А пока не захватить ли нам Гибралтар? Националистов победили, а свободные испанцы по идее не готовы к обороне. Ну, кто во всём свете туда полезет? Одна Бизантия могла в позапрошлом веке, но тогда у неё не было авиации и авианосцев.

И внезапный удар просто неотразим! Крепость захвачена, открыт путь в Средиземное море. Срочно укрепим Гибралтар зенитками и авиацией, обновим крепостную артиллерию. Но можно ведь и не успеть, рядом французский флот.

И вдруг обнаружилось, что французы не собирались воевать с англичанами. Они вообще не собирались воевать. Так, рядом постоять, отвернувшись, на крайний случай открыть огонь за горизонт. Французская эскадра в Танжере при приближении британцев взорвала свои корабли. В других случаях, когда начальство всё-таки вытолкало французов в море для перехода куда-то там, франки позволили себя британцам торпедировать. Французский флот за первую неделю прекратил существование.

Английские сэры, ухмыляясь в усы, ждали от немцев предложений. Но германцы, раз начав действовать по какому-то плану, просто не умеют сворачивать, пока не свалятся без сил перед реально непреодолимой преградой. Англию таковой тевтонский дух точно не считал, и сил ещё хватало.

Германия внезапно обнаружила, что переоценила надёжность всего союза и совершенно напрасно положилась на французов. Однако не завоёвывать же Европу заново! Пришлось тратить время для укрепления того, что имелось в наличии — усилить в массах пропаганду, поработать с кадрами, расширить полномочия…

А я тем временем получил права. С первого раза, вот. Все со мной поехали и очень за меня переживали, особенно Миланья. Катя держала Свету и иногда показывала ей папу. Вечером в честь такого дела устроили торжественный ужин. Ну и мой День Рождения заодно отпраздновали.

В виде десерта ели большой торт с восемнадцатью свечками. Их по традиции сначала зажгли, а потом попросили задуть. Тут я больше старался не сдуть крем с тортика, не хотелось пугать Свету у мамы на ручках, потому дул очень осторожно.

За тортом завязалась общая беседа. Говорили в основном о войне, когда Гардарика в неё влезет, и кто, что будет делать. Большинство сходилось на том, что добрые европейцы не позволят Гардарике посидеть спокойно, сами обязательно на нас попрут. У них, бедных, перезрел восточный вопрос.

Воздержались двое — Миланья вздыхала, крестилась и повторяла, что всё в руках божьих, а Светка ещё не умела говорить, только таращилась на всех и что-то своё восклицала.

А кто и куда отправится, для меня решается проще всего. Я человек военный, мне думать не положено. Пусть вон командование думает, мне следует всего лишь исполнить его приказ.

Авдей и Мухаммед сказали, что на время войны военным боярам охрана не положена, и охранники тоже военнообязанные, хотя и в армии не служили. Но война ведь ожидается всеобщей, все мужики пойдут рано или поздно. Вот воины-рыси тоже выполнят приказ, просто надеются, что отдавать его будут всему тотемному клану.

Клава с Надей поведали, что военнообязанными не считаются, и они уже получили приказ клана быть вместе с Катей. Катерина же на это ответила, что их со Светой дело папу ждать, а она и в Москве найдёт службу.

Я пристально на неё смотрел, когда она говорила. Мне невозможно соврать, и Катя говорила правду…

Она мне ласково улыбнулась, и я смущённо отвёл глаза. Для перемены темы… ну, раз всё равно говорим о Европе! Вот спросил, как дела с амулетом в виде черепа, а то давно его Катя забрала, и ни ответа, ни привета.

Катерина посмотрела ещё ласковей и сказала:

— Да просто не хотела говорить. Права я, плохая это штучка. Священники забрали от греха.

Посидели, короче, за столом, а так почти и вспомнить нечего. Тренировки и учёба уже, наверное, всем надоели, вспоминать близость с Катей неприлично. Пролетели последние деньки каникул, и мы поехали в Корпус.

Водителю пока дал свою сумку, пересадил его на заднее сиденье и рулил самостоятельно. Смешной парень смутился. С одной стороны он не может вот так запросто лишаться рабочего места и никак моё вождение не комментировать, а с другой я всё-таки боярин.

Вот положен боярину водитель, и будет он водителем, а пока сказал ему посидеть молча. Ну, бронированная «Волга» ведёт себя, почти как грузовичок, реагирует с большей задержкой, хоть и двигатель усиленный, но я быстро с ней освоился. Мухаммед сказал только, чтоб я пристегнулся, и включил кондиционер, а то окна нельзя открывать. А дальше не пристёгнутый молчал всю дорогу.

Правил не нарушал, почти не дёргался. Не столь элегантно, но доехали до Корпуса за то же время. Снизив скорость, заезжаю на парковку для посторонних, и на нашу удачу как раз передо мной покинул удобное место «Москвич».

Заезжаю на его место и ответственно перевожу рычаг скоростей в нейтральное положение. Если что у нашей «Волги» аж восемь скоростей! Вот включаю нейтралку, ставлю на ручник и отстёгиваю ремень безопасности.

А водитель тоже в фуражке и с моей сумкой в это время открывает дверь за мной. Мухаммед зачем-то хватает меня за шкирку. Послышался грохот выстрелов! Приоткрылись двери справа. Мухаммед и Авдей вываливаются из салона в щели, а Мухаммед ещё и успевает уложить меня на своё сиденье. Падаю на бок, в поле зрения паренька, изрешеченного пулями, сменяют концентрические разводы от пуль на стекле. Борт словно рубят топорами…

Лежу себе, на стекло любуюсь и думаю о своей смешной жизни. Водителя точно убили, надо будет помочь семье парня. И нового где-то искать. Ведь там у машины должен лежать я. Сегодня мне невероятно повезло сесть на место шофёра, вот пусть и дальше враги головы ломают, где же я нахожусь.

А больше я ничего не могу, только лежать, ждать, когда это кончится, и думать. У меня ведь даже ножика рыси нет, не положено кадету в Корпусе оружие. А ну как противник рискнёт подойти к «Волге»⁈

Нет. Не рискнёт уже вылезти под выстрелы Авдея и Мухаммеда. Если только он не подстраховался из машины справа…

Не! Зачем усложнять? Занять заранее место для двух машин ещё можно, но три тачки в час «пик» уже перебор. Лучшая страховка врага скорость. Расстрелять меня и по газам.

Охранники, конечно, предполагают опасность из машины справа, потому и выпали в щёлки сразу на асфальт. Убедились в безопасности и стреляют врагу по колёсам. Кстати, или я очень быстро думаю, или противники всё-таки увлеклись…

Ага, стрельба резко стихла, противник пытается уйти. А колёса на дисках, справа точно пробиты. И выбежали уже из КПП ребята с винтовками. Во! Снова стрельба из военных образцов — уж их-то выстрелы я ни с чем не спутаю.

— Вставай, — раздался голос Авдея.

Я выхожу из правой двери и поверх своего капота оглядываюсь. «Лада» противников далеко не уехала, стоит уже прошитая по нескольку раз из пяти винтовок. Военный осторожно подходит сбоку и сзади, открывает дверцу. Вываливается тело в сером костюме и с дисковым автоматом.

Против брони «Волги» даже в упор никакого толка. Впрочем, водитель выйти из машины успел. Подхожу к нему, поднимаю сумку за ручки…

Ну, ёлки! Прострелили в нескольких местах, и в крови! Домашку за всё лето придётся переписывать! Вот козлы!

С грустным вздохом оборачиваюсь к рысям:

— Ждите следствие, парни уже позвонили с КПП. А я учиться.

— Удачи, — сказал Мухаммед без выражения.

Я кивнул и направился к пропускному пункту.

Начинался учебный год с политинформации, потому лично я сначала пробежал в казарму, схватил спортивную форму и бегом в спортзал. Степан Андреевич опозданий не жалует. Ещё не любит он свежего воздуха и посторонних глаз, вот и занятия проводит в зале.

Поздоровались, словно вчера расстались, и Степан Андреевич принялся меня гонять. Всё-таки чувствовалось, что кое-что случилось, пройдена некая черта. Наставник стал серьёзнее и жёстче. По его мнению, я совсем за лето разболтался. И должен быстро собраться, а то таким раздолбаям нечего делать в Европе.