Миновал вестибюль бегом, побежал по широкой лестнице. Время дорого, моё магическое воздействие уже почувствовали в доме все маги. Выбегаю в коридор, а вот и долгожданные печенеги в офицерской форме с пистолетами.

Ванька врубил рысье подавление, его поддержали всем отрядом. Но главная поддержка на меня. Печенеги все сплошь военные маги, под воздействием только бледнеют, но себя контролируют. Оцениваю опасность и начинаю выключать их направленными ударами.

Мои парни хорошо знают, как работать под обстрелом. Толпой за мной не побежали, а те, кто вбежал в коридор, маятником стремительно сокращают дистанцию. Азиаты пробуют давить им волю, создавать фантомов, но ни в кого не успевают толком прицелиться.

Мои ребята тоже сильные маги, и нам прибавляют сил те, кто пока остался за поворотом. Горностаи, росомахи, волки и беры при помощи магов усиливают многократно. Распахиваются богатые двери, и к охранникам выбегает помощь.

Печенеги тоже умеют драться, редко удаётся обезвредить с одного удара, но не вывозят — удары всё-таки достигают целей. Славная получилась махаловка, прям как в кино!

Азиатов связали ближним боем, нас становится много, прибежали все. Я в голове отряда, врываюсь в распахнутые двери и резко приседаю. Надо мной просвистели сразу две пули.

Двое печенегов укрылись за столами и палят из пистолетов. Как дети прямо! Вырубаю их направленным воздействием и оглядываюсь в помещении. Ага, это приёмная, а вон то — двери в кабинет Председателя. В кабинете чувствуется один сильный маг.

Я очень вовремя подумал:

— Хорошо, что у Керима нет сейчас посетителей! — и рывком открыл створку.

Сам в проход сразу не лезу, изнутри прилетает три пули. А хан хорошо разбирается в таких делах, третья пуля шла низко и расколола дорогой паркет на полу.

Прыжком с места врываюсь внутрь наискось. Переворачиваюсь в воздухе и отталкиваюсь от стены ногами. В стенку стреляет хан, а я уже в новом прыжке.

С кувырком падаю на пол, один оборот, и руками отталкиваюсь от паркета. Прыжок с рук в другую сторону. В рысьем трансе да с накачкой от магов я такое делаю запросто. Только хан не знает, его пули снова разбили паркет в месте, которое я уже покинул.

А большой у Председателя кабинет! Опять отталкиваюсь от стены ногами и только тогда прыгаю к столу хана. Сам хан стоит бледный за столом и стреляет из пистолета. У обеих стенок маячат его фантомы, он даже пытается меня давить, только со мной оно не работает.

Приземляюсь сбоку от его стола, Керим наводит пистолет и стреляет, я уклоняюсь вправо. Пуля пролетает рядом с моей головой, бью его по руке. Пистолет падает на пол, и я говорю спокойным тоном:

— Хватит уже стрелять, надоел.

Толкаю его в грудь, он падает в кресло. Присаживаюсь на край стола и продолжаю:

— Привет.

— Привет, — прохрипел Керим.

— Тут все ждут, что я тебя убью, — сказал я с грустной улыбочкой. — Особенно ты.

— А ты разве не будешь? — хрипло воскликнул хан. — Зачем тогда это всё⁈

— Чтоб показать, что мой отряд всегда может прийти к тебе, — я криво усмехнулся. — За тобой.

— Но я ж тебе этого никогда не прощу! — выпалил Керим. — И приму меры! Чтоб тебя не стало!

— Я сказал, что многие думают, что я тебя убью, — говорю ему заботливо. — То есть не один ты.

— А кто ещё? — спросил он.

— Понятия не имею, — признался я. — Но до меня довели, что кланы считают тебя на посту Председателя помехой. Ты не захочешь останавливать войну на любых условиях.

— Останавливать войну⁈ — воскликнул хан. — Когда нам с союзниками осталось так немного, чтобы довести Европу до капитуляции⁈

— Ну, сам не отрицаешь, что ты против мира с Европой, — усмехнулся я и процедил. — А я солдат и не хочу воевать с Европой дальше! Чтоб потом по твоей милости воевать ещё и с Японией! Ты представляешь, сколько ребят убьют или покалечат?

— Но ты сам голосовал! И союзнический долг! С Гардарикой же никто не станет разговаривать в мире! — закричал Керим.

— Я тоже иногда ошибаюсь, — признался я и деловым тоном спросил. — Тебе лично какое дело до мира? Если ты по своей воле уйдёшь с поста Председателя, всё равно останешься ханом печенегов. Или кланы Гардарики тебя убьют на самом деле. Они точно найдут способ.

Керим насупился и промолчал, а я, взяв паузу, продолжил:

— Я считаю тебя другом и пришёл дать тебе дружеский совет. А в качестве ответной любезности, если надумаешь уходить, назови преемником князя Москвы Ивана.

— Почему его? — глухо спросил хан.

— А он обещал перевести в фонд «Детский праздник» сто миллионов рублей, если станет Председателем, — запросто ответил я.

Керим вытаращил на меня глаза и прошептал:

— Сто миллионов?

— Это просто по ходу дела! — раздражённо сказал я. — Твои парни прямо стреляли в нас боевыми патронами! Неужели ты думаешь, что я бы повёл своих ребят под пули за какие-то деньги! Тем более безоружных! Твоих печенегов никого не убили!

Он вдруг расхохотался, счастливые слёзы выступили на его раскосых глазах. Ну, нервы у мужика, пора завязывать. Я проговорил:

— Тоже очень рад, что всё так хорошо складывается. Мы пойдём, ты, пожалуйста, не поднимай тревогу, — встал со стола и направился к выходу. В дверях обернулся и сказал. — Пока.

— Пока, — ответил он и заржал ещё сильнее.

Я вышел из кабинета и громко проговорил:

— Всё! Уходим!

Организованной толпой отряд направился на выход. Уже простившиеся с жизнями охранники лежали на полу, никто не спешил вставать или как-то дёргаться, даже когда рядом падали их пистолеты и отдельно обоймы.

Уселись в автобус, я велел водителю:

— Теперь давай в театр. Давай быстро, мы опаздываем.

Впрочем, дело вместе с разговором не заняло более четверти часа. Я обратился к парням:

— Я сказал хану, чтоб уходил. Спасибо вам за помощь. Теперь будем ждать неприятностей.

— А какой хоть спектакль? — спросил меня Ваня.

— Сам без понятия, — признался я. — Вот девушка проснётся и скажет.

Приехали мы к самому началу, буфет пропустили. Давали спектакль «Царевна-лягушка и Иван-царевич», что, по-моему, очень символично. Представление смотрели организованные группы детей и немного солдат. А в буфет попали на антракте, угощали ребятню конфетами.

Обратно в Центр приехали на том же автобусе. Парни отряда вылезли на служебной парковке, а девушка с косичками и водитель сразу уехали. Пошли в казарму сменить парадку на повседневную форму.

Затем парни отправились на полигон заниматься, а я направился в кабинет майора Левицкого. Этот странный человек не пожелал перебираться в управление, хотя и сам выделил Мирзоеву под него отдельное здание. Старики вообще привязчивы к одному месту, впрочем, Сергею Юрьевичу лишь слегка за сорок.

Зашёл я в приёмную, сказал Вове, что к командиру по неотложному, и он разрешил проходить. Я вошёл в кабинет и откозырял майору. Он козырнул в ответ и разрешил присаживаться.

Я сел за «т»-образный стол, и Сергей Юрьевич заговорил:

— Из театра? Понравилось?

— Не-а, — признался я. — Нафиг бойцам эти детские представления?

— И что предлагаешь? — улыбнулся майор. — По утрам идут только детские, взрослые вечером, а у вас служебное время до девятнадцати.

— Значит, вообще не надо театра, отменяй, — сказал я. — Пусть пацаны лучше слушают политику, а в театры ходят в свободное время.

— Сам-то давно ходил в театр? — ухмыльнулся майор.

— Да только что! — парировал я. — Разреши возвращаться к исполнению?

— Иди, — добродушно разрешил он.

Направился я на полигон. Первым делом сказал пацанам неофициально, что не надо нам пока больше новобранцев. Уж такой у нас отряд, и вообще скоро должна война закончиться.

Ребята великолепно уловили недосказанное мною и согласились, что хватит нам новичков. С этими работать и работать! Бедные немцы думали, что пропущенные подачи при проверке самое страшное. Самое-самое только начиналось.