— А зачем тогда она вообще нужна?

— Она нужна там, где ее растягивать не будут потому что сжатие многократное она переносит куда как лучше даже натуральной. Те же резинки для консервных банок, например. А еще она совершенно не ядовита, для человека вообще абсолютно нейтральна. Не растворяется ни в щелочах, ни в кислотах. Для медицины — просто находка: из нее всякие медицинские трубки делать можно — а можно на ферме молокопровод из нее соорудить. Моется она прекрасно, стерилизуется… в общем, я списочек составила краткий для чего она будет лучше натуральной, потом почитаете если захотите или дадите тому почитать, кто ее внедрять будет.

— А ты ее внедрять не собираешься, я правильно тебя понимаю?

— Ну ничего от вас не утаить! Конечно не собираюсь…

— Потому что тебе учиться надо, я помню.

— И поэтому тоже. Но не только. Вот, держите!

— Это что?

— Ну, если честно, то пиво.

— Сама сварила? Или оно искусственное?

— Ни то, ни другое. И не третье: я пиво в пивнухе рядом с университетом купила. Потом его все же очистила, осветлила, простерилизовала, углекислого газа добавила потому что природный в процессе весь вышел. В бутылку налила и закупорила. То есть сначала налила, потом газ добавила — и только потом закрыла.

— И зачем так сложно?

— Это несложно, рассказывать тут сложнее чем сделать. Зато теперь это пиво в этой бутылке может полгода простоять и не испортится.

— А зачем пиво полгода хранить?

— Ни зачем, это просто пример. Вот еще два примера, только тут уже не пиво, а сок томатный и лимонад, и лимонад этот я сама как раз сделала. Тоже по полгода простоять могут. Вы попробуйте, я думаю, что томатный сок народу очень понравится. Потому что довезти в Москву помидоры из Сталинграда или Астрахани почти невозможно, да и сезон у них невелик, а сок — его можно летом сделать и только следующей весной в торговлю пустить. На вкус — чистый свежий помидор!

— Что-то ты соками увлеклась, а говорила, что ты химик, а вовсе даже не повар и вообще не садовод-огородник.

— А я вовсе не сок вам показывать пришла. Вы бутылку-то откройте!

— Ну ладно… э… а как ее открыть-то?

— Вот мы и подошли к самому ответственному моменту демонстрации! Показываю: берете бутылку, поворачиваете крышку — и она просто отвинчивается! Слышали такой чпок? Это воздух в герметичную бутылку вошел… так, если пиво открывать будете, сильно ее не трясите, а то тут пивной фонтан устроите: там не воздух входить, а газ выходить будет, причем вместе с пивом. Ну так вот: на бутылке осталось оторвавшееся от крышки колечко: отвернуть крышку колечко не оторвав невозможно. И назад колечко приклеить уже нельзя.

— Ну-ка, дай посмотреть… действительно… а из чего ты крышку-то сделала?

— Ну наконец-то вы догадались спросить! Это пластмасса такая, полиэтилен называется. Если ее всерьез делать начинать, то она будет дешевле не то что стали, но и стекла. Но из полиэтилена не только крышки для бутылок и банок делать можно, а очень много чего очень нужного и полезного: например, изоляция для проводов из него гораздо лучше чем из гуттаперчи или резины. Ну и в разы дешевле, конечно. Кстати, проще всего его делать из того, что в бутановом реакторе вместе с бутаном получается, так что если производства слегка по промежуточному сырью объединить…

— Сколько?

— В деньгах или в тоннах?

— Да уж, Старуха, ты точно не дура, суть с лету ухватываешь.

— Работа такая: если студент не будет с лету понимать своего преподавателя, то…

— И что?

— То гнать такого преподавателя нужно поганой метлой. Однако у нас и метел поганых в стране нехватка, и преподавателей — так что выбора у вас нет, остаюсь практически одна я.

— Ты? — рассмеялся Валериан Владимирович. — Ну, на преподавателя ты похожа не очень, значит метишь на роль поганой метлы?

— Я бы пошла в мётлы, но кто меня послушает? Приходится вот химиком перебиваться…

— Но химик ты вроде неплохой. Только не пойму я: как ты, такая… маленькая Старуха, все это придумывать успеваешь? Откуда знания у тебя такие?

— Откуда-откуда — из книжек. Тот же полиэтилен Пехманн — это немец такой, он уже вроде как помер — еще в прошлом веке придумал. Я просто попробовала его для чего-то полезного применить — и результат вы видите. Ну, еще придумала как его получать подешевле — из отходов резинового производства, например. Жалко же в печке просто так сжигать отходы эти…

— А аспирин?

— А тут я вообще ничего не придумывала, только отработала способ как фенол из креозота почище и побыстрее вытаскивать — но это любо химик за неделю придумать может если ему заплатить как следует.

— Но тебе же никто ничего не платил…

— За резину я сто тысяч получила, и, надеюсь, вы же не пожалеете мне еще какой-то премии огромной за аспирин? В меру огромной, тоже тысяч в сто-двести…

— Пожалею.

— Тогда за полиэтилен не пожалеете. А если пожалеете, то я могу обидеться и перестать изобретать всякое.

— Вымогательница!

— Есть такое дело, но вы бы знали, сколько стоят все эти реакторы, на которых я всё это изобретала! А уж сколько понадобится для следующих изобретений…

— Так ты все оборудования из своей премии оплачивала? Это непра… так, ты еще сказала, что покажешь из чего на твои игрушки денег вытащить можно. Давай, показывай.

— А вот из этой крышки. Я же сказала: у меня полиэтилен получается очень дешевый, а если те же американцы или немцы его производить захотят, то во-первых, завод они буду строить года три, а то и пять лет, во-вторых, завод этот им обойдется миллионов в пятьдесят золотых рублей или даже долларов американских. А в третьих даже когда завод у них заработает, полиэтилен они дешевле пары рублей за килограмм сделать не смогут. А мы будем его делать как не в себя и им продавать дешевле, чем они его сделать будут в состоянии.

— А где выгода?

— Я же сказала: я придумала как его делать очень дешево. Уголек у нас донецкий, скажем, почем? Три рубля за тонну? Пять рублей? Из тонны угля я сделаю — причем, обратите внимание, кроме двух центнеров резины — еще и пару центнеров полиэтилена. Ну, с учетом прочих затрат получится у нас центнер рублей за двадцать пять-тридцать, а мы буржуям его будем впаривать по полтораста. Рубль с килограмма — разве не выгода?

— Красиво рассказываешь. Чувствую я какой-то подвох, только вот какой, пока не пойму. Может, сама признаешься?

— Никакого подвоха, а грустная реальность: у нас на то, чтобы эти производства наладить, денег нет.

— А продать что-то… не особо нужное.

— Чтобы что-нибудь ненужное продать, нужно сначала купить что-нибудь ненужное, а у нас денег нет, — Вера Андреевна мысленно хмыкнула, вспомним этот новенький — в «прошлой жизни» новенький — диафильм, а затем Вера продолжила уже серьезно: — Если университет будет получать хотя бы половину сэкономленной валютной выручки от того же каучука, причем всего лишь пару лет, не больше — то уже через год у нас будет свой, советский аспириновый завод, который всю страну лекарством обеспечит, завод, который консервную промышленность резиной из песка снабдит… кстати, мы ее тоже сможем буржуям задорого продавать.

— Ты думаешь, что у нас валюту девать некуда? У нас стройки стоят потому что денег на оборудование иностранное не хватает!

— Так давайте я валюту вам дам. Я половину дам от того, что мне буржуи сами в клювике принесут — а принесут они много! И половину рублей отдам — но вторую все же заберу чтобы новые химические производства строить.

— Ты просто… не хочу ругаться, но…

— Просто расчетливая и склочная старуха. Очень расчетливая и до изумления склочная. Мне для того, чтобы университетскую лабораторию в Лианозово полностью достроить и оборудованием укомплектовать, нужно шестнадцать миллионов золотых рублей — и миллионов сорок советских. Но я не прошу вас мне эти деньги выделить, я всего лишь прошу половину денег, которые лаборатория заработает, оставить мне на ее развитие. Времени у нас немного: если мы не подсуетимся, что буржуи сами до всего додумаются и мы им задорого ничего продать не сможем — а пока можем, то просто глупо этим не воспользоваться.