дэниэл начал понимать, о чем идет речь: Президент «Рипаблик Стил», человек, немало сделавший для того, чтобы сокрушить профсоюзы.

— Вы хотите сказать… тот самый Гердлер? — нерешительно спросил он.

— Он самый. Если это вас смущает, я могу уйти.

— Нет, нет, — Дэниэл улыбнулся в ответ.

— А если я скажу вам, что работаю в пресс-службе его компании и рассылаю по стране сообщения, порочащие профсоюзы?

— Какое это имеет значение? — Ведь сейчас мы не на работе.

— Компанию вам не одолеть. Вы понимаете это?

— Сейчас я не на работе, — повторил Дэниэл.

— Тогда давайте сменим тему разговора.

— Поговорим о вас.

— И что вы хотите сказать?

— Я не могу больше сидеть спокойно, мне хочется лечь с вами в постель.

Кристина густо покраснела, возмущенно посмотрела на Дэниэла, не зная, что сказать.

— С вами все в порядке? — спросил он.

— Но мы только познакомились.

— Ну и что же? — засмеялся Дэниэл.

— Я хочу еще мартини, — сказала Кристина, облизывая губы.

Дэниэл подозвал официанта. Когда тот, подав на небольшом подносе еще один стакан, удалился, Дэниэл наклонился к Кристине.

— Сначала мы поужинаем, а затем пойдем к вам в купе.

— Почему не к вам?

— Профсоюзники не ездят в купе.

Путь до Чикаго занял почти сорок часов, и за все время они единственный раз вышли из купе, чтобы позавтракать. Когда они, наконец, приехали, Кристина бросилась Дэниэлу на шею, не желая отпускать его. Только пообещав ей позвонить сразу после возвращения в Чикаго, Дэниэл смог выйти из купе.

Он так и не понял, каким образом Кристине удалось узнать, когда он вернется, но через две недели он увидел ее на перроне в Чикаго. До возвращения в Калифорнию у него оставалось несколько дней, и они провели их вместе. Однажды, когда они возвращались из Гэри, штат Индиана, где Дэниэл встречался с лидерами местного отделения профсоюза, Кристина положила ладонь на его руку:

— Я хочу за тебя замуж.

— Ты шутишь?

— Нет, я серьезно, — твердо сказала Кристина.

— Я женат, и скоро у меня будет сын.

— Ты можешь развестись. Я подожду.

— Я не такой богатый, чтобы жить с одной женщиной и содержать другую.

— Это не проблема. У меня есть деньги.

— Нет, спасибо.

— Тебе ведь совершенно не обязательно работать в этом профсоюзе всю жизнь, — продолжала Кристина. — Дядя может дать тебе прекрасную работу, ты будешь получать намного больше, а кроме того, вместе вы будете непобедимой силой.

— Зачем ты говоришь об этом сейчас? — спросил Дэниэл. — Что-то не так? Зачем форсировать события?

— Я люблю тебя. Я никогда и ни с кем не получала такого удовольствия.

— Но то, о чем ты говоришь, — это еще не любовь. Если мы спим в одной постели, еще не значит, что мы любим друг друга.

— Но я люблю тебя, — почти с детским упрямством сказала Кристина.

— Хорошо. Мне очень приятно, что ты так ко мне относишься, но, пожалуйста, не влюбляйся в меня.

— А ты меня любишь?

— Да. Но я не влюблен в тебя.

— Не понимаю, — озадаченно сказала Кристина. — Тогда, получается, ты влюблен в свою жену?

— Нет. Я просто люблю ее.

— В чем же тогда разница между мной и твоей женой?

— Подумай, может быть, поймешь.

— Но если ты не влюблен в свою жену, — снова начала Кристина, — то почему живешь с ней?

— Мы близки друг другу. У нас одна жизнь, один взгляд на вещи. Мы прекрасно уживаемся, а в ваше общество я вряд ли смогу вписаться. Скажи, только честно: ты сможешь жить так, как я? Сейчас нас объединяет только постель, но, стоит ей исчезнуть, мы будем мучить себя.

— Ты ошибаешься. Дядя тоже начинал когда-то, как ты, а потом разбогател и сейчас чувствует себя в великосветском обществе, как у себя дома.

— Мы с твоим дядей думаем по-разному, — возразил Дэниэл. — Люди, вроде него, погубили мою семью. Из-за таких, как он, погибло много рабочих, виноватых лишь в том, что попали под полицейские дубинки. Нет, я сам не хочу входить в ваш мир.

— Но тогда ты сможешь что-нибудь изменить.

— Не будь такой наивной, — засмеялся Дэниэл. — Политика зависит не только от твоего дяди. Банки, акционеры, Уолл Стрит — все это так опутало вас, что, если даже твой дядя захочет что-нибудь изменить, от него просто избавятся. Хочет он того, или нет, он вынужден поступать, как все.

— Я хочу за тебя замуж, — повторила Кристина.

Дэниэл снял руку с руля и прикоснулся к ней.

— Хорошо, правда? Пусть так и остается как можно дольше.

— Послушай, — неожиданно сказала Кристина, — я больше не могу. Я снова хочу быть с тобой. В десяти милях отсюда должна быть гостиница, давай проведем эту ночь там.

— К утру мне надо быть в Чикаго…

— Оставь, — резко оборвала она. — Я хочу быть с тобой.

Дэниэл искоса взглянул на нее и кивнул. Машина рванулась вперед, и, когда на следующий день они добрались до Чикаго, был уже почти вечер.

Через пять месяцев Дэниэл с чемоданом вошел в кабинет председателя ОПРСП Филипа Мюррея. У Мюррея были люди, но он быстро отпустил их.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил он.

Дэниэл поставил чемодан на пол.

— То, что я скажу, тебе вряд ли понравится. У тебя есть виски?

Достав из стола бутылку бурбона, Мюррей поставил ее на стол и, дождавшись, пока Дэниэл опустит стакан, повторил:

— Ну, что?