— Нет. Полтонны щелочи — это килограммов сто аспирина. То есть не сразу, и не одна щелочь потребуется. Щелочь нужна будет чтобы из угольной смолы вытащить фенол…

— Вера, я же всех этих слов твоих не понимаю. Но главное я понял: тебе генератор и электричество нужно для твоей химии. Ты просто скажи, куда генератор ставить когда я его на неделе со станции заберу, а с машиной… обещать не стану, но некоторые мысли у меня возникли, я кое с кем поговорю…

На самом-то деле щелочь в университете была вполне доступна, просто количество ее было все же довольно ограничено: один электролизер в университете был поставлен еще до революции, и на нем можно было сделать до пары килограммоы каустической соды в день — но его раньше запускали в работу редко и только по ночам, все же с электричеством в городе было не очень хорошо. В химическом институте при университете был поставлен электролизер помощнее, тем более что с пуском Каширской ГРЭС с электричеством стало полегче — но Вере каустика для выпуска аспирина не хватало. То есть не хватало для того, чтобы уже изготовленную (в стекле в основном) линию запустить на полную мощность — но девушка решила, что «пусть пока хоть так поработает», а вот когда будет своя специальная электростанция, работающая непосредственно на электролизер…

Однако ее мечты очень быстро разбила «суровая действительность»: генератор Тихонов со станции притащил, но оказалось, что медь из него уже полностью сперли, так что пришлось Вере смириться с тем, что «пока ничего хорошего здесь не светит». Тем не менее она все же зашла на кафедру физики и поинтересовалась у профессора Млодзеевского:

— Анатолий Болеславович, вы же по физике готовите специалистов по электрическим машинам?

— Ну как вам сказать-то… университет вообще-то готовит не инженеров, а ученых, наши выпускники могут электрическую машину рассчитать…

— Мне это и надо. У нас в Лианозово завелся старый генератор электрический, с которого пейзане всю медь своровали. Но все остальное там, по словам специалистов, правда не электрических, в состоянии совершенно исправном, так что если бы ваши студенты в порядке производственной практики его бы пересчитали и починили: генератор-то небольшой, в девичестве был на семьдесят киловатт с небольшим.

— Вера, боюсь, что это немного не по профилю… хотя если найдутся желающие вам в этом помочь, мы, конечно, препятствовать им в такой работе не станем.

— Желающих я назначу, вы мне только скажите, кто из студентов ваших потолковее и получше в электричестве разбирается. А я вам в отместку скажу, что если в чистую электролизную медь добавить полпроцента церия, то сопротивление меди на пять процентов уменьшается.

— Вы, вероятно, все же ошиблись, любые примеси сопротивление металла увеличивают и это всем известно.

— Насчет металлов я, конечно, спорить не стану, но тут получается не сплав, а интерметаллид — а вот у них свойства чаще всего от свойств просто металлов отличаются кардинально. Вы ведь и сами наверняка знаете, что, скажем, температура плавления многих интерметаллидлов получается гораздо выше, чем из любого из составляющих его металлов, а в данном случае повышается проводимость, и было бы глупо это тайное знание не использовать.

— Хм… церий, говорите? Название-то я слышал, а вот где и из чего его добывают…

— Проще всего из монацита. То есть редкие земли почти все из него добывать проще всего, хотя в данном случае слово «проще» имеет лишь сравнительную характеристику: они в монаците почти все присутствуют, а разделить их — та еще задачка. Но у профессора Каблукова в аспирантках ходит Александра Новоселова, которая по части получения чистых металлов любого доктора наук за пояс заткнет, так что задачка решаемая.

— С металлом для проводов…

— Для обмоток только: этот церий провод минимум вдвое дороже сделает.

— Ну да, ну да… если сопротивление упадет на пять процентов, то… теплопотери пропорциональны сопротивлению, а ток… можно увеличить квадратично чтобы ту же температуру в обмотках держать… получается, что мощность генератора можно увеличить больше чем на десять процентов… интересно, надо рассказать об этом на кафедре электрофизики. Я знаю, кто вам с генератором поможет! Идемте к ним… то есть у вас есть еще минут пятнадцать? Я думаю, что лучше будет если вы лично им об этом расскажете.

В начале ноября Валентин Ильич отловил Веру в лаборатории нового корпуса химического отделения и, приведя в свой кабинет, усадил в «кресло для почетных гостей». Вообще-то его так называли некоторые товарищи, ранее в это кресло усаживаемые: обычно это было предвестием довольно неприятной для данного товарища беседы — но Вера его воспринимала как просто очень удобное кресло. То, что ей пришлось оторваться от работы (совершенно в рамках учебного плана), вызвало у нее некоторое раздражение, но к этому она отнеслась все же довольно философски: «режим есть режим». А последующий разговор ее все же слегка смутил:

— Ну ты, Старуха, и даешь!

— Даю, в этом сомнений нет. А что конкретно? Мне самой интересно стало…

— Начальство от предложенной тобой пропускной системы просто в восторг пришло. Так что готовь карман поглубже: тебе и премию выделили, и заказ с предварительным финансированием определили. Только насчет заказа не совсем для меня ясно вышло: было сказано, что ты должна подписать вот эту бумагу сначала, а если не подпишешь, то заказа не будет.

— Что за бумага?

— Я начальству показал пропуск, который ты изготовила. И суть такая… то есть я им сказал, что для лаборатории ты их в лаборатории и сделала, а чтобы много таких наделать, нужно новую установку изготовить…

— И не одну, три новых установки.

— Я в детали не вникал, а сказал, что потребуется новое оборудование, которое только в самой же лаборатории и изготовить можно большей частью — и в бумаге написано, если вкратце, что денег дадут если это оборудование будет в течение полугода изготовлено, запущено и ты лично гарантируешь, что изготовишь до… там написано, что до тридцатого марта, но если получится раньше, то еще и премию отдельную дадут… не тебе, лаборатории, ну так вот, сто тысяч пропусков сможешь произвести. Если подпишешь гарантию, то сразу же тебе в лабораторию переведут сто тысяч рублей. Причем — потом мне пива долгоиграющего своего поставишь бутылку — можешь их считать не червонными, а золотыми рублями… до шестидесяти тысяч золотыми — и закупать за границей что тебе для этого потребуется. Я, конечно, проверю, чтобы ты лишнего там не закупала…

— Повесь бумажку на гвоздик в сортире, не буду я ее подписывать.

— Вер, что не так-то?

— Я ведь говорила, что на установку потребуется минимум полмиллиона, а может быть и миллион. Пропуск у нас сколько весит? Двенадцать граммов, значит чтобы их по сто тысяч в сутки выпускать, нужно будет одного полиэтилена делать, с учетом потерь в пластавтомате, полторы тонны — а про обложку я вообще еще не говорю…

— Ты это, Старуха, успокойся. Не сто тысяч в сутки, а всего сто тысяч до тридцатого марта. Получается, что всего по десять килограммов этого твоего полиэтилена в день, если выходные тоже считать.

— Ну… тогда… давай так договоримся: я эту бумажку подпишу, а ты побежишь к начальству и скажешь, что мне нужно не сто, а сто семьдесят тысяч, из которых сто двадцать как раз золотых.

— Сказать-то я могу…

— Не дадут, так перебьемся — но попробовать все же стоит. Где твоя бумажка?

— Ты бы хоть прочитала ее…

— Ну ты же прочитал, вряд ли подсовываешь мне смой собственный смертный приговор — а с остальным мы в университете справимся. Все, беги за деньгами!

«Пропуск», который «придумала» Вера, в общем-то никаким особых хайтеком не был: пластиковая рамка, в которую помещалась картонка с наклеенной фотографией и данными рабочего. Хитрость была лишь в том, что хранился пропуск исключительно на проходной, и каждый рабочий при входе на закрытую территорию наживал кнопку, этот пропуск выталкивающий из ячейки. Рабочий знал лишь номер своей ячейки — но вот пройти по чужому пропуску, просто ткнув на случайную кнопку, было при такой системе невозможно: вахтер внимательно сравнивал фотографию с лицом входящего. Должен был внимательно сравнивать — но за тем, чтобы вахтер не сачковал, тоже внимательно следил дежурный начальник проходной. Простая вроде бы система, в «прошлой жизни» Веры Андреевны внедренная практически на всех режимных предприятиях — но по нынешним временам это было чем-то абсолютно новым, а простора реализации такой пропускной системы и привела руководство НТК в буйный восторг.