Сразу возникает вопрос, почему выбрали меня. Первое, что приходит в голову — пошли по кратчайшему пути, меня уже знают в Гардарике и Европе. И что обо мне знают? А пообещал я убивать европейцев, если они к нам полезут, и этим только и занимаюсь с начала лета.

В остальном разбираюсь мало, я ж простой боярин и мне не докладывают. Наше боярское дело выполнять приказы Родины, а думают пусть те, у кого голова большая. Мы ж, бояре, воюем как все добрые русские люди…

Тут главное журналюгам лишнего не ляпнуть. А то самому интересно, нафига мне делают популярность?

Остановились в маленьком русском городе. Расквартировали нас по домам, разрешили выспаться. Среди прочего выдали вещевое довольствие, вот на другой день после завтрака переодетый в парадную форму я прошёл в двухэтажный дом, где пока устроился штаб дружины, и предстал пред светлы очи своего непосредственного начальника, подполковника Бирюкова.

С момента нашей последней встречи изменились в нём только погоны, и появился знак танкиста с двумя чёрными полосками. Прежде всего, он сказал, что рад меня видеть живым и здоровым, а потом усадил к столу и потчевал чаем с выпечкой, что организовал адъютант. Вот под чаёк подполковник вводил своего боярина в курс дел.

С началом большой войны над структурой моей дружины думает Совет обороны, меня не спрашивая. Поскольку я пригласил в дружину всех кадетов, из них сформировали танковый полк. Формально он входил в дружину, а фактически являлся отдельным и действовал вообще на другом фронте.

Теперь полк наполнят людьми и техникой и передадут в дружину, только случится это нескоро. Сейчас же Бирюков пополняет два основных полка, да нас вот принесло чёрт знает откуда, нам тоже танки давай…

— По-хорошему не договоримся, — сказал я сухо. — Давай танки, подполковник.

— Да я и не надеялся, — махнул он ладошкой. — Но вы ж из такого боя! Хоть недельку отдохните!

— Можем и отдохнуть, — кивнул я и отпил чаю. — А танки всё равно давай. У меня приказ.

— У всех приказ! — проворчал Бирюков.

— Ещё я боярин, — напомнил я. — Нам танки первым.

— Ты в мирное время боярин, — заметил подполковник. — А теперь младше меня по званию.

— Мне генерал-майор разрешил слать в жопу всех до полковника, — парировал я. — У меня важная рота!

— Блин, двадцать танков, чтоб я так жил! — воскликнул Бирюков. — У тебя танкистов хватит⁈

— Не-а, — ответил я. — У себя в дружине возьму.

Виктор Петрович грустно вздохнул и отпил чаю.

— Да пойми ж ты, что твоя дружина фикция мирного времени, — сказал он угрюмо. — Рота в дружине формально.

— Тупой я, — сказал я печально. — Давай танки.

— Получите первые, — мрачно ответствовал Бирюков. — Чтоб ты подавился!

— Не дождёшься, — молвил я благодушно.

Сделали паузу для чая. Я взял ещё одно печенье, прожевал треть и задал вопрос учтивости:

— А как поживают Мирзоевы?

— Кстати, хороший пример! — оживился подполковник. — Вот почему разрешали в дружине сразу много танков и пехоту?

— Попробовал бы кто-нибудь запретить, — скривился я.

— Нашли б способ, вот ты не знаешь, — махнул ладонью Бирюков. — Просто в мирное время путали врага — европеец до сих пор пытается нас понять. И полезно учить пехоту и танкистов рядом, чтоб отрабатывали взаимодействие. В Семёновске на нашей базе теперь учебка, тоже формально входит в дружину. А на войне всё иначе. Нашей пехотой командует мой заместитель майор Иванов, но подчинён он непосредственно командарму как обычный пехотный комдив.

— Хм, — сказал я задумчиво. — А причём тут Мирзоевы?

— Младшенький командует тылами в пехоте, а Руслан у меня, — сообщил подполковник. — Как ещё друг дружку не убили, сам не пойму.

— А! — покивал я, пережевав очередное печенье. — Старший Мирзоев уже генерал?

— Пока оба лейтенанты, — ответил Виктор Петрович. — Кстати, зайди в строевой отдел.

Я взял новое печенье и кивнул, а он сказал, что я пока свободен — у него хватает дел. Задумчиво кусая и пережёвывая, спустился я на первый этаж. Отряхнул крошки и вошёл в кабинет.

Представился по уставу. Пожилой старлей зачитал приказ Совета о присвоении мне звания лейтенанта, я расписался, а старательный писарь в моей книжке сделал новую каллиграфическую запись.

Из строевого отдела опять заскочил к Бирюкову представиться по случаю получения. Вдруг он ещё не знает, и так положено. Он сказал мне:

— Угу, — и я вышел из кабинета пока свободным.

Решил сегодня в штабе больше глаза людям не мозолить и пошёл домой. Разместили нас тыловики по четыре человека, экипажами, что я нарезал ещё в дороге. Правда, мне ещё нужен штаб, но с ним я спешить не стал.

В полку с Дёминым осталось восемь танков. Восемь магов, тридцать три танкиста с командиром. Ясно, что танки полк оставит на передовой и поедет на комплектование, но тогда парни оставались оборонять позиции, и я толком ничего не знал. А и знал бы, сделать ничего не мог.

В итоге у меня двадцать три мага из сорока двух танкистов, то есть экипажи десяти танков. Но по два мага на машину будет жирно…

То есть жирно на каждую машину. Свой экипаж я укомплектовал сразу и взял наводчиком сокурсника мага Андрея. Ещё по магу наводчику получили два моих мага взводных, а третьему не-магу Васе Денисову вдобавок к магу наводчику достался ещё и маг водитель Костя Гаев.

И нет никакого кумовства! Вася живой вышел из такого побоища, его точно зачем-то опекает сам бог. И уж кого-кого, а старого своего взводного я бы в жопу слать не стал. Вася простой-простой, а умны-ы-ый! И всё понимает вовремя.

Значит, сразу укомплектовал четыре машины, вместе со взводными назначил ещё шестнадцать командиров машин и велел им восполнить нехватку в экипажах, как подскажет солдатская смекалка, а руководство если что прикроет.

Всё это я придумал замечательно, только в сравнительно небольшом доме со мной ещё проживают три парня. Нам спальных мест хватает, да старики ночуют в отдельной комнате, а хозяева спят с детками — мама на печке с двумя дочками 10-ти и 11-ти лет, а папа в сенях с 13-ти и 14-ти летними сыновьями.

Право, неловко было их так стеснять, но и уйти совершенно не получалось. Только тыловой сержант сказал им о цели нашего визита, эта суровая супружеская пара чуть не силком затащила нас в дом, усадила за стол и вовсю проявляла радушие. Любит наш народ армию!

Ну, платят нам квартирные и столовые, отдаём хозяевам по три рубля в день, но нет тут никакой насмешки. Без наших рублей люди явно не бедствуют — папа работает на заводе, мама по хозяйству хлопочет, детки ухоженные, учатся, щи наваристые, клопов и тараканов нет.

Просто для нашего человека армия это не только защита, но и всегда рубли. По-другому эти люди не умеют думать. Может, где-то войско ведёт себя иначе, а русским впиталось в подкорку, что воин и бедность — две вещи несовместные. Похоже, начинаю я постигать правду Гардарики.

Пришёл, значит, домой, сменил парадку на повседневную форму и окунулся в отдых. Геройский мой экипаж помогал по хозяйству, так отобрал я у наводчика топор. Укладывать дрова в поленницу может и младший лейтенант, а рубить должен только целый, с двумя звёздами.

Мне оно ещё с прошлой жизни запросто, а на войне реально отдых, без смеха. Пока занимался колкой, ребята натаскали довольно воды из колодца, часть перед обедом я с удовольствием на себя вылил. Ну, а потом и сам обед.

Ели все вместе за большим столом, только папа был на работе. Вели себя чинно, тётка держалась строго, дети уважительно поглядывали на настоящих военных, а пацаны в гимнастёрках старались соответствовать, ложками громко не стучать и не шмыгать носами.

Хотели после обеда вернуться к отдыху, да принесло из штаба порученца. Отозвал сержант меня на свежий воздух и передал, что меня ждёт подполковник лично, а моим экипажам сбор на вокзале через час.