Набрал два пакета гостинцев и поехал видаться. Расцеловал Миланью, вручил ей пакеты и с ней вместе раздавал подарки бойцам. Попутно расспрашивал народ о проблемах, но чувствовался душевный подъём. Увечные солдаты считали, что в войне наступил долгожданный перелом, далее наша будет брать верх — остальное всё неважно.

Закончили обход немаленького дома. Миланья с одной стороны жаловалась на его размеры, хлопотно поддерживать чистоту и топить столько печей, а с другой приходится тесниться, здание под госпиталь не замышлялось. Комнаты проходные, почти нет коридоров. Та же столовка для такого числа больных маловата, кушают в два потока.

И ещё эти парни с автоматами! Без них мало места! Я сообразил, что это работа Гены Гудкова, но не он же всё это придумал. Сказал Миланье, что без этих парней все тут будут искать пятый угол, это охрана госпиталя и особенно Светки с Ваней. Миланья горестно вздохнула, но, кажется, всё осознала.

Как раз в детскую мы и направлялись. Малыши мне обрадовались, забрались на руки и лепетали:

— Папа! Киса!

Ребятам я такой явно нравился, они даже считали, что я такой и должен быть. Малыши с удовольствием трепали мне шерсть, катались на мне, держась за уши, я их невысоко подбрасывал, а они смеялись или кричали:

— А меня! А я! Папа, киса!

Провозился с ними до обеда, покормили меня в столовке в первой очереди. Заметил молодых, здоровых ребят с дисковыми автоматами на ремнях за спинами.

Ну, где им ещё питаться? Сам сходил за Валерой и водителем, позвал к столу. Спокойно пожелал всем приятного аппетита и съел всё, что дали, не проявляя эмоций. Вообще, по-моему, пересыпали специй, но мой вкус очень особенный.

Лучше помалкивать, а то ж будут давать в отдельной мисочке. Где-нибудь на полу. А там и до лоточка недалеко. Вот детки подрастут, вполне могут устроить. Пока маленькие, они все прелесть, а дальше…

Попрощался на неделю и в грусти велел ехать в Центр. Сразу отправился в кристаллотеку, а то всё времени нет. До ужина записывал крайние бои. Забавно пересматривать недавнее своё прошлое в цвете — эфир всё видит только так.

Потом ужин, обязательный обряд и можно ехать на городскую квартиру к Наташе.

В понедельник опять вместо политинформации сержант Аркаша вызвал в кабинет майора Антонова. Захожу к нему, отдал честь, пожелал здравия. А за столом, кроме Петра Алексеевича, сидят Виталик Логинов и какой-то седой, стройный дед в чине генерал-майора.

Хозяин предложил мне проходить и присаживаться. Первый заговорил Виталик:

— Вот познакомься, Тёма. Кузьма Аристархович Кошкин, в прошлом мой наставник в школе Журавля, а теперь консультант Совета обороны. Он согласился для начала на тебя посмотреть.

Дедушка с простецким, располагающим лицом смотрел на меня весёлыми синими глазами.

— А потом? — спросил я неприязненно. — Я вам не какой-то зверь просто всем показывать!

— Я не все, — добродушно молвил Кузьма Аристархович и обернулся к Логинову. — Спасибо, Виталик, парень действительно очень интересный, — он повернул ко мне лицо. — Майор о тебе немного рассказал. Ты, кажется, занимаешься боевым применением магии?

Я молча кивнул.

— Только ты этим занимаешься с начала войны, а я всю жизнь, — заметил Кошкин. — И первое тебе замечание. Ты разбираешься в воинских званиях? Слышал о воинских наставлениях?

— Так точно, генерал-майор! — ответил я чётко, подскочив и отдав честь.

— Хорошо, садись, — сказал мне дед и снова обратился к Логинову. — Пожалуй, ты прав, я им займусь, — он обернулся ко мне. — Отныне я твой куратор от Совета обороны, в Москве мои советы имеют силу приказов. Что надо сказать?

— Слушаю! — вскочил я, козыряя.

— Так-то, — проговорил дед. — Да ты садись и больше не вскакивай. У меня для тебя есть ещё немного советов. Второе тебе замечание — ты не умеешь отделять главное от второстепенного. Сколько за последнюю неделю ты провёл на полигоне? Нисколько. Допустим, тебе оно особенно не нужно, а кто будет работать с твоими парнями? И сколько ты провёл в кристаллотеке? Нисколько. Некогда тебе, бабло рубишь с князя Москвы. Приказываю отныне коммерческие твои похождения отменить. С князем Москвы я поговорил, других пошлёшь сам. Можешь отвечать сидя…

— Слушаю, — сказал я угрюмо.

— Не грусти, денег тебе хватает, — угадал мои мысли дед. — А будет не хватать, Мирзоев разморозит из твоих капиталов. Это тебе третий совет, поговори с ним со всем вниманием.

— Слушаю, — ответил я уже без эмоций.

— Да пойми ж ты, что деньги заморожены условно, чтоб боярство с ума не сходило! Когда бабки не потратить на яхты, девок и кабаки, их как бы и нет! — вспылил старый. — Тем более на рестораны и девушек ты и сейчас находишь!

— Мне твой Совет хорошо платит, — небрежно ответил я. — Ты ещё солдатские заморозь!

— Сам заморозишь, если я прикажу, — сказал спокойно Кузьма Аристархович, глядя прямо в мои кошачьи глаза.

Я уверенно встретил взгляд его очень жёстких глаз. Ну, ещё один генерал-майор вылетит с лимонкой в жопе, а окошко Антонову новое поставят.

— Тёма! — воскликнул Виталик.

— Забирай его, откуда приволок, — глухо попросил я Логинова. — Лучше убери от греха.

— Какой тебе грех, если ты зверь? — повысил голос Кузьма Аристархович. — Или ты всё-таки человек?

Я немного смутился, но нашёл силы ответить:

— Я исполняю приказы, если они не касаются моей частной жизни, — я оскалился. — Ты же знаком с воинскими наставлениями?

— Хорошо, пусть всё, что касается, считается советами, — покладисто ответил дед. — А теперь слушай и не перебивай. Да, цены на продукцию и другой маркетинг устанавливают советы, но ни одно твоё предприятие не работает в убыток. И ты получишь всю прибыль и свои заводы после войны, — он горько усмехнулся. — Ты прямо сию секунду делаешь на войне деньги! Миллионы рублей!

— И тут мне должно стать стыдно? — спросил я насмешливо. — Попробуй повторить мне это на фронте, лучше во время боя.

— Просто имей в виду, что на дело у тебя деньги всегда будут, — спокойно проговорил Кузьма Аристархович. — Прекращай гоняться за левыми заработками. И ты тут что-то говорил о фронте. Вот твоё главное дело, всё внимание на то, чтоб твои парни на войне выживали! Слушай последний приказ — я с тобой похожу какое-то время. Буду что-то советовать, постарайся сразу не набить мне морду.

— Слушаю постараться, — ответил я.

— Тогда куда сейчас Тёма? — обратился дед к Петру Алексеевичу.

— Обычно ехал на лётное поле, но раз такое дело, отправляется на полигон, — ответил тот.

— Пошли, Тёма, на полигон, — ласково позвал Кузьма Аристархович.

Кузьма Аристархович надел танкистские комбинезон, ботинки и шлемофон, что нашли ему по размеру, и из склада направился за мной. Вместе на свежем морозном воздухе застали окончание политинформации. Я сказал парням, что поездка к авиаторам отменяется, и все приступили к занятиям. Частью отправились в кристаллотеку, а большинство пришли на полигон к новым танкам.

«Лютые рыси» по десять штук четыре дня привозили трейлеры — машины практикантов, батальона Слава Скорых, а свои ласточки мы оседлаем на фронте.

Получили мы другие машины, и требовалось менять задачи, а с ними и программу подготовки. Только подумать мне было сильно некогда, потому скомандовал я личному составу общее построение, объявил о физической подготовке и погнал ребят рысью.

Ну, не знаю я способа подумать лучше, и тренировка физической формы ещё никому не мешала. Дед пробежал со мной кружок и остановился на пятачке в самом начале. Возраст всё-таки, к нему парни и голов не повернули, пыхтели и топали за мной, а я думал.

Центр так и получал лучших выпускников из танковых учебок княжества, да и пацаны там стали к нам очень хотеть, даже стремиться. Так мне с некоторой гордостью сообщал Пётр Алексеевич.

После возобновления работы по танковому профилю к нам заглянули танкисты-отпускники и приехали по направлению из своих частей. У некоторых даже получится кого-то увести в свои части, а не самим остаться у Славы.