— А вот это действительно серьезный аргумент, — рассмеялся господин Веннер-Грен, — теперь стало понятно, почему вы нас тут вместе собрали. Да, в этой схеме мы, выходит, обречены на тесное и, как вы говорите, честное взаимодействие. Но все упирается в одно: а вы сможете нам все обещанное поставить? Ведь если от вас поставок не будет…

— Еще раз: у меня есть деньги для того, чтобы все нужное самой у вас купить. А чтобы не залезать в казну родного государства — и чтобы в будущем себе обеспечить безбедное существование — я предлагаю заняться тем, что я предлагаю. То есть делом абсолютно выгодным, но вы правы, есть в этом один неясный момент, и потому вы договора подпишите все же не со мной, а с Научно-Техническим комитетом нашего ВСНХ, и в договоре будут прописаны неустойки на случай невыполнения мною каких-то обязательств. Вот, посмотрите сами договора, и, если вы не против, мы их подробно обсудим завтра. Или послезавтра, если до завтра все изучить не успеете…

Вообще-то почти все, сказанное Верой на этой встрече, было изложено еще в приглашениях, отправленных «богатеньким шведам». Но одно дело — слова на бумажке и совсем другое — вполне конкретные изделия, которые можно руками пощупать или даже во внутренностях покопаться. Ну а то, что два холодильника в сутки было сделано лишь вчера… то есть то, что всего было сделано два холодильника, которые как раз вчера и закончили собирать, Вера специально уточнять просто не стала. Как не рассказала и о том, что только на одном компрессор работал так, что холодильник не подпрыгивал от тряски: ведь каждому понятно, что если все сделать «по уму», то получится просто великолепный агрегат. А если этот великолепный можно уже показать потенциальному клиенту, то он быстро станет клиентом уже «кинетическим»…

Когда Лаврентий Павлович рассказал о заключенном «тройственном контракте» Иосифу Виссарионовичу, тот поинтересовался:

— Интересно, как этой девушке удается так ловко договариваться с прожженными капиталистами? Наши товарищи из накромата по внешней торговле с трудом получают кредита под десять-двенадцать процентов на закупку оборудования, а тут они фактически сами нам уже проценты готовы выплачивать.

— Она — Старуха исключительно хитрая.

— Можно подумать, что у нас в НКВТ сидят простофили деревенские.

— Я не о том. Она очень хитро пользуется тем, что выглядит как школьница. И все излагает этим капиталистам так, как будто рассказывает вещи, которые даже такие школьницы считают очевидными — и с ней становится просто невозможно спорить. Вдобавок она напрямую говорит этим капиталистам, что ее цель — всего лишь получить побольше прибыли, поясняет, как она эту прибыль будет получать, щедро делясь ею с теми, кто ей в этом помогать будет. И удивительно просто — это выглядит даже наивно — поясняет почему и ее в бизнесе обманывать крайне невыгодно, и почему ей обманывать партеров окажется себе в убыток. Обычно торговцы себе такого не позволяют…

— А почему позволяет она?

— А потому что… на самом деле она изначально таких, извините, партнеров уже обманула. Вот тут, посмотрите: указана себестоимость этих мелких пластмассовых деталей для компрессора. Без них, кстати, компрессор проработает максимум полгода, и капиталистам не потребуется много времени, чтобы в этом убедиться. Но они, эти капиталисты, и представить себе не могут, что эти детальки на самом деле обходятся так дешево. Им и в голову придти не может, что деталь, способная проработать в двадцать раз дольше, на самом деле стоит впятеро дешевле той, которая с трудом проработает едва лишь полгода. Вот впятеро дороже — это понятно, и они искренне считают, что получат все это по дешевке. А еще они уверены, что довольно скоро они найдут других поставщиков или даже сами сумеют наладить производство нужных материалов…

— А они что, не смогут? Я бы не очень доверял их обещаниям соблюдать наши патентные права. Ведь этот газ, фреон, они же довольно простой, а химики в Германии или в США…

— Старуха показала мне расчеты, которые провели два совершенно не связанных с нею химика. Товарищ Фаворский считал и товарищ Игнатьев, и у обоих получилось почти одно и то же: количество газа, необходимого для заправки одного холодильника, невозможно произвести дешевле, чем за двадцать восемь крон. С использованием даже самых современных заграничных технологий невозможно — а Старуха предлагает шведам его покупать по двадцать пять крон.

— То есть себе в убыток? А в чем же тогда тут…

— Не в убыток, совсем даже не в убыток. Буржуям она сказала, что такая цена получается из-за крайне низкой зарплаты рабочих в России и они склонны этому верить. Но на самом деле у нее себестоимость этого фреона колеблется в районе семи крон за флакон, причем с учетом стоимости самого флакона. А когда шведы поставят на свои заводы описанные ей компрессоры для закачки газа в холодильники, она фреон будет им отправлять в баллонах и цена упадет до примерно четырех крон. Но это если не выстроить специализированный химический завод по его производству, а там себестоимость и до одного рубля можно будет уронить, то есть до двух крон.

— А почему тогда завод этот не строится уже?

— Почему-почему… Старуха категорически не хочет его строить за деньги из бюджета страны, это раз. А два — она не хочет его строить быстро. Есть и третья причина — мы пока даже не решили где его строить, ведь нужно будет сохранять в абсолютной тайне и где этот завод будет размещаться, и что — и главное как — производить. И это — самое главное для первого ее возражения: если деньги будут выдаваться из бюджета, то в наркомфине будут знать куда и для чего. Но это уже моя забота, а вот быстро она его строить не хочет потому что, говорит, сначала нужно будет подготовить для него рабочих, причем рабочих очень не простых, их по деревням не набрать…

— Ну это-то понятно… тогда в какие сроки она планирует его строить?

— Думаю, тут уже есть повод для определенного оптимизма: для нее, если завод строится больше полугода, то это уже очень долго. В лоб я спрашивать не стал, но судя по некоторым ее словам, к следующей осени завод может и заработать.

— То есть выстроить его все же не очень и сложно. И я думаю, что НТК сможет его выстроить без оглядки на ее желания. Конечно, в нужном месте и без особой огласки.

— Не сможет. Тут ведь дело в том, что фактически кроме нее никто не знает, как этот фреон производить… так дешево.

— Но она уже его производит! И не одна, вы же говорили, что там сотни людей уже задействованы!

— Почти шесть сотен человек только студентов и преподавателей университета, и сотни две рабочих. Но фокус в том… я же говорил, что Старуха на удивление хитрая особа? Так вот, эти почти восемь сотен химиков что-то делают, но практически никто не знает, что именно каждый делает. Они не знают, для чего они производят какой-то… химический полуфабрикат. Больше того, они даже не знают, делают они полуфабрикат, или катализатор, или реактив для получения чего-то еще. Мы глубоко не копали, чтобы не спугнуть эту юную даму, но кое-что все же выяснили. Реально точно знает, чем занимаются, от силы человек десять. В первую очередь это, конечно, Александра Васильевна Новосёлова — бывшая аспирантка профессора Каблукова, и Елена Васильевна Нарышкина, лаборантка профессора Зелинского. Ну и вся группа, которой Елена Васильевна руководит.

— Лаборантка руководит группой в университете?

— Вообще-то она закончила Льежский университет, и в семнадцатом вернулась в Россию чтобы поступить в аспирантуру. Но не получилась: она ведь Нарышкина… я даже не понимаю, как Николай Дмитриевич ее смог хоть лаборанткой к себе пристроить. Но он говорит, что ей хоть сейчас можно звание кандидата присвоить, а Старуха ее готовит к должности руководителя нового завода по выпуску полиакрилата калия. Я, собственно, и не возражаю, ведь этот завод должен нам приносить по миллиону золотых рублей в месяц… или даже много больше. А ее группа — это те студенты, которые потом на этом заводе и работать будут.