— Готов? — крикнул дядя.

— Да. — Я взял чемодан и отнес его в машину.

— Не думал, что так получится, — сказал дядя по дороге, словно извиняясь за происшедшее.

Я промолчал, не зная, что сказать. Когда приехали, я отнес чемодан в кабинет брата Бернарда. Он пожал руку дяде, а потом и мне.

— Мы поместим тебя в старую комнату, Фрэнки. Давай сразу отнесем вещи.

Мы поднялись в мою старую комнату. Я поставил чемодан у своей кровати и открыл его. Вошли незнакомые ребята. Они с любопытством посмотрели на меня и вышли.

Наверное, новенькие. Чуть позже заглянул Джонни Эган. Джонни здорово вырос за прошлый год и почти догнал меня.

— Привет, Фрэнки! — поздоровался он. — Вернулся?

— Да.

Джонни несколько минут постоял молча, потом вышел. Я сложил в комод вещи, костюмы повесил в шкаф и поставил туда туфли. Затем закрыл чемодан и сказал дяде:

— Я возьму его домой.

— Не надо. Оставь его у себя. Он тебе пригодится, когда будешь переезжать к нам.

Мы спустились в кабинет брата Бернарда. Дядя подписал документы и пожал руку брату Бернарду.

— Не беспокойтесь о Фрэнки, мистер Кайн. Здесь ему будет хорошо.

— Не сомневаюсь, — кивнул дядя. — Он придет завтра после обеда. Фрэнки хочет сначала проводить нас.

— Во сколько он придет? — поинтересовался брат Бернард.

— Часа в три, — ответил дядя Моррис. — Поезд отходит в час.

— Я буду ждать его. Надеюсь, вы скоро поправитесь, сэр.

Они опять обменялись рукопожатием.

— До завтра, Фрэнки, — попрощался со мной брат Бернард.

— До свидания.

Мы спустились по лестнице и вышли во двор через спортзал. В зале незнакомые ребята гоняли в баскетбол. Ничего не изменилось.

Мы молча вернулись домой.

Этот вечер оказался самым мрачным за все время, пока я жил с ними. Спать легли рано, потому что завтра нужно было рано вставать.

Утром приехали грузчики. К половине одиннадцатого квартира опустела, и мы сели завтракать. В дорогу они взяли только два чемодана с самым необходимым. Мы отправились на Грэнд Сентрал. Поезд прибыл почти в двенадцать, и мы занесли вещи в вагон. Казалось, прошло всего несколько минут, но вот пришло время отправления.

Я поцеловал на прощание девочек и подарил каждой по небольшой коробке конфет.

— Я буду скучать по тебе, Фрэнки, — сказала старшая, Ирен, обнимая меня за шею.

— И я буду скучать по тебе. — Я взъерошил ее волосы. Потом повернулся к дяде Моррису и протянул руку.

— До свидания. Счастливого пути! Надеюсь, вы быстро поправитесь.

— Пока, Фрэнки! — улыбнулся он. — Веди себя хорошо. Мы расстаемся ненадолго.

Тетя Берта со слезами на глазах обняла меня и поцеловала.

— Жаль, что ты не едешь с нами.

— Мне тоже жаль, — сказал я, сам чуть не плача.

Я сдержался, лишь потому что не хотел расстраивать их еще больше. — Спасибо за все.

— О Фрэнки, Фрэнки! — воскликнула тетя Берта, целуя меня. — Не благодари нас. Мы тебя любим и хотим, чтобы ты жил с нами. Я буду ужасно по тебе скучать.

В этот миг проводник постучал меня по плечу.

— Вам лучше сойти, сэр. Мы отправляемся с минуты на минуту.

Я кивнул. Тетя отпустила меня, я встал и оглядел всех.

— Ну что же, пока. — На глаза навернулись слезы, и я быстро направился к выходу.

Я подошел к их окну, и они принялись махать мне на прощание. Девочки прижались к окну, чтобы лучше меня видеть. Дядя пытался что-то сказать, но я ничего не мог разобрать. Когда поезд тронулся, дядя Моррис наконец открыл окно.

— Не беспокойся, Фрэнки! — крикнул он. — Мы расстаемся ненадолго.

— Хорошо!

Поезд набирал скорость. Я добежал до конца платформы, и состав скрылся в тоннеле. До самого тоннеля они махали мне руками и кричали: «До свидания! До свидания!» С минуту я стоял на краю платформы, тяжело дыша, затем пошел обратно. Никогда еще в жизни я не чувствовал себя так одиноко.

Я вышел из вокзала и медленно направился к приюту. Несколько минут стоял перед зданием, не заходя внутрь. Я закрыл глаза и вспомнил, как тетя Берта целовала меня, желая доброй ночи, вспомнил приятные звуки и манящие запахи дома, чудесные вечера, которые мы проводили вместе.

Я опять взглянул на невзрачное серое здание, старинную школу из коричневого кирпича, церковь на углу, больницу на другой стороне улицы. Вспомнил гонг, который звал в столовую, строгий распорядок дня, молитвы, регулярные занятия. Я ненавидел приют. Не вернусь сюда, ни за что не вернусь!

Часы показывали два, и я помчался в банк. Сняв со счета двести долларов, вернулся на метро на Грэнд Сентрал и решил следующим же поездом отправиться в Тусон, но у самой кассы понял, что в первую очередь искать меня будут там. Я не знал, куда ехать, поэтому принялся разглядывать рекламные объявления. Одно привлекло внимание. Рядом с надписью «Балтиморская железная дорога» улыбался черный круглолицый носильщик.

Я подошел к расписанию и нашел балтиморский поезд. Он отходил в три десять.

— Дайте мне билет до Балтимора, на три десять, — попросил я, вернувшись к кассе.

Полузакрыв глаза, Джанет слушала Мартина Кэбелла. Неяркий желтый свет свечей бросал тени на его лицо, и ей внезапно показалось, что комната куда-то исчезает, и она возвращается в прошлое.

Не успела Джанет Линделл зайти в следующий понедельник в школу, как ее вызвали к миссис Скотт. В приемной никого не оказалось, и Джанет вошла прямо в кабинет.

Миссис Скотт сидела за столом. Перед ней расположился незнакомый мужчина, рядом с которым стояли Джерри и Мартин. У Мартина Кэбелла было бледное и испуганное лицо, а в глазах Джерри тоже застыла тревога.

— Брат Бернард, это Джанет Линделл, о которой я вам рассказывала. — Миссис Скотт встала и объяснила Джанет: — Брат Бернард из приюта Святой Терезы.

— Здравствуйте! — улыбнулась девушка.

Когда брат Бернард встал, она увидела, что это высокий, плотный мужчина с седеющими черными волосами и густыми бровями. Он обратился к Джанет немного резким густым голосом:

— Ты не видела Фрэнсиса Кейна вчера или позавчера?

— Нет, — удивленно ответила она. — Что-нибудь случилось?

Брат Бернард огорченно опустился на стул.

— Фрэнсис, похоже, убежал, — объяснила миссис Скотт. — Как ты, наверное, знаешь, он должен был с субботы жить в приюте Святой Терезы. В субботу днем он проводил своих родственников, но в приют не пришел.

— Может, он поехал с ними? — растерянно проговорила Джанет.

— Нет, — обиженно покачал головой брат Бернард. — Мы уже послали телеграмму его дяде.

— Он вам ничего не говорил? — обратилась к ребятам миссис Скотт.

Мартин и Джерри молчали. Неожиданно Джанет опустилась на стул и расплакалась.

— Не плачь, Джанет, — попытался утешить ее Джерри Коуэн. — Фрэнсис скоро объявится. Ты же знаешь, какой он... независимый! Может, у него какие-то дела.

— А вдруг он заболеет или с ним что-нибудь случится, и никто не будет знать, — рыдала Джанет.

Джерри крепко сжал ее руки.

— Не беспокойся! С Фрэнки ничего не случится. Ты же его знаешь.

— Ты, правда, так думаешь? — Она посмотрела на него сквозь слезы.

Джерри серьезно кивнул. В его глазах что-то промелькнуло, и Джанет внимательно посмотрела на него. Сейчас только она поняла, что тревожится он не за Фрэнсиса, а за нее. Глубоко в его глазах пряталась жалость к ней. Джерри нахмурился.

Увидев, как Джерри любит ее, Джанет вновь заплакала. Ей было жалко и Фрэнки, и Джерри, и себя саму.

Джанет вернулась в реальность и прислушалась к словам Мартина. Как это ни странно, но находясь в прошлом, она слышала все, что он говорил. Мартин отхлебнул вина и продолжил рассказ, а Джанет вновь перенеслась в прошлое.

После того понедельника они с Джерри начали встречаться чаще. Фрэнсис Кейн стал как-то забываться, и они не говорили о нем до того памятного вечера за несколько дней до свадьбы.