Не! Гардарика охотно принимает магов! Маги и даже просто их родственники занимают первые строчки в списке предпочтений для переселенцев. Даже Восточное Царство принимает таких японцев. Но переселенцам пожизненно запрещено публично говорить о политике, голосовать, занимать любые государственные должности и брать в руки оружие, а за любое преступление тупо смерть. Только дети их, рождённые на территории Княжества, Королевства или Царства смогут стать гражданами.

Такое категорически не подходит разведкам иных стран, что сопровождается скандалами с убийствами, временным прекращением отношений и даже непродолжительными военными конфликтами. Долго воевать с Гардарикой ни у кого нет сил и возможностей, и большинство старается до боевых действий не доводить.

Вот если гора не идёт к Магомету, Магомет идёт к горе. Или, говоря по-научному, всякое движение относительно. Принялись в иных землях обхаживать магов Гардарики, даже если они прибыли с разведывательными целями. Главное, вовремя зафиксировать появление такого мага.

Потому Андрей находился в прострации больше не из-за своих перспектив — ну, появился у немцев лишний документ для суда, его ещё нужно туда притащить. Неприятно, но можно пережить. На самый край вернётся на родину…

И встретит там Катю. Нахалка просто послала его к чертям, опираясь на могущество Артёма Большова. Сергей предупреждал, что она Артёмом порабощена. Он настолько сильный маг в шестнадцать лет?

Ага, уже в семнадцать. Как время-то летит! Что за этот год сделала Катерина? Продала своё европейское имущество, он и купил большую часть. Тогда она не казалась Андрею порабощённой, ведь сделки можно на этом основании оспорить. Значит, не порабощена Катя, просто охренела.

Не, как это ещё назвать! Прислать официальное прошение через немецкую почту — это просто плевок в морду! Он мог рассчитывать на долгую переписку по секретным каналам, в которой бы Катя долго извинялась, описывала Артёма, Андрей был бы непреклонен и холоден, они бы торговались об откупных…

А получил он от Кати официальную записку. Через почту. Немецкую. Ещё и чек от заказного письма сохранила, чтобы Тёма мог его предъявить в гордуме. Всё дело в нём, не иначе.

И что ведь обидно — он сам отправил Катю ловить возможного попаданца! Кто ж думал, что им окажется Артёмка. Андрей припомнил всё, что узнал о Большове от Сергея. Убил на дуэли шпагой очень серьёзного противника. Признан службой попаданцем с вероятностью более восьмидесяти процентов, но сделать что-то не представляется возможным. От попыток управления перешли к сотрудничеству. Ну, а его интервью Андрей прочитал вместе со всей Европой.

Теперь у Андрея два варианта. Первый: отказать Кате или проигнорировать её письмо. Вряд ли сработает подчинение по клятве мага. Артём силён, даже служба не хочет с ним связываться. Всё равно, чтобы использовать клятву против Кати, Андрею придётся пройти через него, встретиться с ним глазами. Или навсегда забыть путь на родину.

Второй вариант…

Андрей перестал барабанить пальцами по столешнице, взгляд его наполнился смыслом. Он вынул из ящика стола чистые листы, взял из подставки дорогую перьевую ручку и начал писать ответ:

'Здравствуй, Катерина!

Очень обрадовался весточке от тебя! Рад узнать, что с тобой всё хорошо. Конечно же, я освобождаю тебя от клятвы мага и желаю счастливого замужества за боярином Артёмом Большовым. Передавай ему от меня поклон. Очень сожалею, что не смогу прибыть лично на вашу свадьбу, дела — ну, ты в курсе. Всё-таки жду твоих фото в свадебном платье! И, вообще, пиши чаще, пиши обо всём — мы ценим любые новости с родины'…

Дома я всё рассказал. Катя нахмурилась, а Миланья растерянно воскликнула:

— Опять, что ли⁈ — и по щекам побежали слёзы.

На Авдея и Мухаммеда моё сообщение действия не произвело. Очередная ночь без Кати, приближение к тотему, откат и сон. Утром после зарядки и душа охрана не советовала мне есть, да я и сам не хотел. Вспоминалась не к месту Пашина голова.

Поехал я драться, Авдей и Мухаммед меня сопровождали, а Катя с Миланьей нас ждали и плакали. Приехали, конечно, пошли к Перунову камню через лес…

Блин! Не могли его устроить хотя бы не в лесу! А если клещи?

Значит, шёл я по лесу и думал о противнике. У него было время узнать о моём прошлом поединке и пацаном он меня не считает. Скорей всего этот маг оценивает свои и мои шансы поровну. Но за деньги на такой риск не идут. Значит, что-то у него в рукаве. Он маг, что рассказывала Катя о магии?

У камня нас уже поджидал высокий, подтянутый дед в генеральской форме с деревянным футляром в подмышке, мой ректор. И двое русых парней в спортивных светло-зелёных костюмах, оба за двадцать лет, один даже ближе к тридцати. Или это оттого, что у одного располагающее лицо добродушное, а второй тонколицый казался серьёзнее?

Охранников они не привели и на Авдея с Мухаммедом внимания не обратили. Мои парни смотрели на всё безучастно. Я подчёркнуто вежливо поздоровался только с ректором:

— Доброе утро, Григорий Васильевич.

— Здравствуй, Артём, — молвил он официально. — Позволь представить тебе секунданта Ивана Петровича, — дед повёл левой ладонью в сторону парня за тридцать. — И твоего противника Степана Сергеича.

Парень помоложе посмотрел на меня дерзко и весело. Иван же Петрович сказал:

— Коли вызов принят, то нет нужды обсуждать его правомочность. Хотя основания всем известны.

— Да, — кивнул Григорий Васильевич. — Но тут я должен предложить вызвавшей стороне признать за Артёмом право давать интервью кому угодно, принести извинения и отозвать вызов…

Он вопросительно посмотрел на Степана Сергеевича.

— Должен, так давай, — заявил он весело.

— Что давай? — не понял ректор.

— Ну, предлагай! — насмешливо на него глядя синими глазами, сказал мой оппонент.

Этот скот даже начал мне нравиться! Немного жаль, что придётся его убить.

— Гм, — пожевал губами Григорий Васильевич и сказал внятно. — Предлагаю вызвавшей стороне признать за Артёмом право давать интервью кому угодно, принести ему извинения и отозвать вызов

— Нет, — нахально ответствовал Степан Сергеевич.

— У меня тут пистолеты, — сказал ректор, открывая футляр. — Клянусь, что оружие не заговорено, и Артём с ними незнаком. Вызванный выбирает первый.

Я без комментариев взял верхний пистолет, а за мной Степан Сергеевич схватил нижний.

— Теперь вы можете воззвать к Перуну! — возвестил ректор.

Мы дружно склонились у камня и обещали божеству жертвенную кровь.

— Расходитесь от камня каждый на пятьдесят шагов! — сказал второй секундант Иван Петрович.

Я ровной походкой пошёл, снимая револьвер с предохранителя.

— Оборачивайтесь! — крикнул Иван Петрович.

Оба секунданта и мои охранники укрылись за идолом.

— Начали! — прокричали секунданты дружно.

Я, держа револьвер в согнутой руке стволом кверху, пошёл к противнику. Тот двинулся навстречу, опустив руку с револьвером…

Просто идёт и не стреляет. Ну, всего восемь патронов…

Я уже легко различаю улыбку на его добродушном лице. Но я просто не могу выстрелить раньше! Идёт…

Блин, уйдёт отсюда лишь один. Пора просто стрелять. Но он же идёт и улыбается! Как я могу просто его застрелить⁈

Стоп! Что-то не так! Между нами нет и тридцати метров, почему он не стреляет⁈ Что я думал о тузе в его рукаве?

Я остановился и тут же почувствовал угрозу. Маятником вправо и назад, пуля пролетает мимо, и одновременно с ней звук выстрела. Теперь влево и на колено. Новый выстрел и снова близкий промах…

Но он же просто идёт! С опущенной рукой!

С колена в перекат и с земли два шага вперёд.

— Бах! Бах!

И опять не попал. В рывке я посмотрел на врага внимательнее. Просто идёт, улыбается и смотрит пустыми глазами. Да это же фантом, внушение. Я снова отскакиваю, мимо летит пуля. И смотрю дальше фантома…

Вот он красавец! Разлёгся в траве, но револьвер и серьёзную харю не спрячешь. Просто мишень, даже на бегу. Рывками меняя направление приближаюсь к противнику и палю через шаг или два: