Япония созывала мирные конференции, на которые приезжали представители американских федераций, плюс Мексики, Кубы и Техаса. Их посещали дипломаты Британии, Франции и Германии и даже признавали на каких-то территориях государства. Они объявляли мир!

Только Восточное Царство никого не прислало даже на конференцию, где признали его само, и представители Гардарики делали непонимающие лица и твердили, что неуполномочены. А параллельно с этим из русских баз выходили крейсера и к тому времени даже подлодки, и на несуществующий фронт ехали добровольцы.

К 1936-му году Япония совсем запуталась в китайских разборках, и у неё очень остро встал вопрос многих ресурсов. И Япония начала против Китая полномасштабную войну.

Ну, Восточное Царство просто не могло ещё больше нападать на конвои, и число добровольцев, как и оружия для Китая у него ограничено. Но война очень не понравилась в Европе и Америке. Ущемлялись их интересы!

А как они относятся к тому, что без ресурсов Империя помирает⁈ Ах, по ним пусть хоть все японцы помрут, только бы не страдала их драгоценная торговля! Тогда… тогда…

Тогда Япония начала собирать новую конференцию. Американцы и европейцы догадывались, что им будут там крутить мозг, и выдвигали предварительные условия.

Японцы их охотно обсуждали, а сами наседали на китайцев. Они должны дрогнуть! Их сломит японская решимость, эти крестьяне разбегутся от японского оружия! А у Европы есть и свои проблемы.

И знаете что удивительно? После кровавой бани и «позорного» мира европейцы вдруг поняли, что жизнь не закончилась. Погибли, конечно, миллионы работников, и это очень грустно. Но что делать? Попросили погулять императоров Австрии и Германии, во всей Европе сменили правительства и стали плодиться далее.

На императоров и министров просто свалили все ужасы, кто-то же должен ответить. А так коммерческие долги гораздо лучше репараций. Их не придумывали, чтобы унизить побеждённого и ввергнуть его в нищету. Коммерческие долги хотят вернуть, а что возьмёшь с нищего?

И долги действующих фирм это тоже активы банков. Под них можно и дальше кредитоваться и снова вкладывать. Потому государственное устройство долго почти не менялось — за этим строго проследили кредиторы.

Ну, вышла Венгрия из союза с Австрией, и Чехословакия получила независимость. Только об этом лучше спросить Германию, это ей не нравились австрийские внутренние ограничения и пошлины.

Не! Всё шло культурно, по-европейски! Например, Лотарингия и Эльзас, из-за которых «всё началось», формально вышли из-под власти Германии и получили совместный, Германии и Франции, протекторат.

С них началась мировая бойня, и они же стали началом новой Европы. Уже с 1920-го года к общим структурам стали присоединяться новые страны. Отчасти для этого разваливали Австрийскую империю, кстати, сама Австрия тоже вошла в новое образование.

Долго не хотела входить Испания, даже, пользуясь слабостью Европы, снова закрыла Гибралтар. Но там в 30-е годы началась гражданская война. Нацисты во главе с королём отстаивали национальные интересы, потому прогрессивное человечество поддержало союз левых. Те свергли короля, и Испания вошла в Европейский Союз. Вместе с Гибралтаром.

Италию особо не звали, она на южном темпераменте сама впёрлась. Ну, европейская же страна, просто пришлось принять. И вторым ходом Италия влезла в разборки в Северной Африке. Там можно и повоевать, это уже не Европа. И Бизантия с Гардарикой ведь ушли.

Приняли в союз даже Грецию, поскольку общей валюты сразу не вводили. Такими валютами стали фунт, франк и немецкая марка. Британия признала новый союз и вошла в его программы, потому и фунт ходил по всей Европе.

Ну, а рубль — он и в Африке рубль. Об этом напомнили Бизантии и прозрачно намекнули из Гардарики, чтоб даже и не думали. Потому Бизантия в новый союз заявку не подавала, его пропаганду объявила вражеской и вовсю дружила с русскими.

На них с грустью смотрели поляки. Им Гардарика дружбу не предлагала, хотя они вместе с ксёндзами к ней бы присоединились. Кончилась ведь война, и вернулось главное назначение Польши — быть и терпеть.

Поляки видели, что сделали с Испанией просто из-за Гибралтара и чтоб много о себе не воображала. К полякам тоже приезжают с разговорами. Но вхождение в союз и размещение войск Европы означает неизбежную и скорую войну с Гардарикой. И Лондон пока не советует.

Польша, которая, как Испания, тоже никому не должна, вспомнила, каково приходится маленьким странам. Что значит быть буфером и ждать нового столкновения гигантов.

Она боится и не хочет, но ей всё настойчивее предлагают выбирать, за кого погибнуть. Европейский союз стягивает к границам войска и спрашивает. Гардарике всё равно, ей удалось избежать участия в прошедшей драке и она думает, что так будет всегда. Но поляки хорошо усвоили, что за счастье воевать с русскими…

Забавная ерунда. Простое неучастие в бойне — главный выигрыш Гардарики. Что эти несколько лет чужой войны? Рабочие потратят заработки на домашних, те станут счастливее ненадолго и забудут. Рабочие тоже забудут, состарятся и умрут. Капиталы лягут на свои места в сейфах или будут представлены аккуратными строчками в конторских книгах…

В Гардарике всего лишь не убивали годами миллионы молодых русских. Они не стреляли друг в друга и не умирали от голода и болезней. Все эти люди трудились и делали домашних счастливее. Просто страна развивалась…

И когда я увидел летящее ко мне остриё шпаги, в голове моей возникли мысли. Появились они пакетом, каждую я ощущал, но разворачивались по мере актуальности.

В первую очередь я осознал, что меня убивает опытный фехтовальщик. Клинок жёстко лежит в его руке. В этом положении я, опустив и отведя свою шпагу в сторону для блокирования предыдущего выпада, не успеваю парировать удар ударом. Я могу лишь уклониться, и должен отвернуть вправо. Ему нужно перед последним моментом довернуть правее…

Пусть он поверит в это! Пусть оно встанет перед его глазами!

А сам поворачиваю влево практически под нормальный удар шпаги…

Его остриё вспарывает ткань кадетского кителя под моею подмышкой, кожей на боку я ощутил холод стали. И в этот момент моя шпага пробивает его плечо…

Удивлённые глаза противника. Что-то хочет сказать? Моя шпага проходит руку насквозь, и я выдёргиваю оружие. На эффекте шока и боевого транса он отдёргивает шпагу к себе.

Не хочу его слушать. Рву с шагом дистанцию и пинаю кадетским ботинком вражескую промежность, думая про себя, что это животное хотело меня убить!

Он начинает сгибаться, но недостаточно быстро, и шпагу сука держит. Бью клинком его в низ живота и понимаю, что это настоящий горностай в тотемном воплощении…

Рыси тоже не подарок, но на мне тогда были маска и жилет, и даже в трансе они не хотели меня убить. А этот зверь…

Бью его шпагой в левый бок. Он уронил оружие и падает на колено. Так вот против этого зверя оказались действенными уроки Дементия Архиповича. Я заставил его поверить, он видел мой уклон вправо перед смертью…

Кстати. Вражина передо мной на коленях, и я наношу сталью контрольный удар в хрипящий стоном боли и ярости, перекошенный его рот. А то подумать сволочь не даёт.

Из пасти горностая брызгами вылетают обломки зубов и выплёскивается кровь. Он заткнулся и падает на спину, а я вспоминаю чертёжника. Сколько раз он повторял, что ничего нового мне не даёт. Что всё дожидается меня в подкорке. Нужно лишь активировать, требуется много работать над собой. Или ждать мощного толчка.

Вот он — толчок мощнее не придумать. Горностай в трансе, который очень хотел меня убить. Целый боярин. Наверное, сам проявлял доблесть, скотина. Ну, или папа его, всё равно скот. Теперь уже дохлый.

На него печально смотрит его секундант. Поджарые охранники покойного тоже грустят, но не дёргаются. Мрачные Мухаммед, Клава и Надя всё равно их контролируют, ко мне без радости подходит Авдей, вынимая большой нож из-под полы пальто.