Решив, что та, кто эту «сущность» придумала, сможет и какие-то пояснения по поводу удивительного поведения захваченной кристалликами воды дать, Николай Дмитриевич, закончив развлекаться с новым веществом, пошел в сторону аудитории, где эта девица «читала лекции». И, остановившись у приоткрытой двери, он с некоторым удивлением обнаружил, что та именно лекции и читала! То есть раньше-то он думал, что она просто организовала юных студентов для совместного обсуждения непонятных вопросов — а теперь со все возрастающим удивлением смотрел на творящееся в аудитории, и происходящее там у него в голове вообще никак не укладывалось:

— Так, переходим к следующей теме, — спокойно, громко и очень уверенно вещала стоящая на кафедре маленькая девочка. Именно девочка: Николай Дмитриевич отсюда, из дальней двери аудитории — то есть с относительно большого расстояния — никак не мог воспринять ее как уже взрослого человека.

— Итак, переходим, а кто из вас помнить, что там, собственно мы изучать-то должны?

— Старуха, в том расписании, что ты нам дала, написано «число… Авогарды?», иностранец он, что ли?

— И эти люди пришли учиться на физмат! Стыдно, товарищи, не знать, кто такой Лоренцо Романо Амедео Карло Авогадро, граф Кваренья и Черрето, просто позор какой-то! Авогадро — это великий итальянский физик… да не дергайтесь, он помер семьдесят лет как, и к угнетающим классам не относится. А ты, Васин, что, не прочитал в учебнике что я велела?

— Некогда было… я ночью вагоны разгружать ходил.

— Это не оправдание, так что иди встань в угол на пять минут и подумай о свеем поведении.

— Так все углы уже заняты!

— Тогда тебе назначается отложенный штраф: когда какой-то угол освободится, пойдешь и постоишь. А теперь про число Авогадро. Это число определяет сколько атомов любого вещества содержится в одном моле. А запомнить его очень просто: в Англии, да и в Америке вроде тоже, двадцать третьего октября празднуется День Крота, химиками празднуется, особенно студентами-химиками. И празднуется он с шести часов двух минут утра до шести часов и двух минут вечера.

— А причем здесь кроты?

— Я же сказала, что запомнить просто: по-английски крот — это mole, читается «мол», точно так же, как и химическая единица, — девочка написала слово на доске. — А еще дикие британцы, записывая дату, сначала пишут номер месяца, и только потом номер дня. Получается вот так: 6.02 10–23. То есть как раз число Авогадро: шесть и две сотых на десять в двадцать третьей степени. Я, конечно, эти атомы лично не пересчитывала, но предполагаю, что немец Оствальд, который, собственно, моль и придумал, считать все же умел. Теперь перейдем собственно к молю: Отсвальд — девочка хлопнула рукой по одной из лежащих на кафедре книжек — предложил считать эквивалентную массу относительно массы атома кислорода. Глупость, конечно, правильнее было бы считать ее относительно массы углерода-двенадцать, но пока и так сойдет. Так вот, зачем вообще нужен моль: эта единица позволяет для химической реакции подобрать реактивы так, чтобы использовать нужные количества вешеств, атомы поштучно не пересчитывая, а просто их взвешивая, ведь в одном моле любого вещества количество этих атомов одинаковое. То есть в двенадцати граммах углерода атомов столько же, сколько в грамме водорода — а, согласитесь, взвешивать химикаты куда как проще, чем атомы считать. Так, Васин, угол освободился, давай, иди думать…

— Иду уже… а почему ты говоришь, что лучше использовать углерод, да не любой, а именно углерод-двенадцать? Он чем от обычного-то отличается?

— Так, в угол не иди, я вижу, что думать ты все же не разучился. Каждый химический элемент состоит из кучи почти одинаковых атомов, но атомы только почти одинаковые, а на самом деле там присутствуют разные изотопы с совершенно различной атомной массой. Но в углероде изотоп с атомным весом двенадцать преобладает, а так как этот углерод сам по себе легче кислорода, извлечь из кучи именно этот изотоп довольно просто, поскольку разница в массе большая, процентов почти десять. Но вы это пока не запоминайте, вам это не нужно, а про углерод я сама для себя придумала, чтобы проще считать было. И с ним дефект массы тоже проще определять… тьфу на вас, с мысли сбили. Итак, в одном моде любого вещества содержится одинаковое количество атомов, поэтому расчеты химических реакций получаются гораздо проще. Рассмотрим это на следующих примерах…

Движимый любопытством Николай Дмитриевич тихо зашел в аудиторию — а девочка, его увидев, просто махнула рукой — примерно так же как и большинство преподавателей опаздывающим на занятия студентам, и профессор просто присел за задней партой. И остаток лекции прослушал с удовольствием: девочка, конечно, ничего особо нового не сказала, но практически по каждому важному пункту в изложении материала приводила легко запоминающиеся примеры — причем часто собственно к химии не относящиеся. А когда лекция закончилась, он все же подошел к вере с несколькими вопросами. Но уже совсем даже не про полиакрилат калия:

— Интересно вы лекции читаете, надо бы и нашим преподавателям вашу манеру изложения принять: вы, вроде и не о химии примеры даете, но ведь студенты наверняка все запомнят! Я, например, про день крота раньше и не слышал, да и значения числа Авогадро… я его и не знал даже — а теперь, думаю, до конца жизни его без запинки воспроизведу, даже спросонок.

— А детям по-другому то и рассказывать бесполезно, они запоминают лишь что-то необычное. Я и сама раньше про этот праздник не знала… просто прочитала где-то. И, хотя это может быть вообще выдумка какого-то товарища, запоминается легко. Но — и тут это главное — само число никому, по большому счету, и знать не надо, однако сегодня почти все слушатели наверняка поняли, что такое моль и как этими величинами пользоваться при планировании химических опытов.

— Это верно… но забавно, что вы своих слушателей детьми называете, словно вы и на самом деле древняя старуха.

— Привычка, я же пионервожатой была.

— И в угол их по привычке же отправляете?

— Ну… один раз по привычке сказала, а теперь это элемент шоу.

— Чего?

— Шоу, спектакля. Лекция должна быть интересной, а для этого из нее лучше всего именно такое театрализованное представление и устроить. Веселое, ведь для студентов-то этих очень забавно выглядит когда я их, как детей малых, в угол отправляю. Элемент легкой комедии — но очень помогает всем расслабиться. Обратили внимание — они не стесняются мне вопросы задавать если что-то не поняли? Потому что даже очень серьезные вопросы они рассматривают как развлечение — а развлечься-то кто не любит?

— Тоже верно… а пришел-то я зачем. Вы рыбу какую-то упоминали, фугу, которую каждый самурай съесть должен — но я с нашими зоологами говорил и никто о ней не слышал.

— Тоже понятно: фугу — это не название рыбы, а название блюда из нее. А рыба называется, если не ошибаюсь, иглобрюх. Смертельно ядовитая такая рыба.

— А почему тогда самураи ее есть должны?

— Чтобы доказать, что они смерти не боятся. Рыба-то не вся ядовитая, яд содержится только в печени, икре и молоках. Так что если рыбу правильно разделать, что есть ее можно. А если повар ошибется — противоядия-то нет! Там яд такой — тетродотоксин называется — он изменяет физиологию тканей организма, нервы перестают передавать сигналы мышцам и организм спокойно помирает. То есть в страшных мучениях помирает. А чтобы человека любого убить, хватает и пары миллиграммов, а семи-восьми миллиграммов любому хватит. Но прелесть рыбки не в этом: у нее скелет примерно такой же, как молекула полимера: внутренний объем в зависимости от того, как каждая косточка повернется, может увеличиваться в десятки раз. У нас ее называют вообще рыба-шар… но вы-то на Дальнем Востоке не были, вот и не знаете. Да, честно говоря, это и знать не обязательно: у час в стране самураев нет и, надеюсь, никогда больше не будет.

— Вера, а у меня еще один вопрос появился, пока я вашу лекцию слушал. Кое-что из рассказанного вами вообще-то хорошо известно, но в учебниках-то об этом нигде не писалось. Откуда вы это узнали-то все?