Она кивнула и взяла кругляш с ладони. Поднесла к глазам, бормоча:

— А теперь ты подрос… и становишься зверем. Интересные какие руны! Занятный амулетик…

Я выдержал приличную паузу и спросил:

— Он мне может что-нибудь дать?

— Только для общего развития, — проговорила Катя, рассматривая руны. — Такие амулеты создаются особыми магами лишь для конкретного человека…

Она протянула мне «солнышко» и улыбнулась:

— Зато ты начал коллекцию трофеев. Убери его в шкафчик.

Я взял амулет и, сунув в карман, проговорил:

— И это всё, что ты скажешь?

— Я же не особый маг! — ответила она с вызовом. — Сама узнала в Европе, там за такие штучки платят огромные деньжищи! — Катя хмыкнула и сказала. — Правда, Андрей думает, что это шарлатанство. Но вот же амулет, который работал… если это не свойство его бывшего хозяина.

— Хорошо, с этим разобрались, — молвил я. — Для политинформации почти не осталось времени. Сразу пойдём в зал?

— Пожалуй, да, — сказала Катерина.

На физкультуре занялся именно физкультурой. Тотемный транс ведь совсем не решение всех проблем. Он усиливает, ускоряет то, что уже нужно иметь. И сам транс мне не даёт и пятой части сверху, его тоже требуется развивать.

Вот для развития транса обычные условия не очень подходят. Ну, свалюсь я в схватке в тотем, выиграю один раз, а потом? Против меня четверо опытных воинов-рысей, способных звереть и выходить из зверства, будто мерцают. Они усиливаются и ускоряются почти вдвое, в полтора раза точно.

Я просто должен быть сильнее и быстрее их всегда. И это для меня против парней около тридцати, тем более против девочек, вполне реально. То есть я довожу их до транса, лечу на пол и говорю себе, что мне не хватило в этот раз самую малость. Надо ещё поработать над собой.

А самому входить в транс я с недавних пор себе запрещаю, и это уже вторая часть тренировки. Я обязан сохранять трезвость рассудка в любом замесе, я могу себя контролировать. Непроизвольных провалов в тотем у меня просто не должно быть.

В общем, скоро сказка сказывается, а в самой сказке всё равно интересней, даже когда не всё получается. Часик физкультуры прошёл ярко и ко всеобщей пользе. Сходили мы в душ и переоделись. Приходим в гостиную, а там Мирзоев в военном, только без погон, читает журнальчик.

Мы учтиво с Русланом Ибрагимовичем поздоровались и расселись в диваны и кресла. Катя спросила, как он доехал, а Мирзоев со свойственной ему иронией поведал о состоянии зимних дорог. Не всё у нас гладко. Кое-где слишком гладко, а порой и скользко. Однако на поезде замнач по тылу невместно, лучше погибнуть героем.

В разгар его захватывающего рассказа пришла Миланья и позвала всех к столу. Договорил Мирзоев уже по дороге в столовую, да пока рассаживались. Однако уже на первом блюде разговоры утихли и до десерта не возобновлялись.

После обеда я попросил Авдея и Мухаммеда развлечь Надю и Клаву в гостиной, а сам провёл Катю и Мирзоева в кабинет. Руслан Ибрагимович уселся в кресло для гостей, жену я усадил на место босса, а сам примостился на краешке стола.

Мирзоев положил перед собой папку и принялся докладывать, по одному передавая мне документы на подпись. Начал он, конечно, с рутины — сколько, чего получено, да сколько и когда продано, а так же где и почему потеряно.

Я кивал, просматривая бумаги, подписывал и, возвращая Мирзоеву, ждал главного, ради чего он приехал лично. Практически без паузы он перешёл к проблеме. Майор Бирюков и часть общественности считают, что дружина совершенно не умеет воевать зимой.

Попытки исправить положение вызывают ропот у другой части общественности и даже у обстрелянных солдат, так с этим нужно что-то делать. Или Бирюкова урезонить, или как-то успокаивать бойцов. Сам Мирзоев в этом не понимает, вот и поехал спросить моё решение.

Я потянулся чесать щёку, но под строгим Катиным взглядом отдёрнул руку и задумчиво проговорил:

— А все ведь считают, что за нас воюет сам генерал Мороз…

Мирзоев и Катя на меня удивлённо уставились. Ага, ещё не считают. Это немцы придумали под Москвой и Сталинградом и на весь свет распространили, а до тех событий русские и не ведали…

Стоп! А Финская компания? Тысячи обмороженных, внезапные нападения лыжников, расстрелы командиров перед строем солдат! Тогда-то русские и учились воевать зимой. Как у нас водится, на своих ошибках.

Я посмотрел на Катерину и сказал:

— Срочно поговори с Сергеем. Епархия должна снова направить в Корпус съёмочную группу. Киношники снимут, как мы окапываемся в мёрзлой земле, поговорят с техниками, чего им стоит оживить на нашем морозце «британцев». Пусть пообщаются с пацанами об их лыжной прогулке…

— То есть ты против войны зимой? — уточнила Катя.

— Я так «за», что вызову на дуэль любого! — процедил я.

— А! — чему-то обрадовалась она. — Тогда одного сюжета мало. Это же целая тема, зимняя война!

Мирзоев пошелестел бумагой и протянул мне документ со словами:

— Тогда это подпиши.

Я просмотрел короткую записку:

«Поддерживаю решения майора Бирюкова».

Подумал и дописал:

— Даже считаю недостаточными. Приказываю усилить, — и подписался.

Руслан Ибрагимович убрал бумажку в папку и продолжил ровным тоном:

— На усмирение бунтов ждём тебя лично. С этим пока всё, переходим к твоим любимым танкам. Ко мне самолётом прибыл человек из Харькова и сообщил, что родной Совет Обороны принял «Рысь-1» на вооружение. Только это просто неформальное одобрение дружинам на их покупку и выражение готовности Совета приобрести танки для ополчения на общих основаниях. В мирное время, конечно. Но есть для мирного времени и вторая серия. Выражается она в том, что за права на «Рысь-1» Совет предложил разработчикам… — Мирзоев на чистом листе нарисовал полмиллиона. — Продав права, харьковчане, конечно, поставят нам оговоренное количество машин. Но по остаточному принципу, Совет забирает первым. И больше контрактов никаких не будет.

— Что предлагает тот человек? — спросил я ровным тоном.

— Они готовы обозлить против себя Совет, — ответил Мирзоев. — Если ты к той сумме дорисуешь нолик.

Я задумался. Это же сейчас практически предел моих возможностей. И не встану ли я поперёк перевооружения Гардарики? Я же смогу производство новых танков оплачивать только с продажи… ну, Епархия, может, подкинет, если будут новые земли. А Совет имеет намного больше возможностей…

Я повернулся к Кате и спросил:

— Идут люди в Православный фонд?

Она кивнула с серьёзным видом и сказала строго:

— Ты теперь просто должен найти эти деньги. Знаешь, что случится, если Совет купит права?

Я с интересом на неё посмотрел, и Катя сказала:

— А к тебе придёт человек из Совета и назначит плату, что ты будешь отстёгивать за каждую машину. Ему лично будешь отстёгивать! Или совсем не увидишь танков — их заберёт Совет.

— Можно предложить уральцам, — осторожно сказал Мирзоев. — За права и технологию они расплатятся танками. Их уже неплохо берут в дружинах, а будут брать и в Совете. Есть способы на него надавить…

Это стало решающим аргументом.

— Берём права, — решительно сказал я. — И поговори с тем харьковчанином, чтоб они подумали над установкой у себя наших улучшений. Это должно удешевить процесс.

— Несомненно, удешевит, и развяжет нашим мастерам руки для дальнейшего! — радостно воскликнул Руслан Ибрагимович, вынимая из папки документ. — На-ка это подпиши…

Я подписал купчую на пять миллионов рублей. Мирзоев аккуратно уложил её в папку и сказал, поднимаясь из кресла:

— На этом у меня всё. Если у вас нет вопросов… — он ласково меня с Катей оглядел и молвил. — Тогда счастливо.

— Пока, — сказали мы хором.

Миланья проводила господина Мирзоева и вернулась доложить, что звонили из гордумы, дабы утрясти кое-какие формальности. Мы легко собрались и поехали сразу на двух «Волгах». Только для безопасности на новенькой машине Надя повезла Клаву, а Катя сидела между мной и Авдеем в старой.